Первый межпортальный. 1-й тур. Голосование: Тема 4

 

 

 

 

 

 

***

 

Однажды Он пришел к себе домой,

вдохнул пыль обстановки. Потолок

над головой сереющею массою

довлел. Диван в углу поскрипывал натужно,

галдели кресла. Ото сна разбужен

ковер персидский ойкнул под ногой,

свет прорывался в щелочки портьер,

очерчивая складки интерьера,

на улице брюхатила весна

бездомных кошек.

Ветер адюльтера

под парашюты-юбки залезал,

влюбленные обхаживали скверы,

сирень цвела, расшатывая нервы

отсутствием «счастливых» лепестков.

Он пустоцветом выпал, вышел в «off»:

со всех сторон его сжимали стены,

давил на темя пыльный потолок,

диван хрипел, скулили кресла. В теле

ковер всей тушей исходил на пот,

не в силах приподнять солидной массы.

Однажды Он пришел, и склеил ласты,

свет, расслоенный призмою окна,

терялся в недрах складок носогубных,

и Он, казалось, улыбался

будто

к нему прокралась зайчиком весна.

Однажды я пришел к себе домой…

 

 

 

Было всё очень буднично. Даже слегка морозно.

Город утренний сон не досмотрит, его разбудим…

Погружались в холодную воду под нами вёсла.

Уходили минуты колонною в будь-что-будет…

 

По пустым площадям разлетелась команда: «К бою!»

Барабанов не нужно – достаточно перестрелки.

Мы сцепились с землёй, и сцепилась земля с судьбою,

И морозное солнце лежит куличом в тарелке…

 

Я не думал о тех, кто не встретит иные вёсны…

Созерцанье в прицел – допускает иную ценность…

Мы расходимся цепью… А ветер просушит вёсла…

Да десна что-то ноет, мешает стрелять прицельно…

 

 

 

Мальчишке в полутьме отцовского трактира
Туманят нежный ум виденья кораблей...
Сверкают рубежи неведомого мира
И сладко травит сны опасности елей...

Но Вы – седой баркас, давно борта в морщинах,
Ещё десяток лет - и явитесь к Отцу.
Неужто повзрослеть не выпало причины,
Пятнадцать человек оставив мертвецу?

Вам тошно от святош? - Поверьте капитану,
Твердящему, что ад проник в морской простор.
И даже свист снастей в сознанье вечно пьяном -
Не музыка ветров, а злой бесовский хор...

Сушите вёсла, сэр — на кой вам чёрт богатство?
Неужто Ваша жизнь не стоит ни гроша?
Здесь подлости плоды - за них ли с братом драться?
Пускай "пятнадцать душ" над золотом грешат!

Сокровища - они мудрее нас, поверьте!
(Знакома эта песнь - и, словно мир, стара...) -
Не смогут отобрать ни сильверы, ни черти
Лишь света, что идёт из глубины нутра.

От пожелтевших карт струится не случайно
Тлетворный аромат несбыточных химер...
Оставьте островам шальных сокровищ тайны!
Сушите вёсла, сэр, сушите вёсла, сэр!

 

 

 

Я с Анабель на ялике катался

И был красив, решителен и смел.

Склонить её на адюльтер пытался,

И в этом я, почти что преуспел...

 

Но вовремя заметил, что с балкона

На озеро глядит моя жена.

Волнение мое вполне законно:

Она биноклем вооружена.

 

Загнал я лодку за кусты к причалу,

Душевно попрощался с Анабель,

В сарае бросив вёсла поначалу,

Пошёл домой - узнать, что я кобель.

 

Нет, отбивался я вполне весомо:

Сказал - пуловер схожий, но не мой.

Сказал, что лодку я не брал из дома...

Но с лодкой вышел в версии пробой.

 

Жена с дворецким кинулась к сараю,

И что-то с ним решала долго там.

Уж что они искали - я не знаю;

Потом пришла, с дворецким по пятам.

 

И Джон промолвил: "Скрыть я был не в силах

Намокших вёсел, хоть денёк и сер,

И сделал всё, что леди попросила.

Ну, что уж там... Сушите вёсла, сэр!"

 

 

 

Завидев «скорой» крест и глаз,

Я выпал в аут - третьим лишним.

И вдруг сказал мне пару фраз,

Не то главврач, не то Всевышний:

 

- Ну что ты пашешь, как ишак,

  А после спишь в обнимку с тарой,

  Природы супротив греша!..

И понял я - не шутит старый.

 

И ангел мой из-за плеча

Шепнул, потупив в землю глазки:

- Уж если врежет сгоряча,

  То поздно делать перевязки!

 

До боли ясен был сюжет

Картины Репина «Приплыли».

И я уснул, решив уже

Оставить бег в поту и мыле.

 

И вот - давно забытый край.

Зеленый дом у речки синей,

В саду сирень. Лиловый май

Повесил месяц на осине.

 

И был погожий вечер тих,

А я – здоров душой и телом.

И сам собой родился стих

Про гибкий стан девчонки в белом.

 

 

 

А мне ещё рано спускаться на берег,
и вёсла сушить я пока что не стану!
Богатство моё - не количество денег,
а реки моря, острова, океаны!

На что мне алмазы, сапфиры, рубины!
Я парус на яхте опять поднимаю -
увидеть хочу, как зимуют пингвины,
и Эль-Мирадор, что построили майя.

Да мало ли разных богатств на планете -
красивых, непознанных мною доселе!
Я не был пока там, где водятся йети,
и в диких саваннах, где львы уцелели...

Пока ещё жизнь в моих венах бунтует,
я буду, как прежде, голодным до знаний!
Да, впрок не наесться! О том и толкую!
Мне вёсла сушить??? 
Ну вас к чёрту!
Я занят!

 

 

 

— Сушите весла, сэр. Еда ли смысл жизни?

Едали впрок и мы из баков* золотых,

Бросали карты, девок, жребий. Точно, Джимми?

 

— Ну да, богатства было много у святых.

 

— А помнишь, Джимми, в час рассветный над Тортугой,

Кривились аминги** недобро над водой?

Мы брали жизни, как берут красоток, грубо

И, насладившись, отпускали… в ров пустой.

 

— Ну да, красоток Смит*** попортил под Кампече,

Испанских мушек наколол на свой кинжал,

Что твой шашлык, обильно сдобренный картечью.

Его казнить нам обещался генерал.

 

— А сколько золота мы отмывали кровью,

Чтоб вновь грехами в Порт-Рояле**** обрасти!

То буканьера успокоишь хладнокровно,

То вознесешься над причастием мортир.

 

— Ну да, братва, как блудный пес, живешь сегодня

Единым днем, кусаешь смерть за тощий зад,

То пьяный рок тебя подстрелит в подворотне,

А то чума стрихнин подсыплет в самосад.

 

— И кто виновен в том, что жизнь такая стерва?

Мы божьи твари, но творим, черт знает что.

И гражданином был бы рад простым, примерным,

Да вкус свободы слишком терпкий и густой…

 

Почти светает. Гладь залива чуть тревожна,

Свобода давит сотней тысяч атмосфер.

Воды хлебнете, как богатства, будет тошно.

Сушите весла, сэр. Сушите весла, сэр.

 

---

*Бак — посуда, используется командой на корабле для приема пищи.

**Аминги — метки или деления, которые в форме шкалы помещаются на фор- и ахтерштевнях, но преимущественно на последних, и показывают (в футах), как глубоко корабль сидит в воде.

***Смит — флибустьер Льюис Смит. Взял приступом и ограбил испанский город Кампече, после чего испанцы поклялись не отпускать в живых ни одного пойманного флибустьера.

****Порт-Рояль — город на Ямайке, где пираты нашли надежное и почти неприступное убежище. В Порт-Рояле они сбывали награбленное, тратили «заработанные» деньги и организовывали новые пиратские кампании.

 

 

 

Я на тихом острове под большой кокосовой
Паль-мо-ю,
Не машите вёслами, громкими вопросами
Не пугайте пальму мою.
Тоже мне спасатели… От чего спасаете?
Разве – одинок?
Было время, ждали нас на далеком Западе,
Но позвал Восток.
Города прибрежные, друг, красотки нежные
И старик отец…
Сердце пресыщается  – я решил прославиться.
…Умер наконец.
Но, пленен пиратскою силою, по-братски мне
Дал морской божок
Снова жизнь убогую, чтоб иной дорогою
В отчий дом пришёл.
Город жил по-старому. Мой отец в дни старости
Был могилой взят,
Друг, седея, мается, спит с одной красавицей, 
На другой женат.
Стало пусто, холодно в жарком шумном городе.
Я сказал: «Отец,
Ты прости, что поздно так сын морскими звёздами
Твой разбогател…
Ни к чему мне «овощем» ползать по сокровищам,
Словно зверь, рычать.
Где вода бездонная, тонущее – тонущим,
Выжившим – печаль».
…Месяц улыбается, к пальме прижимается,
Океан чудес –
Это небо звездное. Вы сушите вёсла, но …
Но не здесь. Не здесь.

 

 

 

Качается лодочка – утлый баркас,

Старик (седовласый паромщик)

Берет пассажира - громоздкий багаж! -

Но мудрый возница не ропщет.

 

«Для нас, флибустьеров, не писан закон,

Ведь мы – джентльмены удачи.

А каждый изъятый разбоем дублон –

Бухалово, бабы и жрачка.

На этом стоим, или плаваем, суть

Одна у любого пирата.

И шансы примерно равны - утонуть

Иль стать неприлично богатым.

Пиастры, динары, песеты, рубли,

реалы, эскудо, пистоли…

Вчера мы транжирили, как короли,

А завтра… Кто знает доколе?

Ведь впрок не наесться, а в жизни иной

К чему нам богатство и слава…» -

Пространные речи бывают порой

Пророчески верны и правы…

 

Старик усмехается – близок затон,

Движенья уверенно споры…

 

И высушив весла, коварный Харон

Неспешно считает дублоны.

 

 

 

Мечте вослед мы шли за горизонт,

Руками полируя ручки вёсел.

А впереди всегда маячил тот,

Кто был быстрей и кто нам вызов бросил.

 

Наш капитан командовал: «Вперёд!»

И тайно прятал кортик за спиною.

А мы считали: он-де нам не врёт,

Клянясь душой и кровью ледяною.

 

Порхали, будто бабочки, ножи,

И золото клеймило дух и тело.

Пусть клады часто были – миражи,

Но даже мысль о кладах сердце грела!

 

Спина – мишень, и нет надёжных рук;

Желты глаза, как старая монета.

Свистали нас наверх под крючьев стук,

Хоть свист в походе – скверная примета.

 

Мы, в общем, рыбий праздничный обед,

А жизнь – всех драгоценностей дороже.

Мы поняли: в гробу карманов нет,

И в саване их тоже быть не может.

 

Ловите солнце в шляпы, господа!

Пусть отдохнут мушкеты и пистоли.

Наш лучший клад – Полярная звезда,

А посему – сушите вёсла, что ли.

 

 

 

Похожи люди на забавных хомячков,

Что щеки набивают инстинктивно,

Растут запасы в банке у проныр-зверьков,

Чем больше рот, тем дело продуктивно.

 

А ежедневной круговерти колесо?

Исполнят трюк - хозяйская награда,

И пополнение кубышки - налицо,

Приумножать накопленное надо.

 

Им дверцу к воле приоткроют иногда,

Ан нет, в кормушке лучше лапкой хапнут,

Природной жадности исполнена нужда,

Посмевшего мешать - со смаком цапнут.

 

Жаль у наживы не убавить аппетит,

Стреляют глазки в новую добычу,

Набиты щеки, сердце хомячков молчит,

И некролог, как финиш, символичен.

 

 

 

Наверно, помнить всегда о главном не помешает, как ни крути.

И думать прежде, чем  строить планы, идя по жизненному пути.

Но позабавить захочешь Бога – об этих планах и расскажи!

Бог - априори гроссмейстер строгий,  внезапно в блиц превращает   

                                                                                                                  жизнь…

***

…ты верить  в чудо себя заставил, прогнув фортуну под свой дебют.

Враги играют всегда без правил и фору, в принципе,  не дают.

Считал, что люди -  всего лишь пешки, а жизнь, как шахматная

                                                                                                                 доска.

Ты шёл на связку* с кривой усмешкой  и  верил - сможешь дожить

                                                                                                               до ста.

Себя Всевышнему уподобил, чтоб королём  покорить финал.

А у Него камуфлеты  -  хобби,  Бог чередует  успех/провал.

Чем выше в небе – больнее падать.  Триумфа можно и не достичь.

Упавших просто затопчут стадом, а после скинут щелчком с доски.

Атакой  с флангов, точнее, свыше - инфаркт коварный, как тихий

                                                                                                                 ход**.

Он божьей карой пришёл неслышно, пока не мат, но уже цейтнот…

Ты эндшпиль свой в одиночку терпишь, в пылу сражений предав

                                                                                                            ферзя…

 «Сушите вёсла!»  - вне правил термин, но спорить с Богом, увы, нельзя…

==========================================================

 *- связка - нападение дальнобойной фигуры (ферзя, ладьи или слона) на неприятельскую фигуру, за которой на линии нападения расположена другая неприятельская фигура.

 ** - Тихий ход — малоактивный, на первый взгляд, неприметный ход, обычно резко меняющий характер шахматной борьбы.

 

 

 

Когда-то давно настала

Тупая усталость стали:

Сойти бы сейчас в могилу

Омытым белó, немилым.

 

Осколочек жизни где-то

Кружúт в одиноком танце.

Расставь-ка приоритеты:

Уйти не хочу остаться.

 

Уйти, не хочу остаться,

Смеясь: «Мне не впрок нажива!».

Уйти не хочу, остаться, 

И время текуче - лживо.

 

Не кануть бы нынче в Лету.

Осколочек жизни где-то…

А как он… прекрасен в танце!

Зачем мне, к чертям, богатство?

 

 

 

Судьба дарует строчку с многоточием,
И каждый жизни летопись свою
Напишет... У одних перо отточено,
Иные пустословий воду льют.
 

И шепчет справа Ангел: "Жить по совести".
А слева чёрт раскидывает сеть.
В ловушке ты - сюжет  изломан повести.
Одно  лишь важно для тебя - иметь
Несметные, манящие сокровища.
К ним душу, сердце, разум так влечёт,
Что, превращаясь в алчное чудовище,
Гребёшь, гребёшь... И хочется ещё.
 

Но, суетным желанием охваченный,
Как ни старайся, не наешься впрок.
Грошовою монетою оплаченный,
Придёт бесславной жизни эпилог.

 

 

 

Меняются сцены, меняются ценности.
Где смерть на арене, там жизнь — дело случая.
Ты можешь закутаться в плед повседневности,
Ты можешь забыться за книгами скучными.

Фантазии мира пропитаны сажею,
И ложную меру приняв за искомую,
Ты веришь, что выбрал действительно важное.
Ты веришь... Пока не набита оскомина.

Но длинная ночь — это повод опомниться,
И прежде, чем ты скажешь мыслям: «До скорого»,
Вдруг вспомнишь о притче (спасибо бессоннице),
Где спички, увы, не спасают от холода.

И кто-то в бессильи встаёт на колени и
Молчит, что душе его больно и совестно.
Одни режут вены, другие мгновениям
Готовы придать очертания поезда...

 

 

 

– Господи! Господи, ну почему ж ты помогаешь этому кретину, а не мне!

– Потому что ты жадный, а даже Бог велел делиться.

 

 «Свой среди чужих, чужой среди своих»

 

Рябит в глазах от зарева и брызг.

Весёлый Роджер скалится на страже.

Мы ждали столько миль и дождались

Пьянящего азарта абордажа.

 

В зубах кинжал – так злее и страшней:

Смятение убойней пистолета.

Трещат борта и мачты кораблей.

Мы прямо с вант слетаем в кашу эту.

 

Какой прекрасный полдень! Не пойму,

Вы, господа, с похмелья так угрюмы?!..

Мы долго вашу видели корму,

Теперь мы потревожим ваши трюмы.

 

Ключи, мон шер! Мерси, какая честь.

Простите за несветские манеры:

Чтоб это всё пропить или проесть,

Не хватит и бессмертья Агасфера!

 

В раю за деньги места не дадут,

В предсмертный час монеты не согреют…

Бывай, мсье! Мы встретимся в аду:

Ты жаден, ну а мне висеть на рее.

 

 

 

Джим, мой друг, дорогой сухопутный брат,
Я надеюсь, ты жив и насколько возможно здоров.
Побывав во множестве стран, в бесчисленных городах,
Я пишу тебе с самого дальнего из берегов.

Наш корабль, дружище, пошел ко дну оттого,
Что жестоким бывает дьявол морской. Теперь
Я сижу на голом песке, вокруг меня - ничего,
Кроме этих песков: ни травы, Джим, ни птиц, ни людей.

Мне осталось недолго, я чую старуху Смерть;
У пропитанных солью морской такое чутьё в цене.
Никогда не давал советов, Джим, но поверь,
Мой последний совет потому ценнее вдвойне:

Суши вёсла, Джим! Тянуть свою лямку впрок,
Да корячиться на других - вот самый тяжелый грех,
Ведь никто еще всех богатств получить не смог,
Как не взял никто над старухой с косою верх.

Суши вёсла, Джим! Никогда не жалей ни о чём,
Точно так же, как я никогда ни о чём не жалел.
Не надышишься перед смертью, Джим, а мы только раз живём,
И поэтому - к чёрту всё: будь игрив, вечно пьян и смел!

Веселись! Если перед концом ты, до слёз смеясь,
Окунёшься в глубины памяти, как в моря,
Вспомнишь жизнь свою и будет, что вспоминать,
Значит, всё было правильно, Джим, не зря!

Суши вёсла, Джим! Ты запомни слова мои:
Слишком жизнь коротка - что печалиться и скучать!
Мне теперь, словно псу, умирать одному на мели,
Но я весел, как никогда, Джим! Адьос. Прощай!

 

 

 

Не умирает радость в нас,
Она завалена под грудой
Фигни – ведь не был ты занудой,
Когда ты топал в первый класс,
Когда взахлёб читал стихи,
И запульнул монетку в море,
Когда не думал о декоре
И не срывался с чепухи.

Мол, не заслуга, а беда,
Что из тебя не получился…
Зато ты классно научился
Скулить о времени, когда
Впервые выпустил жучка
Из тесной спичечной коробки,
Тогда ты не был злым и робким
Хозявкой модного сачка.

Не жизнь, а ловля на живца,
Где каждый пук под флагом лени,
И ты боишься обновлений,
Бухтя о целях без конца.
Кругом стоячая вода.
Любое действие напрасно.
Тушите свет, сливайте масло…
Сушите вёсла, господа!

У горе-взрослого в мозгу
Зудят надуманные темы:
Не то, что надо, и не с теми
Живу, и больше не могу
Скакать с канала на канал,
Как бестолковая мартышка.
Не горизонт – сплошная крышка!
А жить ещё не начинал.

Повсюду красные слова,
Хотелки, сопельки, реклама,
Пустые хлопоты и драма,
Что не потянешь острова.
И каждый смайлик из сетей
Тебе, что пойло Билли Бонса,
А надо лишь увидеть солнце
И жить учиться у детей.

 

 

 

* * *

Усваивал в безоблачную пору -

сокровища – не золотые горы,

но хитрый бес в насущной круговерти

шепнул: «Не трать от широты души

до дна. Оставь себе, попридержи,

заначь и доброты, и милосердья...»

 

Я стал  держать богатство под  замком,

и Шейлоком сидеть над сундуком,

набитым туго впрок, дней чёрных ради.

А век уходит, как в песок вода,

глядишь, а там  уже вердикт  Суда,

что жадничал и не успел истратить.

 

 

 

К чему обедать, если к ночи снова

Охватит голод, как планету смерч?

Зачем учить? В сети – ответ готовый,

Здоровье, нервы надо поберечь.

 

А стоит ли любить? Известно точно:

К разлуке иль привычке всё сойдёт.

Деликатесы? Кашею молочной

Венчается рожденье и уход.

 

На кой богатства, роскошь или слава?!

У Врат встречают всех без багажа.

Всё суета, и надо ли нам, право,

Нестись, как если бы под хвост вожжа?

 

Жить, чтобы раствориться без остатка?

Какая трата дней, галиматья!

Жизнь – временная тонкая заплатка

На вечном одеяле бытия.

 

Пора на берег! Или – по теченью!

Устало море шлюпки подгонять…

 

Но … отчего ж зов Новых приключений

Срывает голову и с места нас опять?!.

 

 

 

Сегодня на пиру я буду трезвым, братцы!
И если жизнь – игра, она нам по нутру!
Соленые ветра, как ими надышаться?
Да видно, вышел срок, и я сдаю игру..

Был бедным рыбаком, погнался за богатством.
Две жизни за кормой, ну как я их сотру?
Я нравился себе, не стану отпираться;
Свободен, весел, худ, как «Роджер» на ветру.

К самаритянам мне теперь нельзя прибиться,
Но все, что удалось неправедно скопить,
Раздайте бедноте, ( хочу представить лица )
Грехи не замолю, да жалко прокутить.

Давно меня в Аду ждет теплое местечко,
Но, вёсла осушив, рискну просить Творца:
Пускай моя вдова по мне поставит свечку,
И детям ничего не скажет про отца…

Вот так сложилась жизнь - есть волки, есть овечки!
Не сбейся с курса, глянь в подзорную трубу.
Храни вас Бог морской, святого Эльма свечки,
Да вера не в разбой, - в пиратскую Судьбу.

 

 

 

Российская душа, тебя понять непросто:

гулять - так чтоб вразнос, червонцы не считая.

Я - не такой, как все: проклятою коростой

засела в голове фантазия больная.

 

Копить, копить, копить - бредовая идея,

отказывать во всём - вот путь к заветной цели.

Мечта моя сбылась - я многое имею,

но - болен. Приговор: жить максимум неделю.

 

Профессор мне сказал: «Сушите вёсла, сударь!

Увы, ничем помочь не можем, к сожаленью».

Больничный потолок, казённая посуда,

в обнимку мы лежим с коварною болезнью.

 

Бессмысленны теперь несметные богатства.

Зачем всю жизнь копил, питаясь чёрствым хлебом?

Тихонько ухожу, и некуда деваться -

зовёт меня к себе приветливое небо.

 

 

                                                    Сушите вёсла, сэр — на кой вам чёрт богатство?
                                                           Н. Олев, А. Балагин. Из м/ф "Остров сокровищ"
 

– Спускайте шлюпки – остров будет наш!
Коль подфартит – добудем ром и песо.
Нам в драке веселей – душе не пресно.
И что нам смерть, когда – на абордаж!

– Побойтесь чёрта, кэп, к чему набег?
Добром раздуты рундуки и трюмы.
Не бражничаем – рожи всех угрюмы!
И кровь нужна, как прошлогодний снег.

– Забыл супец-нектар из черепах?

– Ты лучше вспомни девушек Тортуги.
У крошки Молли груди так упруги!..
А этот остров – пропади он в прах!

Сушите вёсла!

Вёслами табань!!!

Пока благоволит попутный ветер,
и горизонт открыт ветрам и светел – 
мы обойдёмся без кровавых бань!

Кольнуло сердце: вспомнил листопад,
цветенье роз, любовный пыл по вёснам…
Сушите вёсла, кэп!

– Сушите вёсла!..
 
Да ты романтик, ты поэт, пират!

 

 

 

Капризное сокровище не хочет манной каши,

А хочет только сладкого и вертится ужом...

Отбрасывая тапочки, сорочку и гамаши,

Вопит, как стая страусов, и скачет нагишом.

 

Пытливое сокровище замучило собаку,

Кота и даже бабушку... Откуда только прыть?!

И вся родня построена, как взвод перед атакой,

Чтоб отловить сокровище, помыть и накормить.

 

Шкодливое сокровище не хочет умываться -

Военная компания окончилась вничью...

И даже папа прекратил погоню за богатством,

И вынырнул из FOREXа, чтоб поддержать семью...

 

Усталое сокровище желает шоколаду,

Игрушечных солдатиков и яркий леденец...

 

А мне не надо золота, брильянтов или кладов,

Мне надо, чтоб сокровище уснуло наконец.

 

 

 

Я груда ненужных, старых, чужих идей, 
Я тварь неспособная, я обветшалый слог, 
Мне не интересно "сколько", "когда" и "где". 
Я лишь муравей, вдыхающий жирный смог. 

Поток происшествий шефствует, как всегда, 
Над гордыми зодчими мира, теорий, троп, 
А ты про Парнасы... Враки! Потоп - чердак, 
А если не так, то в омут, и все тип-топ. 

Ты клоп, ты червяк, такой же как я - никто 
Всё создано "до" и нечего зря скрипеть. 
Старательно сея икты, хоть сто потов 
Пролей - не пожнешь ни медь, ни тугую плеть. 

Пыхтеть, надрываться... Глупо! Живи как я: 
Массируй ноздрю, смотри сериалы, ешь, 
Держись подальше от подвигов, пиков, ям... 
И будешь доволен, весел, здоров и свеж.

 

 

 

Если долго смотреть на закат,

то прищур становится дьявольским...

Мальчик рад,

что старик угостил его красным яблоком.

А рука старика не легка, но суха и сморщена,

Мальчик жив пока,

Мальчик ждать устал сокровищ его:

Ветхую карту, старую лодку, худую сеть...

Мальчик уже начинает лысеть,

А девушки из таверны теперь не хотят просто так.

Мальчик умеет считать до ста,

но старику много больше.

Мальчик ропщет:

Ты ведь не утащишь с собой ветхую карту, старую лодку и сеть худую за край!

Отдай!

Если б старик его слышал,

он бы из комы вышел

и вечную свою жизнь вручил первому встречному,

себе оставив невечные:

сеть, лодку и карту...

Мальчик устал призывать инсульт и инфаркт миокарда,

Старик молчит, надежда уходит по капельке.

И вместо слёз из глаз катятся яблоки...

 

 

 

Судьба - злодейка! Да-а-а, сушите вёсла...

Утешьтесь тем, что мир убог и сер.

Шаги и мысли остаются в прошлом,

Избавив от тоски и от потерь.

 

Таинственную власть камней и злата

Ещё никто в могилу не унес.

Вы будьте, сэр, хоть принцем, хоть пиратом -

Един конец, и это не вопрос.

 

Совсем я что-то заболтался с вами.

Латает вечер небо облаками,

А мне пора ворота закрывать.

 

Стаканчик, сударь, так, чтоб до печенок.

Эх, сто чертей, отличный был бочонок!

...решетку, не пытайтесь, не сломать.

 

 

 

Сушите вёсла, сэр – своё вы отмахали,

на берег вас несёт сердитая волна.

Пришла пора принять законы пасторали –

на суше тоже жизнь, с земли видна луна.

 

Сушите вёсла, сэр – карманы прохудились,

и всё, что было в них – ушло, увы, на дно,

уж вам не шиковать в районе Пикадилли,

езжайте-ка под Псков, вас ждёт деревня Дно.

 

Сушите вёсла, сэр – они вам пригодятся,

наступят холода – растопите очаг,

поймаете волну морских радиостанций.

...Глотайте слёзы, сэр. Уймите дрожь в плечах...

 

 

 

где-то остров Буян, полуостров по имени Крым,

где-то мифы живут, а реальность едва ощутима,

я оставил себя где-то там, где-то там молодым —

белобрысым, худым, беззаботным и без псевдонима.

 

набегает на берег соленого моря волна,

подмывает дворцы, теремки из песка и палатки.

за душой ничего, вообще ничего, лишь спина,

за спиною — Москва, со спиною — затылок и пятки.

 

я смотрю на него — он еще не во всем виноват,

он вчера поступил, и ему только светит столица…

паренек обернулся — почувствовал, видимо, взгляд…

хорошо, что почувствовал — это ему пригодится,

 

потому что судьба, расстилая свое полотно,

заплетает порой вне основы уточные нити…

попросить бы кого-то, кому меньше всех все равно:

вы уж там моего через раз хоть в пути берегите…

 

небосвод молчалив, небосвод безупречен и чист,

небосвод равнодушен и всем одинаково светел…

— ты о чем это, бро? — приподнимет лицо атеист, —

ты заметил, что гонишь?

— заметил… конечно, заметил.

 

только кажется мне иногда — mille pardon за нытьё,

виновата луна и рябина в плохом алкоголе —

что однажды нас что-то притянет друг к другу, mon dieu,

непременно притянет, и мы не расстанемся боле.

 

я, возможно, немного забудусь в финале пути,

не узнаю при встрече, замкнусь — ни кивка, ни поклона,

он меня извинит и поможет на лодку войти,

и поможет сойти на другом берегу Ахерона.

 

 

 

Всё! Сушим вёсла, кэп.

Приплыли,

Осатанели до морских чертей.

Закончился весь ром, закончились все силы.

Мы паутиной заросли, покрылись пылью,

Мы больше не нужны, мы — сказки для детей.

 

Мы сушим вёсла, кэп.

Пора угомониться,

Трезветь и отправляться на покой.

Построить дом, купить гусей, остепениться.

Спать каждый день в своей кровати, стричься, бриться,

Ничем не рисковать и не болеть цингой

 

Мы сушим вёсла, кэп.

Пришвартовались.

Теперь мы сухопутны и скучны.

Отъели животы, благочестивы стали,

К себе нас больше не манят морские дали...

 

Но только часто снится шум шальной волны,

Простор и ветер...

…альбатросы...

… гул портовый...

 

А берег и трава, как есть — оковы.

И шелест листьев, как тяжёлый гнёт.

Какого ж чёрта, сэр!

Отдать швартовы!

Живём один лишь раз, и век не долог.

 

Сэр, полный вперёд!

Сэр, полный вперёд!

 

 

 

«Сушите вёсла, сэр — на кой вам чёрт богатство?

   Жизнь коротка, и, сколько бы ни съел,

   Наесться впрок не стоит зря стараться.

   Сушите вёсла, сэр, сушите вёсла, сэр».

 

Погибель мира – энтропия,

Но разум спит, где правит страсть.

Слепая дикая стихия -

Нажива. Ей досталась  власть!

 

Но так ли славно быть богатым?

Положим, в руки дался клад,

Теперь страшна его утрата,

«Счастливец» сам себе не рад.

 

Пир натощак - плохая шутка!

Когда без меры жадно жрешь,

От несварения желудка,

Глядишь, не ровен час, помрешь.

 

А, если выпил слишком много,

Похмельем будет воздано.

В конце концов,  одна дорога,

Известная всем нам давно,

 

Ведет туда, где нет желаний,

Где тень былых побед бледна.

Вот вам итог любых стараний!

Жизнь коротка, к тому ж одна.

 

Наш быстротечный век пророчит

Пустой и жадной бездны пасть.

Проходит все, а, между прочим,

К богатству суетная страсть 

 

Уносит вихрем оголтелым

Минуты жизни без следа,

И энтропия, между делом,

Растет, не ведая стыда!

 

 

 

Втроем столовались они нередко.

Снимали приватный зал.

На чай, как обычно - гора объедков.

Их каждый в обслуге знал.

Банкир разведен, разбежались сразу.

Политик давно вдовец.

Вояка - замечен в амурных связях,

но кончился в нем самец.

Был спор - неизменен, а тема - в радость:

Кто Бога поймал за ус.

Банкир похвалялся своим окладом,

политик - что «златоуст»,

А значит, друзей и врагов хитрее -

Набита деньгой мошна.

Рычал генерал, на глазах зверея:

«Зачем эта спесь нужна?

Коль выясним, кто же из нас успешней,

Он станет счастливей всех?»

Банкир, отрывая у краба клешни,

Смеялся, что есть, мол, грех:

"Просторы люблю, прикупил поместье.

А в нём и фонтан и сад.

Вы, если чего, приезжайте вместе,

Гостям буду очень рад».

Политик вещал про старинный замок:

«Из окон гляжу на Грац!»

Друзей генерал расстрелял глазами,

Желая загнать на плац.

Он остров купил: небольшой, но все же…

«Построю еще дворец -

Лет пять, если Марс или черт поможет,

И службе придет конец».

 

Их Бог примирил (или рыба фугу).

Финал назовем судьбой.

Ушли к праотцам три «заклятых друга»,

Не взяв ничего с собой.

 

 

 

Нас с детства манят вольные ветра:

Богатый опыт – пасынок движенья.

Зачем кричать: «Остановись, мгновенье!» –

Ведь завтра будет лучше, чем вчера.

  

Ах, Пушкин, пусть унылая пора

Других ласкает золотом и ленью,

Вперед! Вперед!..

Но вдруг листок осенний

Сминает магистральные ветра…

  

Вот-вот вся крона ляжет у корений,

А список лет длинней, чем достижений,

И в желчном – семена могильных плит,

  

И праздник жизни юркнул мимо кассы.

Сушите весла, чтоб не склеить ласты,

Чтоб не отбросить стоптанных копыт.

 

 

 

В таверне у причала праздный шум.

Судьба бывает зоркою не часто,

но мне везёт – вы смотрите, как шут,

вглубь декольте красавицы глазастой.

 

Как по-мужски беспамятно-глупы,

а мне так долго грезилась расплата.

И не растрачен потаённый пыл

у внучки кровожадного пирата.

 

Сначала мы наденем кандалы

(шальной каприз игривой юной дамы)

Ещё сюрприз вам – кольт из-под полы,

отбить на лбу шесть точек телеграммы?

 

Привыкли всё свободно покупать –

портовых девок, власть, авторитеты.

Желали затащить меня в кровать?

Сегодня вы поплатитесь за это.

 

Ваш кошелёк от золота распух,

его не держат потные ладони.

Придётся раскошелиться и суд –

ни божий, ни людской меня не тронет.

 

Сушите вёсла, досточтимый сэр,

жизнь коротка, на кой вам чёрт богатство?

Советую не дёргаться, эссе –

сегодня может драмой оказаться.

 

 

 

Стяжательство - пирату не порок!

Под Роджер встанет только тот, кто алчен,

Кто ждет наживы, ветра и удачи!

Чьи влажны вёсла и взведён курок.

Потомок от пирата не далёк.

Хоть это вряд ли назовешь прогрессом,

Что входит в круг первейших интересов

Набить желудок свой и кошелек.

Но есть нюанс, изящный, как жираф:

Пират разбоем жил. Потомок – честно.

Его фрегат – компьютерное кресло,

А поле боя – Дота и Варкрафт.

И кто из них красавчик, кто урод –

Вопрос открыт. Ведь в поисках богатства

Сэр Флибустьер бежал за ним из рабства.

Сэр Менеджер, увы, наоборот.

 

 

 

Тарелку супа лишнюю сожрать

 Не остаётся времени и сил.

Какого ж чёрта ты, ядрёна мать,

Полмира за баблом исколесил.

 

С собой полушки даже не забрать,

Не то что офис, джип или дворец.

Шарахнет по башке незримый тать,

И в полный рост рванёт к тебе песец.

 

Ну, наливай - чего в дверях застыл?

И смотришь так, как будто не узнал.

Я обеспечу твой надёжный тыл.

Зажгите свечи, мы продолжим бал.

 

 

 

"Сушите вёсла, сэр, на кой вам чёрт богатство?

Жизнь коротка, и сколько бы ни съел,

Наесться впрок не стоит зря стараться,

Сушите вёсла, сэр, сушите вёсла, сэр!"

 

Песня Джона Сильвера "Мы все участники регаты"

Роберт Луис Стивенсон "Остров сокровищ"

 

Жили-были два брата - богатый и бедный.

Дальше в сказках обычно: "Богатый был злой,

Мироедом проклятым прослыл по деревне..."

 

...Только в жизни иначе бывает порой...

 

У богатого в доме - уют и порядок.

Дети сыты, одеты. Скотина в хлеву.

Урожай зреет в поле. Медок дивно сладок.

А картохи в подполье - "не съесть самому".

 

Младший - тот по характеру: ровно напротив.

Всё б ему балагурить да песни орать.

А когда не на шутку сводило животик,

Шёл к старшому - покушать, гостинцы собрать.

 

И не раз ему думалось: "Несправедливо

Обернулось: всё - брату, а мне - ничего..."

Не хотел понимать, что он просто ленивый

И что старший готов жизнь сложить за него.

 

Он считал помощь брата обидной подачкой.

Так и дальше б тянулось - пришли времена,

При которых делилось всё поровну. Значит,

Надо брата подвинуть. "Прости, старина..."

 

Злые мысли поспешны. И вот по доносу

Сослан брат на погибель в чужие края.

На душе было мерзко, хоть прыгай с откоса.

Пил, себя уверяя: "Как все, так и я."

 

Вкусно ел, сладко спал и гулялось отменно.

Скот продал за копейки. Пропал в ульях мёд.

В огороде бурьян. Но не думалось: "Креном

Жизнь пошла", полагал: "Всё само заживёт."

 

А потом наступила лихая година.

Недород. Захлестнула беда полстраны.

Накатила на меньшего дума-кручина:

"Брата нет... Он помог бы дожить до весны."

 

 

 

Жил-был на свете человек, копил богатства впрок!

Но проку не было с тех пор, как слег и занемог.

К нему пришли друзья, но он друзей забыл вконец,

Он их прогнал – к чему друзья, а вдруг сопрут ларец?

В ларце монеты; там дворцы, кареты, егеря,

Все то, о чем мечтал всю жизнь – как оказалось, зря.

Потом пришли к нему враги, но он привык к врагам.

От них попрятал он давно весь свой ненужный хлам.

И, наконец, пришла ОНА! В плаще, без глаз, с косой.

Вздохнул и помер… Сир и наг, безвестный и босой.

Теперь живет он не в раю, и ад его отверг,

Не друг, не враг он никому – ни зверь, ни человек.

В рассказе этом правда есть, а может, есть и ложь,

Одно лишь верно – что ТУДА ларец не заберешь!

 

 

 

****

 

Всё – суета сует, но смерть всегда некстати…

Шальная сука-жизнь спешит отдать концы.

Достойнейший финал в загаженной кровати -

Ни денег, ни друзей… Лишь пиво да глупцы.

Ведь были времена… Я всё хотел и изведать.

Я жизнь глотал взахлёб, я нажирался впрок.

Меня сбивали с ног, а мимо шла победа

И стряхивала пыль с истоптанных сапог.

Война стучалась в дверь - и я срывался в драку.

В Басо курил гашиш, в Навайо шел ко дну.

Я в сотне баров пил «Соленую собаку»,

Но истину, увы, не встретил ни одну.

Как лодка без весла, плыву без всякой цели…

Противен сам себе, и немощен, и хил,

Я  допиваю жизнь. По капле. Еле-еле…

Всё – суета сует…

Но я бы повторил.

 

 

 

Известный слоган «Быть или не быть?» 
В конце пути волнует не особо. 
Измученному кознями судьбы 
Не мудрено стать циником и снобом. 
Свобода – миф, богатство - плен забот. 
Любовь? Да что нам в ней - одни мученья. 
Вопросов вечных головная боль, 
Мол, кто я в этом мире и зачем я? 
Что проку в суете, и who is who? 
Я агнец в стаде? Хищник в стае волчьей? 
Пыль под ногами тех, кто наверху? 
А если влез наверх, то явно сволочь? 
Вот так сидишь, пьёшь свой вечерний яд, 
И думаешь, в окно уставясь тупо: 
Куда ни плюнь – лишь бренность бытия. 
«Быть иль не быть?» - вопрос довольно глупый. 
Ответ уже давно известен мне, 
И не грызут сомненья - «или-или». 
Послышится в зловещей тишине: 
«Сушите весла, сэр, кажись, приплыли…» 
P.S. 
Однако, после третьего глотка, 
Я закусил, да и подумал кстати, 
Что жизнь прекрасна, хоть и коротка! 
Греби вперёд, любезный мой читатель!

 

 

 

Бродягам, сэр, богатство не пристало.
Что философствовать? И жизнь так коротка…
Я золото ищу на дне бокала,
А истину ловлю на острие клинка.

Поверьте, сэр, богатство – это пропасть.
Стоишь над бездною, кружится голова…
Иль Вы один быка хотите слопать,
Чтоб брюхо ублажить так месяца на два?

Я должен, сэр, клянусь святою мессой,
Своё подставить благородное плечо.
Ведом я не корыстным интересом –
Любовью к ближнему да истины лучом.

При изученьи Ваших, сэр, карманов,
Дадим друг другу мы смирения пример.
Здесь рады Вам, мы все от счастья пьяны,
Куда бежите Вы? Сушите вёсла, сэр!

 

 

 

Семя иных идей прорастало в мыслях...
Стрелками на часах рисовался вечер:
Белый, нагой, готовый для новой жизни.
Я поливал цветы - становилось легче,
Распределяя шансы на чет и нечет.

Все позабыв слова, я молчал и слушал,
Парестезия вновь обуяла вены,
Треск голосов достался глухим берушам.
Я, надавив на глаз, изучал фосфены,
Не находя в сиянии нить системы.

Кто мы? Куда идем? И бежим откуда?
Каплями растворясь в неземном фриссоне,
На полпути застыли (в преддверье чуда),
Страх вызывали стоны в тисках симфоний.
Бились еще вчера в полымях агоний…

Нужно терпеть! Наркоза на всех не хватит –
Завтрашний день острее заточит тёсла.
В черном стоит гонец у моей кровати,
Сопротивляюсь, бьюсь, вырываюсь!
- Поздно!
Полно вам, сэр, сушите, пожалуй, весла!

 

 

 

Короедом, уставшим от зимних метелей-сорок,

просыпаюсь весной. И, вгрызаясь в еловую корку,

наполняю свои кладовые. Наесться бы впрок -

да природный инстинкт не дает, потому не касторку

назначает насмешливый фельдшер - на влажной коре

выбивает небрежно рецепты стукач-небожитель.

И тревожит морзянка. Сплетаются точки-тире:

«Ваша песенка спета!» и «Вёсла, товарищ, сушите!»

А потом в темноте промелькнет полированный клюв,

беспардонно дробя безмятежность пустого обеда.

Затаившись в древесной норе, голодаю, не сплю:

«Лучше меньше да лучше», - мое короедово кредо…

 

 

 

                             «Сушите вёсла, сэр — на кой вам чёрт богатство?
                              Жизнь коротка, и, сколько бы ни съел,
                             Наесться впрок не стоит зря стараться.
                            Сушите вёсла, сэр, сушите вёсла, сэр.»

 

В заморской пещере, на каменной-Стрит,
ещё в допотопную бытность,
во время обеда пришёл аппетит,
совсем непохожий на сытость.

Пределы желаний поди разбери                                
до нынешних дней и коросты.                                                
Снаружи и в профиль – сплошной материк,            
внутри – обитаемый остров.                                  

И чайки, и люди на том берегу…
Покуда не склеили ласты,
полжизни кричали, полжизни орут –
Пиастры! Пиастры! Пиастры!

Фамильное древо пещерных кликуш
у неба и злата во власти.
В сезон лихорадило тысячи душ
и столько же верило в счастье.

Во имя и ради себя и семьи
стараниям не было сносу.
С наличием роста расходной статьи
под солнцем растут и запросы.

Напиться бы вдоволь, наесться бы впрок.
Да нет же, особо щекастый
с прицелом на завтра визжал на восток -
Пиастры! Пиастры! Пиастры!
Вертелась планета картофелем фри…
Как видно при этом и в целом,
на мокрые вёсла сушить сухари –
намедни последнее дело.

Иллюзии света и личных потуг
теряются где-то в начале.
К источнику жизни, мой пламенный друг,
пока что не поздно причалить.

Орёл – на удачу? Но чёрт побери!!!
На качке бывают  контрасты!
И есть варианты пустить пузыри –
пиастры,… пиа-а-а-стры,.. пиа-а-астры-ы-ы…

 

 

 

 

Эй, на барже'! Кто велел тебе на' воду вёсла?
Лучше беги, задирая по-заячьи пятки!
Это такая игра: между «прежде» и «после»,
Это такая забава: с невидимым – в прятки.

Хочешь насытиться впрок, наедаясь без меры?
Что ж, подставляй под кипящее олово глотку!..
...Вёсла суши* и ловись на любые химеры,
Если не знаешь, куда направлять свою лодку.

Вёсла суши'! Что под су'ши – саке или пиво?
Тише, расслабься: метания душу не греют.
Это такая забава – для самых игривых –
Выбрать таких, чтобы вздорней, подлее и злее:

Алчных, спесивых, пресыщенных, с младу холёных,
Всё продающих и всё покупающих – вещно.
Эти возглавят игру промеж белых и чёрных,
Красных и белых, огромных и тех, что поменьше.

Это забавно, что совесть пришпилена к стенке!
Это игра в передел – побеждает сильнейший.
Шапка нужна? Наплевать, что под шапкою – Сенька!
Сеньку – по шапке – и, больше одним или меньше,

Вёсла суши! Мы – на краешке вздыбленной суши
О всепрощении бредим и радости вечной.
Это такая игрушечка – благо-получие.
(В тридцать втором люди слушали «Песню о встречном»).

*Сушить вёсла
Толкование
1. Жарг. морск., спорт. Переставать грести. Флг., 195; Ф 2, 195. 2. Жарг. мол. Прекращать движение, останавливаться. БСРЖ, 95. 3. Жарг. мол., разг. Прекращать какую-л. деятельность, прерывать работу. БСРЖ, 95. Максимов, 412. 4. Жарг. мол., разг. Ирон. Отказываться от борьбы. ОРТ, 08.01.98. 5. Жарг. мол. Убегать, скрываться. Максимов, 61.
http://dic.academic.ru/dic.nsf....2%D1%8C

 

 

 

Я копил, чтоб копейка к копеечке.
На "Porsche" покатать хотел девочек.
Но тут кризис - бабах.
Стали денежки - прах.
Не хватает мне даже на семечки.

Затянул поясок я немножечко.
Щи хлебать начал чайною ложечкой.
Бизнес-план мой простой:
Этак лет через сто
Сяду я на "Порше" с моей крошечкой..