Здравствуй, моя дорогая Пристань! Снова с тобой я, твой... кхе. 

Начинаем публикацию произведений паратура! И поскольку все они будут избавлены от внимания жюри, предлагаем почтеннейшей публике посоревноваться в угадывании, на какую эмоцию написано каждое стихотворение. Ну и по поводу авторства, а то ж! 

Итак, первый пошёл!

Удивительный человек

Хочу эмоции зарыть
на старом кладбище под камнем.
Увы, приходится пока мне
с мечтой расстаться до поры.

Прожить без гневного огня? -
Легко. Печалиться не буду.
Но удивление повсюду,
как рок, преследует меня.
 
Казалось, двадцать первый век -
расцвет и буйство интеллекта,
но где-то в чём-то бродит некто
и мюмзики снуют в мове.
 
Шокирует любой канал:
сенсации белее сажи.
"Они неправду не покажут!" -
мне так сосед на днях сказал.
 
Как ни пришельцы - так фантом
под блеском призрачного глянца.
Попробуй тут не удивляться!
Вот и живу с открытым ртом.

 Меня наивной не сочти...

Чурбану всё по барабану...

Бал у президента

Билет мне пригласительный прислали
На президентский бал. Вот это да!
Я не хотела выяснять детали,
Давно ведь знала то, что я - звезда.

Я - просто чудо в платье от Версаче,
На Лабутенах, с сумочкой "Шанель".
Но мой сосед сказал мне: "Не иначе
Ты собралась сегoдня на панель".

Потом добавил: "Может выпьем малость,
Для храбрости". А почему б и нет?
Еще часа четыре оставалось -
Успею к президенту на обед.

Мы выпили по сто Реми Мартана,
Потом еще по сто - хорош коньяк.
Ну что там пить! Однако, как ни странно
Совсем не помню, добиралась как

До зала, где был бал у Президента.
Там танцевала до упаду я,
Давала интервью корреспондентам,
О том, что с президентом мы - друзья,

Потом - провал, мне не в новинку это.
А утром - стыдно даже и сказать:
На первой полосе во всех газетах
Мои, увы, нe губы и глаза.

Падение

Летнее

Дачный поселок с брехливыми псинами.
Август к дождям не привык.
Выбегу в ботах, цветастых, резиновых,
старый схватив дождевик.

Как мы с тобой пропустили, прослушали
(чтоб его!) чёртов прогноз?
Небо растёт, размножается лужами.
Ливень спешит на покос.

Мчусь вслед за ним к поселковой окраине,
где пузырится река –
ты там как дачник, серьёзный и правильный,
дёргаешь хвост поплавка.

И обниму, и прижмусь к тебе плечиком –
чем дождевик нам не дом?
Плещут в садке караси да подлещики.
Плещемся мы под дождём.

Скажешь, смеясь, мол, такое ребячество.
Я обвиваюсь плющом.
Драники ждут, золотые, горячие...
Надо ли что-то ещё?

Так сон запоминаешь...

Так сон запоминаешь наизусть –
глубокий, как вода, как выход в кому.
Я вижу реку.
Я во сне боюсь
прийти последней к вечному парому,

и провожать, и пропускать вперёд
всех тех, кто ближе подошёл к истоку.
Свекровь ушла минувшим январём,
задолго до положенного срока.

Как будто кто позвал.
И падал снег,
выбеливая дальнюю дорогу...
Река под утро снова снилась мне
и разрасталась очередь к парому.

Так сон запоминаешь наизусть –
а он страшней становится с годами.
И каждый раз, как только я проснусь,
названиваю маме.

Кошмар особой масти

Осень

Память о лете

ОГО-родное

Легенды осени... 

Главное для меня — не переставать удивляться. Перед отходом ко сну я непременно даю себе наказ с утра пораньше обнаружить что-нибудь удивительное...                   /Рей Бредбери

Это совершенно неважно. Вот почему это так интересно...                                  /Агата Кристи

Пал один, за ним пришёл второй –
месяц, нелирический герой,
в темноте попав под знак вопроса.
Этой ночью всё, как на войне – ни тебе рассветов, ни венер. На арене двое. Против осени.

Что ответить. Ну же, думай, что... Ах ты память-память, решето... Решето? Конечно! С чудесами. Потрясём желтеющий октябрь, пусть слова ложатся, как хотят...
мы бы сами так не написали. Вот, читай, тоски апологет:
Осень – это ярмарка легенд. Выпьем черных ливней кровь медвежью. Пей. Пьяней. А я добуду клык.. Эй, да ты никак не вяжешь лык! 
Будешь слушать сказки белой вежи?

... Там внизу останутся поля – ниже абсолютного нуля. Мёрзнуть  нет малейшего резона. Против ветра мы, он против нас. Полетели? Как куда – на марс. Здесь на марсе зубры и бизоны.
А зачем? Да просто. Просто так. Потому что  свищет пустота в черепках расколотой посуды  А на марсе – океан. А ты знал, что марсианские киты бороздят глубины и рассудок?
И ему, рассудку вопреки, ищут наши выдохи. Прикинь – их таких резиновых и влажных. Спину поцелуй –  забьет фонтан. Сколько нам с тобой осталось тайн? Интересно. Но совсем не важно.

Только раз единственный один
ну давай, давай мы поглядим?
В десять тысяч миль  была дорога,
шаг остался. Милый,
дай добро?
И насупь, как мне хотелось, бровь.
И позволь мизинчиком потрогать...

Не совсем по О. Уайльду…

Самое сложное – это писать легко.
Словно цвета научить различать слепого –
краски на ощупь. Вот рыжая, это – кот.
Белая, красная, белая – мой балкон.
Осень  – скучливая …
                             А для восторга повод?
Кажется, что в октябре этом обожать? Ливни безвкусные, сумерки в полшестого. Путь от подъезда до темного гаража. Утро летящее, вечно, как на пожар. Пепел листвы или сорванных зло листовок…Чем рисовать суету – эту «просто жизнь», в несколько строчек и столбиков уложившись? Стуком по клавишам, росчерком ручки – вжик: ах, посмотри, как улыбки мои свежи, как извиваюсь, пытаясь напялить джинсы – узкие-узкие, ты не найдешь модней. Следую дальше – за  стрелками макияжа, кофе глотаю, и, гущу забыв на дне, перемещаюсь среди одноцветных дней.
И, параллельно, ​​​твои сочиняю я же:

Вот тебе дождь мой сегодняшний – льет и льет. Вот тебе лампа настольная в кабинете. Вот три каштана, точь-в-точь, как мои. И клен. Вот тебе сердце, как солнце и руки-лед. Шкура – подарок знакомых погонщиц йети.
Беса в ребро тебе – на! Паруса на бриг. Старый маяк, новый берег. И волнорезы. Остров – не брейся неделю. 
Вот ты – побрит. Вот ты позавтракал. Булочкой с сыром бри.
Выпил.
Ты пьян.
Ты похмелен.
А вот – ты трезвый.
Вот мой туман для тебя – как густой сироп. Праздники – пива живого и желтой сливы. Вот тебе воздух. Свободы. Такой сырой…Вот инструменты – ну, строй свое счастье, строй.  Я так мечтаю! Увидеть тебя. Счастливым. Чтобы ты верил и не закатал в асфальт чувство побега и собранных урожаев.
Вот тебе сад, где зимой зацветет миндаль.
Вот тебе мысли – о том, что был глуп О. Уайльд.
Или несчастлив –
                           он не был мной обожаем…

Кто я?

Итого

Генерал-губернатор

Уж лучше так

В наших интересах. Да, да, но, увы. 

Порой вот так

Благодатное

А ты говоришь...

А ты говоришь ему: - ползи, таракан, ползи!
И он, представляешь, ползёт себе гад, ползёт.
Ему всё равно - ведь он такой паразит -
ему наплевать, что в жизни тебе не везёт.

Что мучился, вечно чего-то учил, зубрил,
смотрел в микроскоп, заработал себе хондроз,
покорно спешил исполнить любой каприз
не женщин, а жирных гусениц и стрекоз.

Мечтая открыть. И тем осчастливить мир,
как Дарвин, да что там, Флеминг, Пастер и Кох!

Ты с ними делился мыслями, как с людьми,
с безмозглыми этими на-се-ко-мы-ми.
И сам себя, порой, называл - термит...
Тут сжалился даже бы Сам тараканий бог!

Но бог человечий не слышит - оглох, уснул,
и держит тебя, похоже, за дурака.
Считает, что ты в науке такой же нуль,
как рыжий этот кухонный таракан.

Ты в ярости рвёшь ему пару задних ног:
- Ползи, таракан, ползи, - крик несётся твой.
А он не ползёт - этот рыжий и наглый сноб.
И тут из жары бросает тебя в озноб:
ну, вот же оно, открытие, вот оно!
И ты замираешь, открыв закон мировой, ...

что глохнет любой таракан без задних ног.

прием заявок окончен. можно начинать голосовать - тут