Кубок Графской При©тани - 2024. Первый тур. Голосование
Конкурсные работы:
1. Апостол
Spoiler: Highlight to view
«Не осанной была эта полночь полна,
А глухим канцелярским злоречьем.
Головёшкой горела над нами луна,
И золой осыпалась на плечи.
Не дождавшись свободы, войны, мятежа,
Попрощавшись с непрочным покоем,
Мы глядели, как Тот, Кто учил побеждать,
Проиграв, уходил под конвоем.
И пока Он виднелся, не скрывшись впотьмах,
Было жутко нам, горько и душно.
Улюлюкала смерть на остывших камнях
Под печальную дудку пастушью.
Всё бессмысленным стало для нас. Оттого,
Пошатнулась нестойкая вера:
Если гибнет вожак, то и стая его
Разлетается пылью от ветра.
"Только вышло не так…" – говорил в никуда
Бородатый старик в «Мастер-Сити».
И фонарик в кармане его, как звезда,
Полыхал сквозь холщовые нити.
Он молился, шагая за двери. За ним
Чертыхался кассир бестолковый,
Испугавшись, что видит серебряный нимб
Над седой головой стариковой.
А старик, не касаясь ногами земли,
Шёл в пасхальную ночь торопливо.
И качалась победно берёза вдали,
Но завмаг утверждал, что – олива.
2. Двенадцатый апостол
Spoiler: Highlight to view
Гефсиманский сад занесло песком.
Над барханом ветер гудит самхитой.
Всё слизало время — оливы, скот;
и Мессия сгинул в веках, со свитой.
Кто не лгал, кто лгал — в круговерти правд
потерялся библий ветвистый эпос.
В тридесятом царстве текущий Ра
бороздит со змием на лодке небо.
Верный змий шипит: «Хочешь, повторим?
Я спущусь, — трет шею, — вернусь Иудой.
Воскресим Ромула, отстроим Рим.
Перепишем Ветхий Завет под Будду.
Целовать не буду, и не проси!
Толерантность в горле застряла костью.
Хочешь, сыном станет индийский сидх?
Шаманист-язычник? Нет, лучше — гностик!
Переврут всё, шельмы, но в том и суть —
наберем попкорна, поржём в подушки.
Не успеешь глазом опять моргнуть —
всё спалят, затопят, сметут, порушат».
Ра молчит, рукой отгоняя ос.
Поплавок дрожит и блазнит уловом.
Змий от скуки дернул себя за хвост.
На устах у Ра зародилось слово….
3. Двенадцать братьев.
Spoiler: Highlight to view
Полночь в гостиной пробьют часы. Искрой стрельнет камин.
Больше не стоит ничьей слезы право не быть людьми.
Лучше отсюда беги, сестра, юную жизнь любя.
Братья сорвутся в вороний грай и заклюют тебя.
Зря ты искала, бредя сквозь лес, рада была, найдя.
Смерть нам готовил маньяк-отец из-за тебя, дитя.
Тьму в наших душах, перу под стать, ночью не побороть.
Когти и клювы, острей, чем сталь, жадно вопьются в плоть.
Клятва двенадцати жжет сердца, лавой ломая льды.
Нежный овал твоего лица не отвратит беды.
Каждый из братьев теперь другой – в ножнах от крови ржав…
Что ты с улыбкой глядишь в огонь, тонкие пальцы сжав?
*
Гулко в гостиной часы пробьют, щелкнет камин щепой,
Но ничего не спасет уют бархата под щекой.
Милые братья, бегите прочь ради всего добра,
Или, как только наступит ночь, вас загрызет сестра.
Кротость сползает с лица, как лак, ласка шелков тесна…
Что мне готовил отец-маньяк, лучше бы вам не знать.
Злу преступить непреклонный путь вы бы могли посметь –
Вот, получается, почему вам присудили смерть.
Желтыми станут мои глаза, плечи покроет мех…
Разве крапивной пеньке связать нас непреклонных всех?
Месть ли, безумство в тринадцать жал – крови важна ли цель?
Сказочник, кажется, ты солгал, счастье суля в конце.
4. Кошачий календарь
Spoiler: Highlight to view
По весне полны забав
Мурт, Котрель и резвый Мяв.
А потом, куда ни плюнь,
Надвигается Котюнь,
И Котюль не в тягость,
А за ним Котявгуст.
Не зевай, готовь букварь,
За окном рябит Усябрь!
Все деревья в янтаре
Кружат листья в Хвостябре.
Стынут лапки, ветер храбр,
С неба капает Носябрь.
В Когтябре придёт зима
Побелеют терема —
Проживи Клыкарь, Фыркань
И весну во всю горлань!
5. Бункер-2012
Spoiler: Highlight to view
Он видел грозы в начале мая.
Он слышал голос пророков майя.
Теперь он точно и твёрдо знает,
что скоро к нам прибежит песец.
Бубнят соседки, забили буки.
Он продал фирму, копает бункер,
готовит полки и сушит булки,
чтоб оказаться хитрее всех.
Он слышал голос пророков майя.
Теперь он точно и твёрдо знает,
что скоро к нам прибежит песец.
Бубнят соседки, забили буки.
Он продал фирму, копает бункер,
готовит полки и сушит булки,
чтоб оказаться хитрее всех.
А май грохочет еще сильнее.
А после небом в глаза синеет,
и распускается куст сирени –
поди, не ведает про песца.
И даже зелень пышнее вроде.
Соседки возятся в огороде.
И только тень на плетень наводит
пророк придуманного конца.
А после небом в глаза синеет,
и распускается куст сирени –
поди, не ведает про песца.
И даже зелень пышнее вроде.
Соседки возятся в огороде.
И только тень на плетень наводит
пророк придуманного конца.
Придёт июнь с тополиным пухом,
пчелиный рой прожужжит над ухом.
Песец отыщет свою песцуху
и улыбнётся, ощерив пасть.
пчелиный рой прожужжит над ухом.
Песец отыщет свою песцуху
и улыбнётся, ощерив пасть.
И будет осень, зима и вьюги.
И будут дети,
и будут внуки.
И будут дети,
и будут внуки.
Придётся жить.
И засыпать бункер,
чтоб в нем безвременно не пропасть.
чтоб в нем безвременно не пропасть.
6. Сон раба
Spoiler: Highlight to view
Быстрее мысли исчезает жизнь.
Всё неподъёмней кажется весло.
Но выхода другого нет — борись,
чтоб солнце обогрело, не сожгло.
Рабу приятней нежный свет луны,
дарящей щедро в полночь благодать,
и сны, не отпускающие сны.
О, как чиста, прохладна в них вода!
Похлёбку чечевичную жена
готовит в них с перловкой и кинзой.
Любимая всегда была верна,
в походы провожая в холод, зной.
А сын хватает за руки: — Отец!
Мне срочно нужен деревянный меч
крушить врагов.
— Мой маленький птенец!
Молю я, чтобы ненасытный смерч
закрыл свой зев, неистов и пунцов,
не тронув дом, чтоб Бог войны забыл
о жатве в землях наших праотцов
и ты бы не попал, как я, в рабы.
Откуда силы? Цепь слетает с ног.
Прыжок в свободу, в призрачный простор.
Ещё один стремительный рывок —
И берег крылья рядом распростёр.
Но утро пробивает облака,
густым потоком солнце льётся вниз,
галеру наполняя, как бокал.
И, чуть дыша, лениво дует бриз.
Взметнётся чайкой чья-нибудь душа,
исчезнет, попадая солнцу в сеть.
Двенадцатый останется лежать...
Проснуться утром суждено не всем.
7. Время
Spoiler: Highlight to view
Который час? Двенадцать. Ночи? Дня?
Ну что ты, доктор, смотришь на меня?
Я этот взгляд твой просто чую кожей...
Я этот взгляд твой просто чую кожей...
... все в очередь за жизнью! Дайте две!
Вот половина. С дыркой в голове,
плюс полруки, ожоги, шрам на роже
и темнота - снаружи и внутри...
Кривиться грех – все, что дают, бери,
раз самолёт не стал твоей могилой.
А этот в белом, балагур и шут,
Вот половина. С дыркой в голове,
плюс полруки, ожоги, шрам на роже
и темнота - снаружи и внутри...
Кривиться грех – все, что дают, бери,
раз самолёт не стал твоей могилой.
А этот в белом, балагур и шут,
раскрыл-таки строптивый парашют.
И вот - живой, знать, мамка отмолила...
И вот - живой, знать, мамка отмолила...
О чём ты, док? К чему такая жизнь?
Молчишь? Молчишь... Попробуй докажи!
Да не втирай о том, что я не первый.
Я это знаю - всё-таки солдат.
Теперь у всех свой персональный ад.
Ну ладно, док. Пора мне. Ждут, наверно…
Молчишь? Молчишь... Попробуй докажи!
Да не втирай о том, что я не первый.
Я это знаю - всё-таки солдат.
Теперь у всех свой персональный ад.
Ну ладно, док. Пора мне. Ждут, наверно…
8. Последний год
Spoiler: Highlight to view
Уран, плутон и водород.
Погиб неправильный народ,
Оставив мину –
Пружину, сжатую на год,
А дальше рухнет небосвод,
И люди сгинут...
Сначала – вроде ерунда.
Горит огонь, течёт вода,
Смеются дети.
У старшего растут усы.
Уютно тикают часы.
И солнце светит.
Проходит год. Сады цветут.
Еще бы несколько минут
Победной жизни.
Но что-то злит. Какой-то зуд.
Порхают бабочки, ползут
Жуки и слизни.
Для них откроют двери в рай,
А нам – ну, хоть не умирай.
Но ждёт могила.
Смотрю на галку и галчат.
Ну, вот чего они кричат?
Могла б – убила б.
9. В саванну шли слоны
Spoiler: Highlight to view
У бабушки на полочке диванной —
двенадцать слоников. Их строй непогрешим,
почти сто лет они брели в саванну,
сквозь летний зной, метельный холод зим.
Летела жизнь: война сменялась миром,
влюблялись дочери, взрослели сыновья,
и разлетались по своим квартирам,
вращался мир, менялась колея…
На лето в дом сдавали скопом внуков,
и каждому досталось по слону.
Мой был последним. Но — первейшим другом
для льва из плюша с антилопой гну.
И у слонов была стоянка долгой —
три месяца каникул всем даны,
а после — в строй, поскольку чувство долга
звало их в путь. В саванну шли слоны.
Дом опустел. Встречает виновато,
глаза отвёл от нашей седины —
идут гуськом подросшие внучата,
как некогда в саванну шли слоны.
10. сервиз
Spoiler: Highlight to view
зря в кладовой хранится он, пылится с давних пор –
сервиз на дюжину персон, изысканный фарфор.
достался бабушке твоей средь всякого добра
сервиз, чтоб принимать гостей, от бабушки пра-пра.
теперь он твой, а поделом его бы сдать в музей:
не собрала ты за столом двенадцати друзей.
сервиз и дорог, и хорош, и бережно храним,
но, раз гостей не соберёшь, пора расстаться с ним.
посуду тщательно намыль, ополосни, протри
да собери с коробки пыль, снаружи и внутри,
лишь мимолётно удивись: вся жизнь прошла, как сон!
и внучке подари сервиз на дюжину персон.
11. Три орешка для Золушки
Spoiler: Highlight to view
В замке со шпилями — принц-переросток, что девка на выданье.
Пани и фройляйн застыли в охотничьей стойке, почуяв дичь.
Бал намечается: в танцах сойдутся богатые с родовитыми,
С принцем знакомство между вином и запечёными рыбинами...
Всё феерично на фоне обрыдло-обыденных скукотищ.
...
Мыши в помощниках, птицы ради тебя оставляют выси,
Ладится всё в руках, песенку напеваешь под нос.
Что в твоей жизни правдиво, а что вымысел?
Хлеб не черствеет? Молоко перестаёт быть кислым?
— Золушка, доченька, глянь, что тебе я привёз!
Три орешка на ветке — сойкин припас.
“Лучше бы нитку жемчуга, Пусть бы фальшивую —
дОрого внимание, не цена”, —
Злая сестра смеётся, глазеет, с мачехой шепчется.
Золото локона выбилось из-под шёлкового чепчика.
Из-под льняного выбилась рыжина.
Пряная тыква склёвана курами, съедена крысами.
Сколько сироток на свете! Крёстных фей не хватает на всех.
Добрая Золушка однажды ответит сестре на все её выпады —
Кухонный нож, сдавленный крик, фартук с кровавым брызгами. Но...
Падает на пол, раскалывается лесной орех...
12. синдром хатико
Spoiler: Highlight to view
уж полночь близится, а германа всё нет,
у циферблатов всех мастей бесстрастный вид,
страданья лиз - архетипический сюжет:
ну где ты бродишь, ненаглядный визави?
несправедливый нарратив “шерше ля фам” -
что дело в женщине, неправда, кто сказал?
двенадцать звуков переигрывают фальшь,
прищурив клавиш чёрно-белые глаза.
двенадцать раз часы споют своё “ку-ку”,
играем в прятки - так возможно веселей,
озяб до дрожи рододендроновый куст,
не расцветающий повторно на золе.
двенадцать градусов - не холод, не жара,
всё те же месяцы играют в календарь,
двенадцать танков соберутся на парад,
от пушки в полдень вздрогнут люди и вода.
взметнутся птицы, убежит курортный сон,
такой район - то проходимцы, то ветра,
сервиз приданого на дюжину персон -
на всех апостолов хватило бы как раз.
синдрому хатико сродни игра теней -
однообразное кино который год:
уж полночь близится, а германа всё нет,
ивана, джона, ибрагима - никого.
13. 24-й
Spoiler: Highlight to view
Пробило полночь – пулями, навылет.
И полдень в танке заживо сгорел.
Потом сирены так истошно выли,
Что рак боялся свистнуть на горе.
И стало ясно - миру срок не вышел.
Напрасно ждут осадков четверги,
Пока вражда привычно сносит крыши,
И злой рассвет встает не с той ноги.
Пока друзья друг другу ямы роют,
Закону мести истово верны,
И не страшат ничуть ни море крови,
Ни реки слез по обе стороны.
Черствеют зримо родственные души,
Под общий корень рубят правду-мать.
Бравурный марш надежно стоны глушит,
Зовя немых с глухими воевать.
И те воюют - молча, до победы.
Кого над кем - неважно и не суть.
И нет числа забывшим меру бедам -
Под стать грибам по осени в лесу.
А время скачет, словно лошадь в мыле.
Верховный конюх явно не у дел.
Пробило полночь – пулями, навылет.
И полдень в танке заживо сгорел…
14. 12.05.24г.
Spoiler: Highlight to view
Двенадцатое мая. Дождь – стеной.
Какого ж чёрта за окном творится?!
Промокший голубь, тощий и смурной,
глазеет на зашторенные лица.
Вот как не матюгнуться на весну –
под Питером помёрзшая рассада,
Алтай плывёт, Урал идёт ко дну.
Виновных нет как нет.
Ну и не надо.
Здесь голубь по стеклу – тук-тук тук-тук,
а где-то мир в огне, небесный скрежет.
Дай Бог, чтоб нам на всех хватило рук –
обнять, утешить...
Для тех, кто помнит, май благословен.
Сшивают небо солнечные иглы.
Уходит дождь. Вещает президент.
И голубь вторит яростно и хрипло.
Двенадцатое мая. Злись, не злись –
сам чёрт не скажет, что у нас творится.
А это жизнь.
Всё это – просто жизнь.
Где падаль жрёт с помойки божья птица.
15. Простыня
Spoiler: Highlight to view
День выгорел подобно простыне
из скромного домашнего задела.
Её ты берегла на свадьбу мне,
но, мам, прости меня, не доглядела.
Домой я привела его тайком,
боялась, чтоб не скрипнули перила.
«О господи, и что такого в нём?» –
ты утром говорила-говорила…
…А мне хотелось так его обнять,
укрыть, прижаться.
Старый шкаф – без света –
я распахнула.
Первой простыня
попалась мне – цветастая, вот эта.
Двенадцать лет прошло.
И свадьбы - две.
Постельное менялось ворохами.
И вот сегодня дом наш овдовел,
и я ищу в коморке, в старом хламе,
парадную когда-то простыню,
линялую, застиранную в серость.
И нет пощады выцветшему дню,
в котором мир уменьшился на сердце.
Пустует место. Часто мы втроём
сидели на веранде вечерами.
Вздох старых половиц – горюет дом,
и мелкий дождь подплакивает маме.
Под голову стелю цветной сатин,
земля еще тепла перед закатом.
Прощай,
хороший…
Ты меня прости
за то, что жизнь
собачья
коротка так.
16. Морю не важно
Spoiler: Highlight to view
Где одинокий баклан на валун присел,
Двенадцать апостолов ловят руками рыб.
Младший так много любил, что от горя сед,
Старший так много бродил, что от солнца рыж.
Шаг – и ступня на песке оставляет след,
Вздох – и волна заполняет следы водой.
Старший апостол от света почти что слеп,
Младший от многих вопросов почти немой.
Рваные джинсы синее самих небес.
Каждый с крестом, но у каждого жребий свой:
Старший не верит, что Бог навсегда исчез.
Младший не знает, что Бог до сих пор живой.
Старший апостол вином запивает смех.
Думает младший, что друга убьёт потом.
Морю не важно: накормит, забудет всех.
Рыба последнее время поймала ртом.
17. Несказка
Spoiler: Highlight to view
В городе взрывы. Горит трамвай.
Мачеха злится, закрыла офис.
В лес посылает — иди, давай,
мне эдельвейсов найди для сторис.
Ей наплевать на войну и смерть,
прибыль донатит в свои карманы.
Если есть ад — будет в нём гореть,
если есть рай — в нём святых достанет.
Тропкой, известной не мне одной,
мимо оврагов, ручьёв, окопов
в чащу, изрезанную стрельбой,
я захожу, натирая стопы.
Боли и копоти полон лес —
слёг, распластав по земле коряги.
Сонный подснежник, едва пролез,
пахнет любовью, весной и влагой.
Вспомнилось: ярко пылал костёр,
здесь, на опушке. Двенадцать братцев
песни шутили со мной... С тех пор
не довелось нам пересекаться.
Только Апрель не заставил ждать.
В сердце вонзилась любовь, как шило.
Мачеха переоделась в мать,
даже на свадьбу наряд пошила.
Но распахнула война врата,
выпустив сонмы чертей из стойла,
и не жалеет для них хлыста:
грабьте, сынки, убивайте! Гойда!
И растворился во тьме Апрель:
в списках он числится пятисотым.
Падает мне на лицо капель...
Эй, эдельвейсы, вы где растёте?
С пальца снимаю, вздохнув, кольцо —
вырвалось, стукнулось, подскочило.
Слышу, как катится цок да цок...
Как же там было у Самуила?
«Ты катись, катись, колечко,
на весеннее крылечко,
в летние сени,
в теремок осенний...»
18. Заложники чужой войны
Spoiler: Highlight to view
Животным зоопарков, пострадавшим в военных конфликтах, посвящается.
В апреле здесь лениво лампы грели
Вдали от джунглей, пьющих сладкий зной.
Оттуда, сквозь лианы пламенея,
Фантомом небо грезилось порой.
В угольно-ограниченном уюте
Зажатый под всевидящим стеклом,
Хранящий за закрытой дверью утро
Жил мир, где время шаркая текло.
Их было приблизительно двенадцать.
Живую ртуть попробуй сосчитай —
Вихрь обезьянок самой разной масти!
В родной семье им люди — не чета.
Смешалось что-то детское в их лицах,
И что-то стариковское чуть-чуть,
Тоскливое, но доброе таилось
В глазёнках, излучая свет и грусть.
Тот день перечеркнул двенадцать жизней,
Обрушив смерть сквозь крышу и стекло
На жаркий юг, так ласково-капризный,
На крылья пальм, на терпкий флёр кустов,
На брызги мандаринового неба…
Осталась пыль, обугленный пустырь.
В зияющий разлом пустила верба
В пушистых почках тонкие ростки.
19. Жена Иуды
Spoiler: Highlight to view
Жена Иуды. На шее бусы,
на семь засовов закрыты двери.
Её любимый убил Иисуса?
Она не может, не хочет верить -
на семь засовов закрыты двери.
Её любимый убил Иисуса?
Она не может, не хочет верить -
Иуда даже щенка не тронет!
Сипит за окнами черный ветер,
швыряет градины, как патроны...
Сомкнулись пальцы на пистолете,
Сипит за окнами черный ветер,
швыряет градины, как патроны...
Сомкнулись пальцы на пистолете,
всего лишь выстрел - позор смываем.
Себя? Его? Всё закончить разом!
Жизнь ожидалась совсем иная:
как на Ютубе в онлайн-рассказах.
Себя? Его? Всё закончить разом!
Жизнь ожидалась совсем иная:
как на Ютубе в онлайн-рассказах.
Смешно Иуде: "Какая малость!
Зато на шее твоей - рубины".
Курок взведён. Ждёт стальное жало,
минута кажется слишком длинной.
Зато на шее твоей - рубины".
Курок взведён. Ждёт стальное жало,
минута кажется слишком длинной.
Пускай все думают, что он понял,
что он, раскаявшись, - в сердце пулю!
Беретта словно срослась с ладонью,
жена Иуды дрожит, ссутулясь.
что он, раскаявшись, - в сердце пулю!
Беретта словно срослась с ладонью,
жена Иуды дрожит, ссутулясь.
Застыло время: решайся, ну же!
И грянул выстрел. Аmor et morte*.
Срывает бусы убийца мужа,
ревёт и всё посылает к чёрту,
И грянул выстрел. Аmor et morte*.
Срывает бусы убийца мужа,
ревёт и всё посылает к чёрту,
и уповает на Божью милость,
и вспоминает цветы и звёзды.
Ведь женихов-то двенадцать было!
Но выбор сделан, и поздно, поздно...
и вспоминает цветы и звёзды.
Ведь женихов-то двенадцать было!
Но выбор сделан, и поздно, поздно...
__________________________
*amor et morte (лат.) - любовь и смерть
20. Защитная речь лисы
Spoiler: Highlight to view
Звериный люд, мне не в чем сознаваться.
Подставили несчастную лису.
Ворона лжёт. Я - жертва провокаций.
Она сидит на ветке, я - внизу.
Случается… Никто не идеален.
Я тоже – не музейный экспонат.
Но, чтобы сыр на голову роняли
Нечаянно двенадцать раз подряд…
Однако, вопреки скандальным слухам,
Которые заполнили наш лес,
Я экстренно и, даже, не понюхав,
Спешила ей вернуть деликатес.
С обидой справлюсь - девочка большая.
Недолго продержался наш тандем.
Наветчицу при всех предупреждаю:
Пусть крепче держит сыр. Уронит – съем.
21. Записки полубога
Spoiler: Highlight to view
Всем цепочкам событий однажды придётся прерваться,
И дурацкую службу за подвиги боги зачтут.
Кто-то всё подсчитает и скажет: “Их было двенадцать”
А пока что до царства Аида проложен маршрут.
У героя Харон передать за проезд не попросит,
Причитая, что в тартарары на халяву ладья:
“То Орфей, то Матфей, то какой-нибудь Бродский Иосиф.
Ты за нимфой? За рифмой? За нимбом?”. “За Цербером я!
Где тут Цербер? Отдайте собаку в хорошие руки!”
“Если голыми скрутишь руками, – глумится Аид, –
Забирай!”. Персефона накрасила тени со скуки.
“А женись на сестре моей” - вдруг чья-то тень говорит.
Не гони, Мелеагр! Победив трёхголового стража,
Я смотрю, как полуденный свет ему плавит глаза,
Ядовитыми травами вырастут слёзы однажды,
А мутанта в Подземное царство отправим назад.
Будет много свершений, но к подвигам их не причислят!
Будут споры: что раньше – Аид или сад Гесперид?
Всё течёт, всё меняется – люди, события, мысли,
Но седая олива листву обновить не спешит.
Про победы забыл я, женат на сестре Мелеагра,
И она меня ревностью скоро в могилу сведёт.
Лучше так, чем депрессия/лысина/язва/подагра.
Плащ мне, плащ! И костёр! И скорее к Олимпу – в полёт.
22. Кошмарный сон
Spoiler: Highlight to view
Двенадцать бьёт, взрывая дебри сна.
Трясина чьей-то жизни?.. Непонятно.
Чужое тело!.. Времени волна
сквозь пелену без права на обратный...
Меняет стены тёмный лабиринт
с препятствиями. Полчища ошибок.
А кто-то еле слышно говорит
про мир другой: «Видений скинешь глыбу,
и дома...»
Надо встать, и за спиной
раскроются… Постойте! Где же крылья?!
Их не было совсем? А под луной –
жилища, припорошенные пылью.
Здесь всё не так… я помню! Или бред?
А выходцы из племени людского,
куда-то всё бегут... покоя нет.
С утра глаза протрут и мчатся снова,
придумывая цели... Гонит страх?
А, может, утешающая вера?
Мечта неудержимая в глазах,
что где-то ждут потерянные двери.
Завыла запредельная тоска,
что я – не я. Мой мир привычный где-то.
Проснуться бы, взметая облака,
навстречу исцеляющему свету!
... Бродяга-луч коснулся сжатых век.
Сбежал кошмар по узким тропам склона.
В поту бы... пробудился человек.
Но
не потеют
отпрыски
дракона.
23. Сигналы точного времени
Spoiler: Highlight to view
“И у меня своя здесь жертва есть:
вот след в песке - здесь девочка бежала... “,
“Вот не такой как двадцать лет назад...”
(Б. Ахмадуллина)
В какой-то день в сиреневой золе
теряешь то, что было важным прежде.
Сирень страшна, когда в двенадцать лет
в себе находишь грубость, дерзость, нежность,
привязанность к кому-то. Тяжкий труд
держать себя подальше от касаний
мальчишки, что внезапно взял за грудь
и отпустил, удара опасаясь.
И ощущать: вот он, участник драк,
нестриженый, необъяснимо милый -
вдруг спасовал, ослаб. Кричать “дурак”,
переполняться радостью и силой.
...Шёл майский светлый, очень длинный день.
На отраженье в зеркале смотрела
другая, та: не спрятать, не одеть
одеждой зимней женственное тело.
Ужасен цифр неумолимый строй,
подобен рою пчёл - не отвязаться,
календари глядят со всех сторон,
по радио куранты бьют - двенадцать.
Но это чуть позднее, а сейчас -
беги вдогон, противного мальчишку
гони, настигни, бей и повстречай
другую ту неотвратимым лишним.
Тогда и там - тревожный век и день
для девочки с бантами, в школьной форме
и фартуке. Тот век в иголку вдеть
и палец уколоть бы непокорно.
Но нет, впустую - пламени стареть,
и тосковать о времени без отчеств.
Окончен день, в саду чадит сирень
для девочки боящейся пророчеств.
24. «Не ты ли, Иуда, был избран…»
Spoiler: Highlight to view
Не ты ли, Иуда, был избран на равных с другими?
Не принял ли имя
Один-из-Двенадцати, тех, что Победу вместили?
В числе их не ты ли?
Ошибка твоя роковой для тебя оказалась,
Не стало Двенадцати, тех, кто был назван друзьями.
Но место свободно, нужна только самая малость –
Ответить “Конечно!” на зов через вечность: “Ты с нами”?
Я с вами, Двенадцать, кто слышали жизни глаголы,
Кто там, у Голгофы во тьме безграничной стояли!
Я с вами кричу от внезапной пронзительной боли:
Не я ли?
25. Туфелька
Spoiler: Highlight to view
Эта золушка в оранжевой жилетке
очень грустно улыбается… и редко;
держит вахту на одном из переездов —
вдалеке от королевств, балов, оркестров;
капитанский мостик свой не покидая,
дирижирует локомотивной «стаей»;
провожает в путь спешащие составы,
все мечты умчаться вслед — пока оставив.
Только снятся ей не пляжи дивной Ниццы,
не кареты-тыквы и не чудо-принцы.
Им с сынишкой бы найти такого папку,
кто бы мог сгрести их ласково в охапку
и умчать от этой жизни беспросветной
из промозглой комнатушки — в царство лета!..
...Но ночами мимо золушки со свистом
мир несётся многолико-голосистый.
Мир вагонный...
Он «принцессе» лишь подвластен.
И фонарь в её руке всю нoчь не гаснет!*
...B тишине звенящей полночь — с ноткой тайны.
И луна на небе — туфелькой хрустальной...
------------------------------------------
* дежурные по железнодорожным переездам при свободном пути встречают ночью
поезда c прозрачно-белым огнем ручного фонаря.
26. Старый двор
Spoiler: Highlight to view
Старый двор, где каштаны мерцают свечами,
Где июнь долгожданный, как вдох, изначален,
Где в полуденном свете пылинки роятся,
Где в растрёпанном лете мне снова двенадцать;
Где балконы, как люггеры под парусами:
Так упругие простыни ветер терзает;
Где в “козла” забивают под шатким навесом,
Прикурить забывая в зубах “Стюардессу”;
Где на лавке свергают правительство
Чили,
Потому что тогда “их” мы не проучили;
Где гармонь дед-Семёна зайдёт с переливом,
И соседки про клёны затянут тоскливо;
Где одной из них внучка, красавица Катя,
Нежным взглядом измучив, на море укатит;
Где на всю с пацанами мы тёте Ларисе
Под окном начинаем врубать “Эйси-Диси”;
Где моряк дядя Коля похож на горниста,
И бурлит в застеколье портвейн “Золотистый”;
Где в истории высвечен я достоверно,
И до осени тысячи льё Жюля Верна...
27. Обручиться с апрелем
Spoiler: Highlight to view
Эта сплочённая дюжина,
благо, что всё же не чёртова,
спиралями лет закружена,
всегда в карауле почётном, -
месяцы стражей дозорной
следуют друг за другом.
Крутят людей в межсезоньях,
жару чередуя с вьюгой.
И отражаясь в небе
звёздными двойниками,
людям пророчат жребий
статусом зодиакальным.
Хочется сквозь столетия,
в сказку наивную веря,
возле костра с ними встретиться
и обручиться с апрелем.
Тихо шепнуть ему: «Милый,
к нам приходи скорее,
ты прибавляешь силы,
чтобы в удачу верить.
Солнцем весенним ласковым
чувства в душе оживляешь.
Явь чередуя со сказкою,
подснежником расцветаешь».
И если тоска поселится,
жизнь черным цветом рисуя,
сердце весной отогреется…
Вот и апрель! Аллилуйя!
28. Время-полдень
Spoiler: Highlight to view
1.
В том городе, где жили мы когда-то,
Всё было просто, ясно и понятно –
Ни ночь, ни тени не пугали нас.
Весь город виден был, как на ладони,
Всегда часы показывали полдень,
Не спрашивал никто:
– Который час?
По улицам коты бродили ленно,
Их горожане знали поимённо,
Как и друг друга. Летом и зимой
В одно и то же время воскресенья
Мы заходили в тихую кофейню.
Такой был вкусный кофе, боже мой,
И нежные черничные эклеры!
Уже не вспомню, ты, наверно, первый,
На блюдечко выдавливая крем,
сказал:
– Мы здесь забылись и уснули.
Растаяли в полуденном июле.
Застыли, словно мухи в янтаре.
2.
В тот город наш, каким он стал однажды,
Один и тот же день не входит дважды…
Неумолима времени волна,
И каждый час нам новое приносит:
Метания, сомнения, вопросы.
Крестины, свадьбы, проводы… война.
Мы вдруг узнали, что бывает полночь
Глубокая, в которой тонешь, тонешь,
И сумерки, в которых каждый – сер.
Но иногда с тобой, по воскресеньям,
Идём туда, где в маленькой кофейне
С годами не сменился интерьер.
Над тишиной, кофейным духом полной,
Нам возвестит, что наступает полдень,
Часов настенных радостная медь.
И, значит, время вспоминать о прошлом –
О будничном, незыблемом, хорошем,
И никогда о прошлом не жалеть.
29. Женщина полуночи
Spoiler: Highlight to view
Когда не спится и не стелется,
и ночь стоит, как в горле кость,
и мыслей тусклая метелица
не самый твой желанный гость –
приходит Женщина полуночи
и рассыпает на полу
переливающихся лун лучи,
как будто блёстки на балу.
Она хохочет, кружит, дразнится –
прочь невесомые шаги –
а ты лови её, проказницу,
а ты лети за ней, беги!
Ночь отшатнётся и закатится,
отправит звёзды на покой.
Внезапно женщина спохватится
и станет ласковой такой,
тебя к себе поманит пальчиком,
чуть-чуть прищёлкнет язычком,
и ты у ног её калачиком
свернёшься глупым червячком
в надежде смутной и навязчивой –
хоть каплю с этих сладких губ…
и обо всём забудешь начисто
под перезвон и пенье труб.
И хлопотливым лёгким аистом
взметнётся Ангел – или чёрт?
А ты прошепчешь ей: «Пожалуйста,
ещё побудь со мной, ещё!»
И словно маленькие птенчики,
стихи слетятся на ладонь...
Гляди: полуночная женщина
ныряет в розовый огонь.
30. Сказочная солянка
Spoiler: Highlight to view
Однажды, на речке, в студёную пору,
а может в жару, я не помню, признаться.
Затеяли диспут, похожий на ссору,
о судьбах собак и спасении зайцев,
Мазай и Герасим - два местных красавца.
В арбитры позвали дядько Черномора,
и тридцать присяжных (а три - на больничном),
о бедных зверюшках замолвили слово,
разжалобив даже Кота прокурора,
и только русалки болтали о личном.
Но “Ну, погоди!” все одиннадцать серий -
чтоб в сущность проникнуть собако-зайчачью,
с утра и до ночи раз двести смотрели,
а после Герасим скулил и за дверью.
жал Джиму приблудному лапу на счастье.
Рядили-потели, без драк и без мата,
хотя через месяц Герасим заквасил…
Мазай смог отмазать его от расплаты -
замазал улики он чёрным квадратом.
“Малевич!” - тотчас догадался Герасим.
Там Грета ходила по берегу хмуро -
уж полночь, а Герман целует нестрастно,
а вместо него (о, причуды Амура)
примчались три друга танкиста с Амура,
чуток постреляли и кончилась сказка.
31. Двенадцать минус
Spoiler: Highlight to view
От ночи фонарей-аптек,
Где улиц тусклый свет,
Прошёл уже не четверть — век.
Ты прав: исхода нет.
Петруха, Ванька — мужики
Собрались на заре,
И плотно сомкнуты штыки,
И тьма в календаре.
Гуляет ветер, лает пёс,
Взмывает выше меч,
И ждёт растерянный Христос
Пылающую печь.
Ни стона из Его груди:
Не узнан, не прощён,
Едва заметны впереди
Отрывки злых знамён.
А Катя-Катенька лежит
На свеженьком снегу.
Идущий мимо Вечный Жид
Влачит свою клюку.
Сотрутся о земную ось
Все «Господи, спаси».
Двенадцать венчиков из роз
Растоптаны в грязи.
32. Жил на свете человек
Spoiler: Highlight to view
Бабушка Люда родила мою мать в эвакуации 25 декабря 1942 года, через полгода
после извещения о том, что муж пропал без вести. Девочку назвали Элеонорой в честь
жены Рузвельта.
Снег присыпал краснотал на краю оврага.
Милый без вести пропал, говорит бумага.
Жнёт военная страда, горе умножая,
Но любовь сильней всегда — женщины рожают.
В ненатопленной избе кажет донце глечик,
Но торопится на свет новый человечек.
Тополь солнышко поймал, тлеет зимней свечкой.
Дали первый документ люди человечку.
Дата вписана в строку, чтоб запоминаться:
Девятнадцать — сорок два — двадцать пять — двенадцать.
Имена под времена выбирают скоро.
Есть у Рузвельта жена. Звать Элеонора.
Уважения полна мама к первой леди.
А пока вокруг война то идёт, то едет,
Из кипящего котла собирает пенки…
Мама Людою была, но не Павличенко.
Не давила на курок яростно, до боли,
А спешила на урок в деревенской школе.
Малышовое «агу» складывалось в слово.
В страшный год назло врагу жизнь катилась словно
Поскребёшь пустой сусек — и готово блюдо.
Жил на свете человек…
И живёт покуда.
33. А контрамоция обязательно должна быть непрерывной? ©
Spoiler: Highlight to view
В истории – контрамоция и нездоровая суета
в полночь перестроившихся мгновений:
по непроверенным сведениям – где-то там
кто-то тычет палочкой в муравейник.
Изнемогая от нетерпения и вселенской любви,
рассчитывает, в прошлое проникая,
сколько бабочек надо ещё убить,
чтобы Авелю не позавидовал Каин.
Если, истончаясь, рвётся памяти нить –
это мы свихнулись или прозрели?
Эй, меня подождите, я тоже готов оценить
геноцид насекомых ради великих целей.
Снова полночь, кто-то выбрался в палеолит:
топчет землю самозабвенно и пылко –
и вот уже то, что помнили и берегли,
вызывает праведный гнев и ухмылки.
Кто-то прихлопнул жука – и рушатся города...
Только привыкнешь, как палочкой снова тычут.
Остановите время, оно поворачивает не туда!
Полночь.
Насекомые вымерли.
Жалко птичек.
==========================
Здесь читаем и обс..уждаем. А голосуем в специально отведенном месте.
Минимум 3, максимум 12 работ в шорт. Трем из них можно дать 1-е место (+1 балл).
Голосовать за себя и за членов своей команды нельзя. Уличенные в этом будут наказаны по всей строгости.
Голосуем до 23.05.24г включительно.
Оценок пока нет
Свидетельство о публикации №:
15957
Наташе
Ну. а почему нет? Миссия, воплотившийся в обезьянок вас смущает? А Исус Христос радостно и весело ведущий отделение на войну? Аж все слезой изошли от умилинея
Месси́я (המשיח, משׁיח, Ha-Mashiaḥ; Машиах, Га-Машиах; משיחא, Meshiḥa, Мешиха — «помазанник»)
Иису́с Христо́с ( יְהוֹשֻׁעַ, Йехóшуа, Ἰησοῦς Χριστός), он же Бог Сын — центральная личность и предсказанный в Ветхом Завете Мессия
умилEнИя
Это где Наташа изошла?
Я на всякий случай сообщаю, что я там голосование отредактировала - не удержалась, раз уж есть возможность, а я как раз как-то привыкла к одному стихо в процессе, стал как родной, пришлось его добавить - так что учтите, пож-ста, если что
Я перечитала на свежую голову ленту, вернулась к своему первому впечатлению и переголосовала по максимуму. Не всё так плохо, как мы здесь все понаписали в критике.
Организаторам - переголосовала! Если что, учтите
Наташа, я тоже только что голоснула. И тоже максимально. Мне даже трёх не хватило кнопочек - пришлось подумать, кого оставить.
Я среди местной пишущей братии не знаю другого профессионала (а он, может быть, есть!), поэтому предположил авторство Татьяны. Понятно, что любому автору неприятно копание в его строках, а мне Танюшку обижать особенно не хочется, поэтому попробую аккуратно.
Ленивые лампы противопоставляются сладкому зною, по мне так слабо протипоставляются, тут бы нужно что-то более сильное или конкретное вместо лениво, либо вдали перекрутить. И надо ещё учесть слабость следом идущей рифмы, её бы тоже подтянуть не грех. Что-то вроде
Здесь лампы неуверенным апрелем
Косплеят африканский сладкий зной.
Понятно, что у автора своя лексика, опять же, точно ли там Африка, не знаю, я этот вариант привёл как пример игры словами ради рифмы и смысла.
Здесь оттуда повисает. Даже в неизмененном оригинале неясно оттуда - это свеху или прямиком из сладкого зноя. А если, скажем, так:
Но через них, лианах пламенея,
Фантомом небо грезилось порой.
Угольно-ограниченный - сперва решил, что от слова уголь, потом предположил угол, наверное, это сочетание можно счесть своеобразной авторской находкой. Вот всевидящее стекло здесь не годится: если это витрина зоопарка или как это правильно называется, то почему под? Если это стекло крыши, с чего ему быть всевидящим, о религиозности не было и намека до сих пор? Ну и уже языки стерли насчет шарканья времени - надо бы определиться, оно шло или текло, и вопрос растает. Шаркающее время, как говорят специалисты, вполне себе образ - им нравится. Скажем, так:
Угольная размеренность уюта,
Всевидящее толстое стекло
И вечное за прочной дверью утро,
Где время, чуть пошаркивая, шло.
Мне думается, стихотворению жить, независимо от принятых автором изменений, но вот от приблизительно двенадцать следует отказаться - не надо заставлять читателя усмехаться, стихотворение не про это. Двенадцать-масти - рифма так себе, но есть ценители, так что не трону. И ещё момент, лица-таится рифмуется лучше, зачем идти на поводу у времени, когда можно впрячь его в приводной ремень:
Они там были. Было их двенадцать,
Живую ртуть попробуй сосчитай -
Вихрь обезьянок самой разной масти!
В своей семье им люди не чета -
Смешалось что-то детское в их лицах
И что-то стариковское, чуть-чуть
Тоскливое, но доброе таится
В глазёнках, излучая свет и грусть.
Всё, моё время вышло, все проснулись, зовут на пляж. Скажу напоследок, что апофеозе я бы сильно не менял, даже разбивку строк - она понятная, верба вполне вписывается, как погребальный вздох, наводит на мысль что джунгли - всё и никак не дает аллюзий на апостолов. Можно бы заменить крышу и стекло на купола стекло.
О! Добрый критик!? Но поздно...(здесь звучит злорадный смех)
Добрый? Ой ли.
А между прочим, и я по стихо тоже вполне лояльно говорила, по-крайней мере, не злобствовала - так что нас уже двое, добрых (ну, или хотя бы не очень злых). А это что-то, да значит
У вас с ТальЯной классные разборы. Только сейчас до них добралась - не всё успела, но многое прочла. Есть совпадения с моим протоколом - есть - совсем НЕ. Я намеренно не читала, чтоб вы меня не сбили. А то вы могёте, ага
.
Спасибо. Меня только, правда, заносит иногда :)))) но на то я и из команды Марсианок. Надо имидж буйный поддерживать.
Публике предлагается продукт коллективного творчества
Папа - Филин мама на работе
Здесь лампы неуверенным апрелем
Косплеят африканский сладкий зной.
Но через них, в лианах пламенея,
Фантомом небо грезилось порой.
Угольная размеренность уюта,
Всевидящее толстое стекло
И вечное за прочной дверью утро,
Где время, чуть пошаркивая, шло.
Они там были. Было их двенадцать,
Живую ртуть попробуй сосчитай -
Вихрь обезьянок самой разной масти!
В своей семье им люди не чета -
Смешалось что-то детское в их лицах
И что-то стариковское, чуть-чуть
Тоскливое, но доброе таится
В глазёнках, излучая свет и грусть.
Тот день перечеркнул двенадцать жизней,
Обрушив смерть сквозь крышу и стекло
На жаркий юг, так ласково-капризный,
На крылья пальм, на терпкий флёр кустов,
На брызги мандаринового неба…
Осталась пыль, обугленный пустырь.
В зияющий разлом пустила верба
В пушистых почках тонкие ростки.
Всё, моё время вышло, все проснулись, зовут на пляж.
А так?
В апреле здесь лениво лампы грели
Вдали от джунглей, пьющих сладкий зной.
А небо, сквозь лианы пламенея,
Лишь призраком мерещилось порой.
Угольная размеренность уюта
Под взглядами, сверлящими стекло,
И дверь, что каждый день впускала утро -
Топчась прохожим мимо, время шло.
Их было, как Апостолов - двенадцать,
Живую ртуть попробуй сосчитай -
Вихрь обезьянок самой разной масти!
В своей семье им люди не чета -
Смешалось что-то детское в тех лицах
И что-то стариковское, чуть-чуть
Какбуд-то солнце Африки таилось.
В глазёнках, излучая свет и грусть.
Тот день перечеркнул двенадцать жизней,
Обрушив смерть сквозь крышу и бетон
На жаркий юг, так ласково капризный,
Клоками сея каменный картон
На брызги мандаринового неба…
Осталась пыль, обугленный пустырь.
В зияющий разлом пустила верба
В пушистых почках тонкие ростки.
Как вариант и так можно. Если желаешь в мамки с работы вернуться. И почему папка тока филин? Александра почто обидела - форматирование - его заслуга.
Звучит так, какбуд-то кто-то засомневался в их существовании
Филя, так тоже нельзя. Временная несостыковка
Ужас. Кровь из глаз.))))
Поучаствовать не могу, побегла на работу, у меня уже дверь утро впустило, шаркая )))))
Начало (до Апостолов): зачем столько причастных и деепричастных оборотов? Они размывают, спотыкают, утяжеляют. Как бы сказал Питон (наверно :) ) - фтопку
Сама идея зоопарка с 12 обезьянами (пусть даже их было, как Апостолов) высосана из пальца. Ну где такой зоопарк? Сразу всплывает "не верю".
"Излучая свет и грусть" - сахар вреден в таких количествах.
Концовка - ок. Хотя бетон-картон клоками на брызги еще тот фейерверк. Но на любителя. Я бы после конкурса и обезьян выкинула, и 12, и размазню с описанием сладкого зноя.
"Отвергая, предлагай"
В смысле все стихотворение переписать за автора? Тк мы говорим о 75% текста.
Не, "сама-сама"
Хотя навскидку, вместо первых двух катренов:
Тепло от ламп, подобие уюта,
Лоскут небес - сквозь мутное стекло,
Гремя ведром, сюда входило утро.
Неторопливым шагом время шло.
потому как апрель тоже не нужен, если он несет какой-то важной информации (привязки к реальному событию, н-р)
"топчась прохожим мимо" - жуткая инверсия и тд и тп
боюсь, им придётся последовать за сашиным ослом
А я неожиданно для себя взяла в шорт "синдром хатико" . Перечитывала когда, меня погрузило в странное танго. И мне понравилось.
Grace Jones "Libertango"
https://youtu.be/nIN3IE3DHqc?si=NnMbiXbI5ksdV5r7
Мне не понравилось совсем - мешанина образов. Либо надо что-то покурить, чтоб въехать)))
Но зато последняя строка - почти шыдевральна
Я взяла его в шорт именно из-за концовки. Последняя строчка - блеск!
На самом деле несколько стихов тура в таком ключе написаны. Это когда тема интересная не проклюнулась, а писать надо. Но в них тоже есть в каждом своя изюминка. Там ритм должен быть в гармонии с текстом и тонкий, едва заметный юмор. И в таких стихах техника должна быть почти идеальной. Иначе ниачом будет.
Ну там стихо на шесть заготовок, да
Не думаю. Там весь текст обыгрывает цифру 12.
а что еще кто-то пишет заготовки?! Вот кайфо-обломщики. Самое классное, когда дедлайн, а ты ищешь идею.
Чот ржу опять :))))
А всё почему - патамушта мы просто весёлые девушки!
И добрые
https://youtu.be/A_fFDIXGCP0?si=dqSGVw1sC67PMF5a
Если при написании стихо у автора была единственная задача - обыграть цифру двенадцать со всех ракурсов, то да, справился на пять баллов
И как там заготовка втискивается? Голословные обвинения однако
Пардон за занудность, но 12 - это не цифра, а число. А цифр всего 10. *)
Давненько вас не было
Знаете, что я заметил? Второй сезон смотрю. Некоторые участники сильно буквально понимают задание. Хорошо, надо было обыграть число двенадцать. Но в задании не было обыграть всё в этом мире, где находится число двенадцать
А когда задания понимаются буквально, беда. До десять апостолов волна слижет, то двенадцать стихо в одном пытаются уместить. Может быть, как-то мягше к вопросу соответствия темы подходить?
Вот что-то такое я совсем недавно и имела в виду, когда предлагала почитать некоторые стихи вне конкурса
Тут я согласна с Александром, тема это, конечно, хорошо, но хотелось бы видеть стихи, жизнеспособные и после конкурса.
Но - это я в общем, не применительно к Хатико, т.к. как раз это стихо в своём стиле, и после конкурса будет так же спокойно читаться, как своеобразное стихо, чего не скажешь о ряде других.
И что? А автор захотел.
Не, не, без вопросов. Чего хочет автор, вряд ли хочет Бог, за редким исключением, но всё - дело добровольное, да
Кыхым, я вот коняг поправить намеревалсо, потому как двенадцать - вполне себе цифра "С" в шестнадцатеричной системе... Но тут Александр решил, что поправлять его надо ибо никакого буквоедства нету и впомине. Представляити, какой пласт всяких придумок потерялся? Из-за того, что буквоеда-то и не нашлось.
Во-первых, не коняг, а коров.
А во-вторых, не надо мучить бедную сову. Она же Вам как бы даже родственница. *)
Я обгорел на пляже - мне простительно.
А вот, между прочим, цифры майя к Филе уже никакого отношения не имеют (если конечно он не там где-нибудь загорает)
Упс. Спасибо, не знала :)))
Причём цифры 10 не существует тоже
цифр от 0 до 9:))
Нет, ну подождите, что я такого страшного сказал про стихо? Возможно, с пьяным директором зоопарка был перебор. Так это для наглядности сомнений в количестве обезьянок!
Кстати, Владимир тоже отметил комичность в этом месте, к чему сомнения, к чОрту сомнения! Их было ровно 12
Владимир,мы сужаемся, щас придёт админ.
Угадайка в другой серии нашего захватывающего сезона
Урааааа!!! Тыгыдык!!! Поднажмём, родимые, скоро всё закончится
Вообще, подумалось,что если кто случайно зайдет на сайт и попадёт на репортажик - нам всем вызовут скорую и определят куда надо
Страницы