В бреду Юконской лихорадки и последнего зимнего дня

 

Февраль на исходе, готов уходить, остался последний, остался один в часах накопившийся лишних — избыточный день. Был сиропен и сер, почти завершен, только месяца серп скрежещет по кровлям чуть слышно. 

 

К моей прикоснулся и — крыша искрит. А, может, мне только мерещится скрип открывшейся двери железной. Но нет, не закроешь – тяни, не тяни. Входи, раз решился, не прячься в тени. Пугают приметы болезни? 

О, бойся – заразна. А хочешь – сорви, пока забываюсь в бреду ОРВи, плоды моих снов и озноба. Не жаль этих глупых фантазий, не жаль – попробуй, впадая то в холод, то в жар. А мне все равно как должно быть. И нужно ещё задержаться в зиме, безмолвие льдов выбирая взамен болтливых разливов весенних. 

 

И пусть не устанут смешинки мелькать, уютно устроимся у комелька, чтоб воображать себе Север – печь мясо на вертеле или в фольге, припомнить обрывки старинных легенд, смотреть, как пылают поленья.. И вовремя свежих подбросить в очаг. Ты снова почувствуешь силу в плечах, мои обнимая колени — желанием новых открытий влеком.  И я на спине тебе пальцем легко рисую заснеженный Юкон: 

Упряжка, и рыжий вожак, и леса, не знавшие полоза и колеса, и  белая самочка – злюка.. 

 

А дальше? А дальше – сугроб одеял, в которых не видно, где ты, а где я. И холод разрозненных спален. Но смутно тепло ощущаю щекой. И, знаешь, мне снилось семь белых щенков с орнаментом рыжих подпалин...