Превращение таракана в обезьяну

 

 

Жертв не будет. Нет, не будет. Больше нам не донести, только сердце, сердца бубен умещается в горсти. Бей в него, пока не треснет, помощь божью призови, жги, руби с бедою вместе. Незавидный визави. Я клянусь, за поворотом, от порога до дверей, если ждет, страдает кто-то, то вдвоем-то веселей. Хватит маяться ночами. Тараканы в голове не заводятся случайно. Верь мне. Веришь? Веришь мне? Сколько вниз упало петель, сколько мыла извели, продлевая смерти петтинг. Не взлетают журавли - пусть, лелей свою синицу, пусть летит себе вперед. Намотай на ус, на спицы - смерти нет, а есть черед. Ляжем, кутаясь и плача. Тили тесто. Помолчим. Жертв не будет. Жизни кляча спотыкается в ночи. Улыбайся, будет утро, улыбайся молча, мим. Трудных будней камасутра подождет, пока мы спим.

 

 

Гол экран, кина не будет. Кинщик где-то загулял. Это вам не в Голливуде. Кинобизнес местный вял. Тонок месяц – слишком юн он, до 12-ти ему. Ночь тиха, дорога в дюнах морю вышила кайму. То ли Ялта, то ли Сочи, то ли Юрмала вдали. Мы сидим и пиво мочим на последние рубли. Как зовут тебя, красотка? Зря торопишься, постой. Есть идея – трое в лодке за прибойною чертой. Впрочем, третий явно лишний. Даже если он мне друг - тот, с которым летом вишни тырим - за ночь по ведру… Снова тихо, пусто, голо. Еле светится причал. Хороша страна Ангола, только климат подкачал. То ли дело в местном парке – летом, осенью, зимой... Сыро? – Да, зато не жарко, в смысле выгоды прямой. Нас жалеть пока что рано. Быт - допустим - кот в мешке. Только нету тараканов – ни на кухне, ни в башке!

 

 

Тараканы это люди, только вот не доросли. Им в кине кина не будет - всюду сыро, вечный сплин. Море на большом экране тихо плещется за край. В каждом милом таракане - тихий омут, птичий грай. Им бы бегать да по полю, а не по полу пешком. Дать бы им, родимым, волю, а не тапком, да мешком! Уважайте, люди, зверя - тараканов, мух, жуков. Ведь, они нам слепо верят, гибнут только от мешков. Знаю, что найдется добрый Дед Мазай, (Афоня, Ной,  укротитель Вася с коброй или кто-нибудь другой) обогреет в лодке,  (чуме,  доме с видом на залив, в недостроенной высотке), и не будет сиротлив Таракан (с заглавной буквы), Тараканий Человек! Жизнь настанет слаще брюквы и пойдет в июне снег!

 

 

Залезай скорей в стаканы, а потом и на харчи! Вышли в люди тараканы - это надо замочить! Объясните всем знакомым, незнакомым в том числе – в каждом милом насекомом человека четкий след. Не ботинком грубо в морды, а набором хромосом. Жесть! Пиши скорей в рекорды игры игрека с иксом! Мы теперь на карте мира, а не только у очка. Славься, славься, мама Ира! Славься, наша мамочка! Это ты открыла людям нашу близость невзначай. Кушать нам даешь на блюде, пьешь вприкуску с нами чай. Мы с тобою смотрим телик про коррупцию в стране, а потом в твоей постели спим довольные вполне. Нам иной судьбы не надо, мы твои теперь навек. Ты опора и отрада… но зачем «в июне снег»!!!

 

 

Да, грешна, грешна, не скрою. Всё не эдак и не так. То хочу, чтоб снег горою, то куплю себе верстак. Я свое непостоянство и лелею и холю. Даже с тараканом пьянство - как ветрила кораблю! Если я кому опора - это велкам, дас из гуд. Прислоняйся все, кто хворый, кто болезен или худ - всех сдержу. "Всея Отрада" - дан мне титул на Руси. Только это нафиг надо. Кто давал и кто просил?! Вот, опять непостоянство, так и лезет, так и прет. Я ж по году - обезьяна. Год виновен, чертов год. Знать, метаться мне, ребята, и оправдывать молву: "обезьяною с гранатой" я сама себя зову. Ну а вы, как назовете, но смотрите, я - "ку-ку". Я могу и на работе - "бах" и выдернуть чеку

 

 

Засела мысль внутри у мима
Пройдя сквозь внешний марафет
Что жизнь проходит тоже, мимо
Почти как зрители в буфет

 

 

Обезьяна грустновата, ходит с мокрою щекой. Не взрывается граната, даже с вынутой чекой. Уж она и так и этак, а гранате – хоть бы хны. Прямо стыдно малых деток - тараканов молодых. Позвала сама малюток показать по типу взрыв. Только вышел абсолютно детонатор из игры. Не ущучит гордость цирка сущность взрывчатых вещей. Прошагала мимо фыркнув лошадь в импортном плаще. А потом и тараканы удалились на покой. Этот номер слишком странный, потому что - никакой. Дурью мается граната, за приматом волочась. Триста раз покрылась матом непослушная матчасть. Нецензурны обороты на искусанных губах. Это, бляха-муха,.. что-то! Это просто… Йохан Бах!!