Укол 2-й: Трагичное безмолвие мозгов...
Всем живым существам - а не только рыбам - свойственно искать, где глубже. Или: выше, теплее, светлее, темнее, сытнее… (нужное подчеркнуть). Люди в этом отношении отнюдь не исключение. Всю жизнь мы стремимся куда-нибудь попасть, вступить, втиснуться и просклизнуть. Особенно туда, где нас не стояло, а на входе требуют пропуск. Но уж ежели все-таки пробились, пролезли, прошмыгнули в заветный эксклюзив, то тут можно гордо оглянуться на нервную очередь у входа и немного расслабиться. Наверное, это и происходит с некоторыми авторами Графов, попавшими в Элитный клуб кВИПов, ВИПов и прочих членов Редсовета.
У нас пока не было возможности ознакомиться с творчеством всех членов Элитного клуба. Наверняка - и мы это уже доказали - там есть персоналии, место которым скорее в ККГ. Но мы верим, что большинство все-таки действительно пишут на уровне «выше среднего». Что отнюдь не мешает им время от времени «расслабляться» и предлагать публике откровенную лабуду.
Вот для таких авторов мы и решили открыть специальную рубрику, в которой им будут прописываться разовые укольчики. Ну, чтобы страх божий не теряли и чересчур уж не расслаблялись.
Отметим, что в отличие от «Медосмотра» регистрация пациентов в этой рубрике беспредельно произвольная - кого хочим, того и лечим.
Укол 2-й: Трагичное безмолвие мозгов ...
Когда мы наткнулись на главной на произведение под жутко лиричным названием «Трагичное безмолвие полей...» и прочли его, нам так же жутко захотелось включить автора в ККГ. Потом, полазив по его страничке, мы нашли-таки парочку вещей, которые в ККГ, пожалуй, не пройдут. Очень и очень жаль ... Но укольчик - просто необходим!
Итак, встречайте – Борычев Алексей Леонтьевич. Между прочим, кВИП с весьма впечатляющей статистикой:
Произведений: 404
Читателей: 72671
Полученных рецензий: 141
Написанных рецензий: 0 (Интересно, правда? Чукча явно не читатель)
Доска почета автора
Рейтинг автора: 799
О себе автор скромно сообщает: «Закончил с отличием МГТУ имени Баумана, аспирантуру, защитил диссертацию. Стихи пишу с двадцати лет. С 2005г. - член Союза писателей России.
Предпочтение отдаю символизму, жёстким каноническим формам. Определённая часть стихотворений требует некоторых размышлений, особенно сонеты, так как в них я стремился раскрыть наиболее общие законы бытия. Эти стихи, таким образом, проигрывают в художественности, т. к. уводят от предметного мира и насыщены научной лексикой.
Награждён дипломом "За верное служение отечественной литературе", юбилейной медалью, а также медалью А. С. Грибоедова».
Далее следует внушительный список публикаций в различных изданиях, а также сольных книжек автора.
Обратили внимание, как автор заранее извиняется за низкий художественный уровень своих произведений? Хотим, однако, уверить читателя, что «верный слуга отечественной литературы» здесь явно на себя наговаривает. Художественности в его творениях – хоть отбавляй. Зачастую возникает ощущение, что этот художник слова просто не знает, куда девать краски, и в каждое свое стихо выплескивает их ведрами, причем все сразу. В результате получается такое «половодье чувств», что хоть стой, хоть падай!
При этом наш орденоносец демонстрирует железобетонную верность лучшим классическим традициям русской поэзии, особенно позапрошлого века. Ибо частенько пишет таким штилем, от которого Александр Сергеич, например, сжег бы все свои труды и ушел бы в монастырь.
Ну-с, судите сами.
«Трагичное безмолвие полей
Осыпалось уныньем снегопада
На тихое мерцание аллей
В покое позаброшенного сада.
Искрился рой замедленных секунд
Под бредом фонарей, молящих зиму
Не сыпать бесконечную тоску,
А закрутить в подобное Гольфстриму
Безумие метелей, облаков,
Ускорив времена, да по спирали,
И так, чтоб скоротечно и легко
Снежинки в этом вихре умирали.
А хлопья растворённой тишины
В кислотной вязкой тьме воспоминаний
Упали, белоснежны и нежны,
На спящие азалии, герани…
Последняя улыбка теплоты,
Подаренная летом, вдаль летящим,
Растаяла вдруг, инеем застыв,
Посеребрив поля, сады и чащи.
И в небе, кувыркаясь, клокоча,
Сплетались змеи снежные под солнцем,
Которое, румяней калача,
Всходило над остывшим горизонтом.
И был столь ожидаемым восторг,
Разлившийся над снежною планетой,
Когда – в морозном мареве – восток
Вдруг улыбнулся солнечным рассветом!»
Замечательно! Перефразируя известную поговорку, автор начал за упокой, а закончил очень даже за здравие.
Давайте, однако, пройдемся по строчкам, чтобы посмотреть, как ему это удалось.
«Трагичное безмолвие полей
Осыпалось уныньем снегопада
На тихое мерцание аллей
В покое позаброшенного сада.»
Первый катрен – и сразу море вопросов!
Почему вышеупомянутое безмолвие полей трагично? Кого-то на этих полях зарезали? Трактором придавили? Не сказано. Видимо, эта страшная тайна будет раскрыта позже. Подождем.
Аналогично:
- Почему снегопад пребывает в унынье?
- Чем это «мерцают тихо аллеи»? Они люминесцируют?
- А что такое «позаброшенный сад»? И чем отличается от просто «заброшенного»? Тем, что в нем имеется недостающий автору слог?
Но главная загадка в другом: до сих пор мы наивно полагали, что снегопад – это когда идет снег. Причем с неба на землю. У автора же снег осыпается с полей, трагически безмолвных, на аллеи сада, тихо люминесцирующие. То есть, осыпается горизонтально. ЧуднО!
Смотрим следующий захватывающий дух образ.
«Искрился рой замедленных секунд
Под бредом фонарей, молящих зиму
Не сыпать бесконечную тоску,
А закрутить в подобное Гольфстриму
Безумие метелей, облаков,
Ускорив времена, да по спирали,
И так, чтоб скоротечно и легко
Снежинки в этом вихре умирали.»
Да-а!... Вот это закрутил! Бальмонт в сравнении – пацан, ничего не смыслящий в символизме.
Представили «искрящийся рой замедленных секунд»? Причем искрящийся не где-нибудь, а «под бредом фонарей». Фонари же у автора не только могут бредить, но и молиться. К тому же у них весьма крутой нрав. Кто бы мог подумать? С виду такие спокойные, смирные, стоят себе тихонько в сторонке. А внутри у них, оказывается, бушует вулкан экстремальных страстей! Но за что же эти источники света так ненавидят бедных снежинок и желают им лютой смерти?
Давайте также уточним, о чем эти же фонари молят зиму. А вот о чем: «закрутить в подобное Гольфстриму безумие метелей, облаков». Закрутить кого/что? Не сказано.
Далее. Из курса географии средней школы нам известно, что Гольфстрим – это течение теплое. Именно благодаря ему зимние температуры в северной Европе на 10-15°С выше, чем в Канаде, например. Поэтому остается загадкой, почему у автора оно ассоциируется с «безумством метелей». Типа - атмосферный фронт и все такое? Круто.
«А хлопья растворённой тишины
В кислотной вязкой тьме воспоминаний
Упали, белоснежны и нежны,
На спящие азалии, герани…»
Что ж, следует признать, что автор нас предупреждал. Про «Баумана с отличием» и «насыщенность научной лексикой». В данном случае химической.
Ну, давайте осмысливать. Итак, приготавливается некий раствор тишины «в кислотной вязкой тьме». Очень поэтично. Но - чудо! В результате скрытой химической реакции из раствора выделяются «белоснежные и нежные хлопья». Будто прекрасные лебеди из гадких утят! Эти хлопья падают «на спящие азалии, герани». Ага! Так вот где таилась причина «трагичности»! Под видом доброго садовника в этом населенном пункте скрывался ужасный садист! Именно он оставил бедные азалии и герани на зиму в саду, на верную погибель. Несчастные совсем окоченели и уже заснули последним сном… Тут снова все по науке, медицинской: точно известно, что замерзающих перед смертью клонит в сон.
Итак, счет жертвам необузданного воображения автора растет: к невинно убиенным снежинкам добавились замороженные насмерть азалии и герани.
«Последняя улыбка теплоты,
Подаренная летом, вдаль летящим,
Растаяла вдруг, инеем застыв,
Посеребрив поля, сады и чащи.»
Интересно, в какой географической зоне происходит описываемые автором природные явления? Чтоб лето вот так «вдруг» переходило в зиму со всеми вытекающими катаклизмами.
А смотрите, какая волшебная улыбка! Почему волшебная? Потому что обычные вещи не могут таять и застывать одновременно. Это даже трудно себе представить. Если, конечно, вы не кончали «Баумана с отличием».
Отметим также очень интересный смысловой ряд: «поля, сады и чащи». Обратили внимание? Не леса, а именно чащи, т.е. наиболее густые части этих самых лесов. Остается только гадать, почему это вышеупомянутая растаявше-застывшая улыбка проявила такую избирательность, если не сказать - дискриминацию, при своих «серебрильных» работах.
«И в небе, кувыркаясь, клокоча,
Сплетались змеи снежные под солнцем,
Которое, румяней калача,
Всходило над остывшим горизонтом.»
Все, сдаемся! Нам, не кончавшим Баумана, не под силу представить себе такой вот воздушно-снежный серпентарий, «клокочущий», как ранее упомянутый кислотный раствор, под … солнцем! Как сказала бы Алиса, все стрАннее и стрАнее! Только что снег валил хлопьями на спящие азалии под «бред фонарей»… Да и сейчас еще «снежные змеи, кувыркаясь и клокоча»… Откуда солнце-то? Хотя, если действие происходит в лабораторных условиях, в МГТУ им. Баумана, тогда все может быть. Там ребята ушлые – и не такое учудить могут!
«И был столь ожидаемым восторг,
Разлившийся над снежною планетой,
Когда – в морозном мареве – восток
Вдруг улыбнулся солнечным рассветом!»
А вот и триумфальный финал! Вам сие ничего не напоминает?
«Под голубыми небесами
Великолепными коврами
Блестя на солнце, снег лежит…» (с)
Но наш автор догнал и перегнал своего знаменитого предшественника. Ведь у того все было скучно и неинтересно: вечор - вьюга злилась, а нынче – солнце светит и снег блестит. Ни тайны тебе, ни парадоксов. А тут – и снег валит, и фонари бредят, и тьма кислотная, и солнце рассветное, и змеи снежные, и кони, и люди… Такое под силу только великим талантам. Браво.
А вот еще одна, не менее художественная вещь:
«Сентябрь несмелою рукою
В колодце звёзды размешал
И в сердце, полное покоя,
Вонзил тоски тупой кинжал.
И кровь осенняя по чащам
Потоком листьев протекла,
А воздух, хриплый и свистящий,
Обрезался о край стекла –
Осколка лунного на небе,
Серпом грозящего Земле,
И был какой-то странный лепет
В сырой осенней серой мгле.
И бинтовали воздух тучи,
И заживали раны в нём…
Но он, туманы нахлобучив,
Заплакал сереньким дождём.»
Жуть как красиво! Давайте смаковать. И разбираться.
«Сентябрь несмелою рукою
В колодце звёзды размешал
И в сердце, полное покоя,
Вонзил тоски тупой кинжал.»
Хорошо, кровожадненько так. Почему-то вспомнилось:
"Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана…" (с)
Но почему наш кровожадина такой «несмелый»? Вы можете себе представить, как некто «несмелою рукою в сердце вонзил тупой кинжал»? Мы – нет. Чтобы вонзить кинжал в сердце требуется определенная решимость. А если кинжал еще и «тупой», то и значительная физическая сила. А тут – «несмелою рукою», слегка стесняясь, так сказать…
«И кровь осенняя по чащам
Потоком листьев протекла»
Эти две строчки еще одно доказательство того, что удар был страшной силы и навылет – досталось не только бедному сердцу литгероя, но и осени, стоявшей, видимо, в непосредственной близости: из нее кровь протекла.
«А воздух, хриплый и свистящий,
Обрезался о край стекла –
Осколка лунного на небе,
Серпом грозящего Земле»
Нет, это не стихо, а кровавое побоище какое-то! Воздух – наверное, с испугу – «обрезался». От слова «обрезание»? А лунный осколок – просто Бармалей какой-то! Мало того, что он явился орудием «воздушного обрезания», так он еще и планете Земля грозит серпом!
Читатель думает, что это уже кульминация – и ошибается. Автор продолжает нагнетать атмосферу ужаса. Ибо - что может быть ужаснее, чем:
«… какой-то странный лепет
В сырой осенней серой мгле.»
Брррр!..
А вот и развязка, наконец.
«И бинтовали воздух тучи,
И заживали раны в нём…»
Прибежали санитары тучи и стали бинтовать воздуху обрезанное место. Которое заживало, так сказать, на глазах. А вот рана в душе, по-видимому, продолжала кровоточить, ибо:
«… он, туманы нахлобучив,
Заплакал сереньким дождём.»
Типа обиделся? Н-да… Ну, во-первых, что ж тут обижаться, если сам «обрезался». Во-вторых, не совсем понятно взаимное расположение и роли действующих лиц, а именно:
Воздух «туманы нахлобучил»: нахлобучил – стал быть, где-то сверху, на голову. Туман, как известно, обычно снизу... А тучи где в это время находились?
«Заплакал сереньким дождем»: опять же – где находились в это время и что делали тучи, когда воздух плакал дождем? Ибо, согласно автору, это совершенно разные персонажи. Поэтому, чисто теоретически, воздух может плакать дождем, а тучи стоять рядом и – ни в одном глазу.
Ну, и последний вопрос – а больше образов в это кровавое месиво автор напихать не мог? Почему остановился-то на достигнутом? Где, например, «холодные, равнодушные звезды», «злые волки-ветра» или «грязная потаскуха слякоть»? У раззадоренного и вошедшего во вкус читателя остается легкое чувство голода. Жаль.
Читаем дальше.
Один из вариантов
«На тонких нитях ожиданий –
На паутине бытия –
Движима волею страданий,
Судьба качается моя.
И гармоничность колебаний
Не нарушается ничем –
Ни бесконечными мольбами,
Ни отрешеньем от проблем.
И я качаюсь, разлучая
Одну вселенную с другой,
Все парадигмы различаю,
Касаясь истины рукой.
Встречаю новые сознанья,
Не отвергая тьму былых,
Для построенья мирозданья,
В котором нет пороков злых.
Встречаю новые пределы,
Где больше …аʹдцати времён
Творят в сознаниях умело
Один для всех миров закон.
Там прошивают ткани связей
Иглой прозрений времена,
Но в одномерной дольней фазе
Прошивка эта не видна…
Пусть колебаний амплитуда
Всё уменьшается, но я –
Из ничего, из ниоткуда
Построю зданье бытия!»
Ну, наконец-то! Творение, в котором ярко проявился симбиоз поэта и ученого! Плотность образности на единицу площади стиха достигает запредельных величин. Читатель, затаив дыхание, следит за ходом мысли автора и только диву дается – во дает! Правда, в конце поэт явно торжествует над ученым и говорит абсурдные с точки зрения науки вещи. Но – искусство требует жертв. И сполна их здесь получает. Попробуем проиллюстрировать эти наши мысли.
«На тонких нитях ожиданий –
На паутине бытия –
Движима волею страданий,
Судьба качается моя.»
Давайте отвлечемся на секунду от гениальной рифмы «ожиданий – страданий» и представим себе «приборы и оборудование» этой лабораторной работы. На чем все-таки качается судьба литгероя – на «нитях ожиданий» или «на паутине бытия»? И как судьба эта может быть предметом, отдельным от бытия, хотя и связанным с последним паутино-нитями? Он что - уже в параллельном мире?
«И гармоничность колебаний
Не нарушается ничем –
Ни бесконечными мольбами,
Ни отрешеньем от проблем.»
Какой, на минуточку, парадокс! «Гармоничность колебаний не нарушается НИЧЕМ». А как быть с «волею страданий», которой эта самая судьба якобы движима? Тут одно из двух: либо «ничем, КРОМЕ страданий», либо страдания имеют гармоничный и размеренный характер и именно такое движение задают судьбе.
«И я качаюсь, разлучая
Одну вселенную с другой,
Все парадигмы различаю,
Касаясь истины рукой.»
Те же и литгерой. «Рядом львеночек лежит и ушами шевелит…» (с)
Литгерой - не абы какой, а "качок". Такой накаченный, что запросто «разлучает одну вселенную с другой». О как! Кроме того, в отличие от среднестатистического качка, весьма эрудированный товарищ: различает ВСЕ парадигмы. Красиво, но не совсем понятно. Полезли в словарь:
Паради́гма (от др.-греч. παράδειγμα, «пример, модель, образец» < παραδείκνυμι — «сравниваю») в философии науки — означает совокупность явных и неявных (и часто не осознаваемых) предпосылок, определяющих научные исследования и признанных на данном этапе развития науки, а также универсальный метод принятия эволюционных решений, гносеологическая модель эволюционной деятельности.
Первоначально слово использовалось в лингвистике и риторике. Так, например, ЭСБЕ определяет этот термин следующим образом: «в грамматике слово, служащее образцом склонения или спряжения; в риторике — пример, взятый из истории и приведенный с целью сравнения». Словарь Merriam-Webster (в англ. wiki: Merriam-Webster) 1900 года дает аналогичное определение его использования только в контексте грамматики или как термин для иллюстрирующей притчи или басни.
С конца же 60-х годов XX-го века этот термин стал преимущественно использоваться в философии науки и социологии науки для обозначения системы идей, взглядов и понятий, исходной концептуальной схемы, модели постановки проблем и их решения, методов исследования, господствующих в течение определённого исторического периода в научном сообществе.
Так что же все-таки различает наш всеведущий литгерой? Мы так и не поняли. Ибо, исходя из приведенного определения, это может быть все что угодно. Мы сначала расстроились. А потом подумали: - Да так ли уж важно что? Главное – что он различает «это» на 100%, «касаясь истины рукой». Феноменально! Тысячелетиями философы разбивают вдребезги лбы в поисках этой самой истины, а он с ней, можно сказать, в интимных отношениях - запросто руками трогает.
«Встречаю новые сознанья,
Не отвергая тьму былых,
Для построенья мирозданья,
В котором нет пороков злых.»
Как интересно! Давайте представим себе, что же все-таки делает литгерой. Из предыдущего повествования нам известно, что он качается на паутино-нитях рядом со своей судьбой. Этакий Тарзан на лиане. Поскольку он совершает равномерные колебательные движения, встретить «новые сознанья» он может только одним способом – если они качаются в той же плоскости. Как и положено всему новому, «сознанья» эти хорошие и светлые. Ибо литгерой противопоставляет их «тьме сознаний былых». Которые он - как рачительный хозяин - не выкидывает, однако: авось, еще пригодятся. Заметьте, что встречается он с этими «новыми сознаньями» не из праздного любопытства, типа поболтать, а с благородной и великой целью – «для построенья мирозданья, в котором нет пороков злых». Правильно - «Мы наш, мы новый мир построим…» (с)
Кроме того, из этой строфы следует, что литгерой явно не материалист, ибо четко заявляет о первичности сознания, таким образом – легким движением руки – разрешив основной вопрос философии. Браво!
Дальше сложнее.
«Встречаю новые пределы,
Где больше …аʹдцати времён
Творят в сознаниях умело
Один для всех миров закон.»
Согласитесь, «встречать новые пределы», совершая колебательные движения, трудно. Ну, разве что, если в крайних точках амплитуды эти самые пределы постоянно меняются – как постельное белье. Так вот, в этих новых пределах коллектив авторов (группа времен в количестве «больше …а’дцати» ) пишет докторскую диссертацию на тему единого мирового закона. Жесть!
«Там прошивают ткани связей
Иглой прозрений времена,
Но в одномерной дольней фазе
Прошивка эта не видна…»
Ага, это не просто кучка теоретиков, а настоящее конструкторское бюро: электросхемы паяют. Что? Вы не знаете, что такое «одномерная дольняя фаза»? Ваши проблемы. Автор же предупреждал, что стихи его «насыщены научной лексикой». Правда, тут уже такой насыщенный раствор, что читатель выпадает в осадок. Но - сам виноват. Быстро в МГТУ, на вечернее! Или хотя бы в словарь научных терминов.
Лично для нас загадкой осталось другое, а именно: тот факт, что «прошивка не видна» - это хорошо или плохо? Это свидетельствует о качестве работы или о безрезультативности усилий?
«Пусть колебаний амплитуда
Всё уменьшается, но я –
Из ничего, из ниоткуда
Построю зданье бытия!»
Согласитесь, весьма неожиданный финал. Почему неожиданный? Да потому, что конец эксперимента не имеет ничего общего со всеми предшествующими подготовительными работами. Литгерой решительно выбрасывает в мусорку «сознанья», «времена» и «прошивки», из которых он собирался строить новое мирозданье, и заявляет, что построит это самое зданье из … «ничего, из ниоткуда»! И правильно! Дешево и сердито! И никаких стройматериалов не нужно. Правда, этот план-проект противоречит одному из основных научных законов - закону сохранения энергии, который гласит: «Ничто не возникает из ничего и не исчезает бесследно». Но ведь мы уже говорили, что здесь поэт, засевший в авторе, торжествует над ученым, засевшим в нем же. Поэтому давайте не будем. Ведь поэзия, даже грешащая против основных научных истин, - это прекрасно!
Отклик по мотивам произведений автора:
Трагичное безмолвие мозгов …
Трагичное безмолвие мозгов
На фоне неумеренного эго
С претензией на функции богов
Заносит крышу мне почище снега.
Я скуке серой кукиш показал,
Довел метафор краски до экстрима,
И скачет мысль по строчкам - как коза,
Как бурное течение Гольфстрима.
Неяркие снежинки – придушил
И трупы растворил во тьме кислотной,
И фибрами цветастыми души
В подъезде стены крашу, как полотна.
Вскружилась от успехов голова
Художника рифмованного слова,
И я решил - решимости хвала! -
Добавить в стих научную основу.
С наукой нам что хочешь по плечу.
Она – фонтан энергии и пыла.
Я головы галактикам скручу!
И всем скажу, что так оно и было.
Качаюсь, каждый день по три часа,
Как маятник, с гантелями подмышкой -
Чтоб делать во вселенной чудеса,
Мышца нужна в помощники умишку.
Запомнил парадигмы назубок
В МГТУ - вовеки не забуду…
Вот и сейчас я вылепил стишок
Из ничего, а значит – сделал чудо!
В заключение нам остается только порадоваться за Союз писателей России и за Элитный клуб Графов, в которых членствуют такие выдающиеся личности. Если бы этот автор прошел в ККГ, он бы там был «Конным Штирлицем» (см. нашу классификацию графоманов в пятой главе ККГ: http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/167630/).
Но он не прошел, за малым. Хотя – может, мы ошиблись и зря его не приняли? Как вы считаете?
© Граф Тимофеев ТТ, время публикации: 24.01.2011 г. в 01:51