Ну здравствуй, это я! –2)

 

До хрипоты искричишься, не наораться.

Выплеснешь в строчки безумие, крик тая.

Вырванный лист из тетради – мой голос : здравствуй!

Здравствуй, далёкий мой. Близкий мой. Это я.

Правда...

Здоров ли? Бумажное сердце ёкнет

где-то под самое утро и горло под.

Эхо биения ахнет по темным окнам,

волны пойдут, с берегов твоих слижут пот –

едкую соль, порожденную лихорадкой,

перевернут на бочок на другой во сне...

 

Нет. Так не пишутся письма. Я буду краткой:

Да, все в порядке, второй вот явился снег –

выбелил улицы, тронул аллеи парка.

Выгнули спины навстречу ему мосты.

Шпиль катедральный, прямой и худой, как палка

тычется в темень, как в спину, боясь простыть.

Ветер старается крыши до дыр обшарпать,

холод тревожит...Мне так захотелось вдруг

сделаться шарфом –

                   уютным и теплым шарфом. 

Льнуть к твоей шее, но не обвивать вокруг –

петли и путы что хочешь в тебе удушат.

Кончики, кисти на плечи – не любо, скинь.

Но почему-то мне кажется, можно души

вместе вывязывать....

 

Варежки и носки

не помешают – февраль обещали завтра.

В наших широтах чем только не шутит шут.

Может и письма повымрут, как динозавры,

я все равно на тетрадных листах пишу.

 

Первое слово важнее других гораздо –

                     Здравствуй...