Очки

"Музей очков "  -   так вывеска гласила.
На базу антикварного старья,
на представленье правды и вранья
меня втолкнула ледяная сырость.
Над Питером зима весною длилась
и плакала над Невским в три ручья.

Внутри тепло и скучно. Неотлучно
смотрительница правила блюла,
и нелегально  спицами плела
из разношерстности узор паучий.
И повлекла меня к витринам ждущим
очков невидимая кабала.

 Лорнет, монокль, пенсне, очки-консервы...
  Я им сказал:   -  "Тут  не музей, а фарс",
 и нагрубил:  -  "Вы костыли для глаз".
И молвил мне лорнет высокомерно:   -
"Вы были бы убиты непременно,
когда бы мой хозяин слышал вас."

Я усмехнулся:   -   "Кто же ваш владелец?"
-   "О-о-о... он убийца дружбы и любви.
Двух зол, кусающих, как две змеи,
после того, как на груди согрелись.
И длятся, длятся средь людей дуэли
под знаменем змеиной чешуи."

-   "Любовь убил он тоже из Лепажа?"
-   "Нет, устно. Но уж лучше б задушил.
Огонь любви погас, утратив пыл,
но он в нём выгорел дотла, до сажи!
И с этих пор, считай, уже не жил,
лишь внешне егозил  для антуража"

-   "А что она?"   -    " С тех пор окаменела.
Нет, с виду всё пристойно   -   жесты, взгляд...
Но чувствуется: с головы до пят  -
скала.  Лишь горькая, как яд, карела
сквозь трещины души несмело,
 плетясь вьюном, ложится на базальт."

-   "Она погибла?"    -   "Что вы... вышла замуж.
В неё влюбился князь иль генерал  -
видать любитель неприступных скал.
И боевой   -   весь в орденах и шрамах.
Но год спустя опять случилась драма   -
мой погорелец перед ней предстал!"

"И что?"    -   " Без вариантов. Отказала.
Сказала, что другому отдана,
и значит, будет век ему верна"  -
-    "Пассаж... Вот это месть   -   ка-а-ак общипала..."   -
он промолчал и сразу скучно стало.
В мельканье спиц искрилась тишина...

Я вышел вон в чахотку Петербурга.
Давали классику   -  снег, ветер, дождь.
Добавленный в природу, как щепоть
угрозы, удручённости, испуга,
я заглянул в очки, как в душу друга, 
и бережно протёр двух стёкол плоть.