Le couchant dardait ses rayons supremes
Et le vent bercait les nenuphars blemes;
Les grands nenuphars entre les roseaux
Tristement luisaient sur les calmes eaux.

Moi j'errais tout seul, promenant ma plaie
Au long de l'etang, parmi la saulaie
Ou la brume vague evoquait un grand
Fantome laiteux se desesperant

Et pleurant avec la voix des sarcelles
Qui se rappelaient en battant des ailes
Parmi la saulaie ou j'errais tout seul
Promenant ma plaie; et l'epais linceul

Des tenebres vint noyer les supremes
Rayons du couchant dans ses ondes blemes
Et les nenuphars, parmi les roseaux,
Les grands nenuphars sur les calmes eaux.

Сентиментальный променад

Горел закат над озером багрянцем,
качались лилии под ветром в танце,
от глаз моих скрываясь в камыше.
Я шёл один, печаль храня в душе.

И боль моя в тот час была со мною.
Вставал туман по берегу волною.
И призрака виденье в ивняке
к отчаянью взывало и тоске.

И плачем вскрики уток-мандаринок,
плывущих между лилий и кувшинок
в неодолимо сонной тишине,
казались опечаленному мне.

И сумерки сгустились, и пропали
в тумана бледно-белого вуали
кувшинки в окруженье камыша.
Я шёл домой. Печалилась душа.

Charles BAUDELAIRE

A une passante

La rue assourdissante autour de moi hurlait.
Longue, mince, en grand deuil, douleur majestueuse,
Une femme passa, d’une main fastueuse
Soulevant, balançant le feston et l’ourlet ;

Agile et noble, avec sa jambe de statue.
Moi, je buvais, crispé comme un extravagant,
Dans son oeil, ciel livide où germe l’ouragan,
La douceur qui fascine et le plaisir qui tue.

Un éclair… puis la nuit ! — Fugitive beauté
Dont le regard m’a fait soudainement renaître,
Ne te verrai-je plus que dans l’éternité?

Ailleurs, bien loin d’ici ! trop tard ! jamais peut-être!
Car j’ignore où tu fuis, tu ne sais où je vais,
Ô toi que j’eusse aimée, ô toi qui le savais!

Прохожая

Она навстречу шла средь уличного гама;
вся в чёрном цвете – видно в трауре была.
Чуть приподняв подол одной рукою, шла
по улице изящною походкой дама

с осанкой строгою и ножкой, как у статуй.
И я, чуть вздрогнув, пил её безмолвный взгляд
(когда она его вдруг бросила назад),
желанья полный и отчасти жутковатый.

Как жгучей молнии удар во тьме ночной!
О, незнакомка! Что ж ты сделала со мной…
Твой тайный взгляд пообещал мне возрожденье.

Увижу ли я в будущем твои черты?
Иль это было только смутное виденье?
Как я б тебя любил! И это знала ты.

Arthur RIMBAUD

Le Mal

Tandis que les crachats rouges de la mitraille
Sifflent tout le jour par l'infini du ciel bleu ;
Qu'écarlates ou verts, près du Roi qui les raille,
Croulent les bataillons en masse dans le feu ;

Tandis qu'une folie épouvantable broie
Et fait de cent milliers d'hommes un tas fumant ;
- Pauvres morts ! dans l'été, dans l'herbe, dans ta joie,
Nature ! ô toi qui fis ces hommes saintement !… –

Il est un Dieu qui rit aux nappes damassées
Des autels, à l'encens, aux grands calices d'or ;
Qui dans le bercement des hosannah s'endort,

Et se réveille, quand des mères, ramassées
Dans l'angoisse, et pleurant sous leur vieux bonnet noir,
Lui donnent un gros sou lié dans leur mouchoir!

Зло

В то время как из жерл пехотных пушек
взлетают в небо красные плевки;
солдат погибших ввысь взмывают души
под короля притворные зевки.

В то время как в бесформенные груды
безумство превратит сто тысяч тел,
лежащих на полях сражений всюду,
Природа спросит: есть ли злу предел?

В то время Бог, смеющийся над златом
церквей, где воскуряют фимиам,
поют осанну - предаётся снам…

Проснётся он, когда под чёрным платом
в храм матери несчастные в тоске
придут с грошом, завязанным в платке.