МПК-3. Синхронное плавание. Дремлет

 

 

 

 

Просыпаясь от света винсенто-рыжего,

просыпаюсь зерном из ладоней твоих небрежных;

раскатившись по мрамору в поисках тучной пашни,

познаю безнадежность палаческой верной нежности.

Леденцом ярко-красным и тонким горит секира,

возлюбившая многих и многих. А вот и чашник –         

он подносит к моим губам перегной вчерашний -              

каждодневную горечь слепого, чумного мира.

Ближе милость – жаднее земля и черви;

Гулкий мрамор церквей пожирает время

и застывшие в маски когда-то живые лица.

В придорожных часовнях лампады напьются липой

от руки равнодушной упавшего ниц. И

на каждом святом аралорова власяница.

Просыпаюсь то мученицей, то блудницей -

всё равно одинаково больно целуют камни.

Дремлет память, и алчная дура-синица

ничего не изменит. И смерть ничего не исправит.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Память приносит весну из детства:

В бочке кораблик бумажный тонет,

И, не успевшее в плоть одеться,

Яблоко дремлет в тугом бутоне.

 

Ноги промокли и прямо в кухню

Тащат с размытых дорог землицу.

Тусклая лампа вот-вот потухнет.

Красная нить на столе струится.

 

Множатся мухи на ленте липкой.

И за столом, в тишине бездонной,

Мама крестом вышивает лики,

Тыча иголкой в глаза мадоннам.

 

К богу клубок устремился прытко…

Маме простится. И как иначе?

Вышивки завтра продав на рынке,

Мяса с крупой принесём на дачу.

 

Память…В одной из таких излучин -

В сенечках мама баланду студит.

Значит, еду на крыльце получат

Кошки, собаки, смурные люди.

 

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Граммы, промили: форма - самообман.

Сладость конфеты сменилась на горечь вина.

Надпись тревожно-красным: “no pasaran!”

А там, за стеной, зеленеет твоя весна.

 

Доступ к простому счастью давно закрыт.

Любовь не продержится даже и пару дней.

Бьёшься Невою об ледяной гранит,

Мечтаешь, о том, что станет немного больней.

 

Точно как сумасшедший кричишь, поёшь:

"Смотрите, я жив, и жизнью могу заразить!"

Ночь равнодушно прячет дневную ложь

И обрывает какую-то важную нить.

 

Только вот жизнь не дремлет, давя на спуск,

Смеётся, заслышав, как умирает мечта.

Бестолку промелькнули Кафка и Пруст,

Правда от Сартра осталась внутри тошнота.

 

Хочется переживаний, да негде взять?

Хочется, чтобы по нервам тревожный ток?

Надо же, пешка шагнула е2-е5.

Пешка мечтает вновь ощутить восторг.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Шёпотом - тропам, облачным зайцам, чёрным горелым пням

(варежки снимешь – мокрые пальцы сунуть в лесную гриву),

соснам седым, коряге-дракону, там, позади меня.

К снегу припасть горячей щекою, чтобы пожар унять...

Вслух ведь кому и скажешь такое - только лишь молчаливым.

 

Сосны и рады. Важно кивают - слушаем, говори.

По-хулигански шапку срывая, тянут навстречу лапы,

и, не дослушав, снегом за ворот - дуй наконец с горы!

Я и не против, я и не спорю, лыжами скры да скры.

Синие тени тропы накроют, сетчаты и крылаты.

 

Сети поймают тучные стаи лыжников - пёстрых рыб.

Сети достанут белого пса, отставшего от кого-то.

(Радостный ветер, на языке - клубящийся влажный хрип)

Он, своего узнав, человека, тоже за ним с горы б...

В небе висят дорожки навек исчезнувших самолётов.

 

Тлеют следы на синем и ярком, словно и не нужны.

Слов и не надо. В этих краях поэтому их не встретить.

Что-то встревожит, кто-то коснётся краешка тишины...

Дремлет уставший ветер, улёгшись в круге, в кольце лыжни.

Кто-то нездешний, близкий, далёкий шепчет ему о лете.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

спят часы в разграбленной квартире

здесь никто столетье не живёт

вот Христос распят мишенью в тире

и поставлен кем-то на комод

 

я смотрю сквозь цейс в чужие окна

шансы есть сравнять к рассвету счёт

кто сегодня к чёрту или к Богу

тот и спросит что здесь и почём

 

а сады цветут в безумстве красок

что им неизвестная война

у природы день обычный – праздник

без вины и даже без вина

 

мне пора я чувствую проститься

он не промах парень с той степи

жизнь – мгновенье в скоротечном блице

как её войной не торопи

 

тихо дремлет кот в оконной раме

где-то там далёко-далеко

и придёт письмо старушке-маме

что пора свечу за упокой

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Ты остался за призрачной гранью счастливого сна,

Где красивая сказка нашла свой последний приют.

Там по горным тропинкам неслышно крадётся весна,

И ветра небесам по ущельям осанны поют.

 

Там пока не звенит свои песни зануда-комар.

Только время течёт по куруму,* журча как ручей.

И, бесстыдно отбросив закатных лучей пеньюар,

Тихо дремлет весенняя ночь у тебя на плече.

 

Открываю глаза. Знаю, спорить с судьбой не резон.

Пусть дорога не та, но ещё не окончен мой путь.

Я однажды, быть может, вернусь в этот сказочный сон,

Чтоб тебе незабудкою горной в глаза заглянуть.

 

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Беспокойный Кавказ спозаранку птичьим гомоном будит апрель,

А в ущелье буянит Мартанка, на порогах пугая форель.

Скоро алым расцветит на сером взрыв растяжки в лесу. А пока

Спит щенок на броне БТРа. Дремлет в скрытом гнезде ДШК.

Маскируя отсутствие листьев, абрикосы обильно цветут.

 

Взгляд солдата в «зелёнке» зависнет. Той, что рядом с аулом Бамут.

Как же чувствам не хочется верить: неуместна подобная блажь.

«Где же ты, ясноокая пери, принесёшь ли сегодня холтмаш?»

Он мечтал: утонуть бы навечно в черноте этих глаз и волос…

Но редки долгожданные встречи – просто так не покинуть блокпост.

Как признаться любимой, не знает: вмиг слова забываются все.

«Только будь осторожна, родная, снайпер где-то в ауле засел…

Что ты, милая, видела кроме этих гор? Ни полей, ни берёз!

Я бы с мамой тебя познакомил, к нам на Волгу в Самару увёз…»

 

Но неверным навек путь заказан в ялсамани – чеченский эдем,

И сквозь радугу слёз смотрит хаза в равнодушный прицел СВД.

Кто же знал, сколько ёмкого смысла прячет имя её – Баянат…

«Вот придёшь и…» -

                    с убийственным свистом корректирует планы война.

Смерть гяура – обыденный способ, дань джихаду за несколько лет.

… Облетают цветы абрикосов, пряча кровь на подмёрзшей земле…

 

_____________________________________________

 

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Вход в пещеру сокрыли среди камней,

От чужих сохранив секрет.

Но торговка на рынке шепнула мне,

Что на третий день ты воскрес.

В непроглядную полночь, спугнув совят,

Расступилась сама гора -

И ты вышел наружу, здоров и свят,

Под гремящий с небес хорал.

Необычные новости на лету

Подхватил весь базарный ряд.

И отныне без устали - там и тут -

О тебе лишь одном твердят.

Что ты просто скрываешься до поры,

Выбрав домом какой-то хлев,

Но вчера покупал на базаре рыб,

А сегодня - горячий хлеб.

О случившемся чуде обычно врут,

Ведь расхожий сюжет не нов.

Ты врачуешь теперь наложеньем рук,

Из воды создаешь вино.

Я болтаю с соседками, крашу шерсть,

Добавляя кармин и хну,

Только тяжесть лежит на моей душе,

И ни выдохнуть, ни вдохнуть.

Дремлет мир, белый камень почти остыл,

Пахнет сладко цветочный мед.

 

Я хотела бы в раны вложить персты

И увериться, что ты мёртв.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

За горизонтом солнце дремлет.

Перебирая россыпь звёзд

И убаюкивая Землю,

Латает кто-то вечный холст.

 

Из прохудившихся материй,

Изрешечённых чернью дыр,

Объёмы света перемерив,

Кроит по кругу новый мир.

 

И, расстилая ткань галактик —

Необрамлённый тёмный шёлк, —

Живит мазками нежный батик,

Чтоб плоский мир объём нашёл.

 

На полотне проступят ветки

От преломлённых древних древ,

Соцветья звёзд, что стали ветхи,

Но вспыхнут снова, прогорев...

 

За горизонтом солнце дремлет.

Мантийный шлейф надёжно толст.

И, убаюкивая Землю,

Латает кто-то вечный холст.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

 

Когда на север с протяжным криком летели птицы,

Он собирался: настало время для экспедиций.

Рюкзак на плечи, в чехол гитару - и до свиданья:

Жена, до встречи! Не плачь, мамуля! Держись, батяня!

 

Манили горы, тайга и тундра, друзья-бродяги:

Под гул москитный шли по болотам, топтали ягель,

По бурелому, ручьям и речкам – в скупые сроки! -

И полной ношей несли добычу с любой дороги.

 

Пусть кто-то дремлет под мягким пледом, кляня погоду,

А он геолог - ему и спальник вполне подходит!

Его призванье – искать и верить, шагать по тропам,

Найти однажды кусочек счастья в добытых пробах.

 

И в межсезонье он был по горло завален делом,

Любовь простилась, ушла к другому: ей надоело.

Высокий, сильный, давно за сорок и весь в науке, 

А мать-старушка ещё мечтает понянчить внуков…

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Съездить на родину – в богом заброшенный край.

Долго кроить-перекраивать скудное время,

Вялотекущее, будто не там и не с теми.

Всё же прислушаться к лепету стрелок: езжай…

 

Вдоль по шоссе заболели туманом снега.

Может М-5 довести до зимы и Урала.

Видно, весна разыгралась и небо украла -

Льёт-поливает дорогу, поля и стога.

 

Веером струйки бегут и бегут по стеклу.

Мы растекались, оставив на господа землю.

В каждом теперь нерастраченно родина дремлет,

Быстро забытая в честолюбивом пылу.

 

Бродят в других измерениях наши умы -

В мертвенном свете скоплений безродных созвездий.

Прошлой зимой неизбывно захочется съездить

В тихое место, которое предали мы.

 

_____________________

 

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Качались в темноте дрожащие огни.

Она и он – вдвоём в лучах софитов, рядом.

Быть может, не оркестр звучал в тот миг для них –

Счастливый звон дождя на перекрестье радуг.

 

Их словно лёгкий бриз со сцены увлекал

В цветущие сады, где в кронах дремлет ветер –

Под музыку сердец сплетались в облаках

Два голоса в один в пронзительном дуэте.

 

Случайность или рок – бессмысленно гадать.

Она шептала: «Нет! Пожалуйста! Не верю!»,

Но смерть, не пощадив, его взяла туда,

Где свет и тишина, на свой холодный берег.

 

Застыло всё вокруг. Нет звуков, лиц и дат.

Весь мир был на двоих – и всё начать сначала.

Она училась жить, смеялась иногда.

Но музыка совсем в ней больше не звучала.

 

...Внезапно и легко упала пелена.

Послышался напев, знакомый и бесценный –

Из тысячи других смогла б его узнать.

Мелодия любви звала её на сцену.

 

Впервые без него. Зал трепетно затих,

А голос выводил изящные рулады...

И мириады искр в честь соло на двоих

Взрывались в свете рамп

Букетами из радуг.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

"Девчонке далеко за тридцать",– так

себя оценивает скромная богиня.

Забыл неподходящее ей имя –

нельзя мансарду превращать в чердак.

 

Меня магнитит грусть её лица,

в ней дремлет тихий океан любви и страсти.

А что тут удивительного? Здрасьте!

Во мне самом не меньше озерца.

 

При ней киоск-скворечник: всё в трусах,

бюстгальтерах, необъяснимых комбидрессах

и прочих женских штуках интересных...

Да солнце не сияет в небесах.

 

Сбежать бы, а застыл, как остолоп –

богиня молвит про скачки исподней моды,

про кризис, про "упали обороты",

и делает ресницами хлоп-хлоп.

 

Года бегут по рельсам, и с пути

свернуть немыслимо на полустанок счастья.

В ней точно океан любви и страсти,

не дай мне бес такое разбудить...

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Июльские звёзды до блеска надраены

Недавней грозой.

Полночи шатается гром по окраинам,

Уставший и злой,

Бормочет сердито, тревожит раскатами

Больную струну.

И кажется, что ни дорога – то скатертью,

Осталось шагнуть.

С балкона высотки весь мир как игрушечный –

Дома, фонари.

В артериях улиц, огнями запруженных,

Пульсирует ритм –

Тягучий, как отзвуки бубна шаманского,

Дарящий тепло.

И дремлет, хлебнув колдовского шампанского,

Тоска о былом.

Умолкли трамваи, сигналы с сиренами

И визг тормозов.

Смотрю, как становится небо сиреневым,

Вдыхаю озон.

К рассвету истлело далёкое зарево.

Уже не гремит...

И кажется, не просыпается – заново

Рождается мир.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Ветрище - сумасшедший мельник

Вращает крылья деревам,

Призрев сады у богадельни,

Наводит хаос и бедлам,

 

Швыряет яблоки, пасуя –

И воздаётся старикам:

Мол,  нечего тревожить всуе

Всевышнего по пустякам.

 

Газетками разносит души

В ту очередь, на тот конец,

Где тихо дремлет, вдев беруши

На миг, всеслышащий Творец.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Десять минут до весны, но метёт

Так, будто вьюга слетела с катушек.

Дремлет, свернувшись калачиком, кот.

В доме все спят — не разбудишь из пушек.

 

Пушки... Откуда? Привычных петард

Залпов не слышно: на улицу носа

Нынче не высунуть. Видимо, март

Сбился с пути, увязая в заносах.

 

Правду народ говорит, что февраль —

Друг ненадежный, нельзя с ним в дорогу:

Ветреник, фат, хвастунишка и враль.

И... у него не хватает немного,

 

Крохотной малости — нескольких дней:

Равенства каждый из равных достоин!.

Злость февраля что ни ночь, то сильней:

Не по душе ему статус изгоя,

 

Вот и творит, словно сходит с ума,

Кучу нелепостей в пику природе,

Не понимая того, что зима

Сдулась, иссякла. Весна на подходе.

 

Бесится вьюга, но тёплые сны

Ей не спугнуть — бита зимняя карта.

В доме ни звука. Все спят. До весны.

Да, до весны! Завтра — первое марта.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Слева ёлка, справа ёлка... Ветви связаны узлом.

Дремлет лес, но смотрит волком на меня сквозь бурелом.

С каждым шагом всё дремучей,  чаща гнёт хребты к земле.

Холод — злеет, зреют тучи, солнце мается во мгле.

 

Цедит небо снег-водичку. Онемевшая рука

Неуклюже тащит спичку из сырого коробка.

Мне б сейчас — удачи малость! Тьма вот-вот захватит власть...

Три — потухло, пять — сломалось, но последняя — зажглась!

 

Задымив — сначала вяло, закрутившись в три листа,

В красных искрах заплясала заводная береста.

Поперхнулся  мокрый хворост, сплюнул дым промеж сучков,

Но пустил, однако, поросль ярко-рыжих язычков.

 

Пламя было побежало, да споткнулось на ветру.

Проглотив частицу жара,  просочилось под кору.

Обращая паром влагу из прогнившего нутра,

Занялась с боков коряга — тлеть-не стлеть ей до утра.

 

Острым ветром вновь подуло, но сильнее стал костёр,

В темноту с веселым гулом крылья красные простёр.

До утра танцуй, жар-птица, чтобы холод превозмочь!

Как огня, огня боится антрацитовая ночь.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Дремлет память, как старый пёс

(Лютый оборотень сердечный),

Под обыденный шум колёс

Лет и зим, уносясь навстречу...

Может, чуду? Какая чушь...

Верить хочется, что со мною

И на сей раз... Солгать врачу?

Но себе не солжёшь, не скроешь,

Что в руках лишь трава-камыш,

А лягушка нырнула в тину;

Что давно только ешь да спишь;

Друг с палаты и тот покинул.

...Вдруг встаёт, просыпаясь, волк.

Потянулся, раздался грудью:

Мол, пора. Мой загривок взмок...

Я-то думал, ещё побудем...

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

И не плачется листьями под апрель, берег хрусток по-зимнему, бело-чист. Там, под морем, цветёт в ледяной норе,

разбухает и тянется тихий свист; на его лепестках бризом сколот крест, тонкий стебель изогнут волной, а плод

собирает по нотам финальный треск. И вода опускается в тихий грот, хочет пальцами выщупать темноту, находя

в ней, кто дремлет с войны за гладь, чтобы вверх опустить на привычный путь — по апрелю течёт ярко-рыжий залп.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Петляют неясные тропы,

В бескрайнее марево ночи

Влекут старика-мизантропа.

Он дремлет, но тихо бормочет:

 

"В Китае, Египте, Гвинее,

В Бразилии, Турции, Польше,

Костюмчик сидит всё теснее,

Людей почему-то всё больше.

 

Горшочек по-прежнему варит,

Бурлит, и на нашей планете

Рождаются новые твари,

У тварей рождаются дети;

 

Растут и ругаются матом,

И плохо едят за обедом,

Потом они едут куда-то,

Но только никак не уедут.

 

В набитых метро и трамваях

Нет лиц – только плечи и груди.

Когда я случайно зеваю,

То в рот набиваются люди.

 

Я стар, я устал, перегрелся,

Меняя свой быт и привычки.

Однажды я выйду на рельсы

И насмерть собью электричку", –

 

Сердито сопит, замирает.

Тревоги его отпустили...

Он спит. Он приблизился к раю.

Во сне он идет по пустыне.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

В полуденной истоме дремлет небо.

Не дарит тень печальный кипарис.

Страдает повелительница Шебы

От зноя – луноликая Балкис.

Прохладный шелк узорчатых подушек

Не манит, не ласкает рот шарба,

А пение служанок режет уши.

Худ-худом принесенная судьба –

Письмо-приказ пророка Сулеймана

С угрозой захватить ее страну.

Послать бы караваны к Рамадану,

Но третий день свирепствует самум.

Разносит ветер слухи по пустыне:

Что Савский трон - из золота, везде,

Как мусор, серебро лежит. Отныне -

Судьбы не миновать, таков удел.

Придется ехать, или ей на плаху

Класть голову, пустив домой войну.

А верно ли, что мудр пророк Аллаха,

Загадку разгадает хоть одну?

Ответит пусть – какая влага с неба

Не льется, не стекает с дальних гор,

Сладка, как мед, в часы любовной неги,

Горчит, полынью жжет – когда раздор?

(Ответ - слеза, а мудрости уроки

Мудрейшему показывать смешно.

Но ты – Царица Юга, а пророку

Придется покориться все равно).

Балкис решила ехать: «В путь! О, Боги!

Ему понравлюсь больше я, чем трон?»

Лицом она - прекрасней всех. А ноги?

Их шелковое скроет полотно.

Пророк - умен, дворец он строит пышный

Для гостьи, над водой - хрустальный пол.

Балкис ступает, ахает чуть слышно:

" Вода!" Итог - приподнятый подол.

 

 

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

 

 

Промозглым ветром расчихалось время,

отсчитывая дням осенний срок.

В унылом парке каждый вечер дремлет

под листьями, укутавшими землю,

лохматого тепла смешной комок.

 

Едва заметно вздрагивают лапы:

куда-то мчит он... Мир во сне так прост!

Но лишь поодаль звук вспорхнёт крылато –

случайный шаг и голос хрипловатый –

блеснут в глазах и радость, и вопрос.

 

Проходят мимо человеко-боги,

спеша по разным будничным делам.

Те, кто помладше, – рвутся хвост потрогать,

погладить и потискать хоть немного,

сбежав на время от усталых мам.

 

А дед седой чесал его за ухом

и с грустью объяснял про странный дом,

в котором хорошо: тепло и сухо –

не то, что в старой личной развалюхе!

Жаль только – никогда не пустят с псом…

 

Давно привык он, что мелькают лица,

что мир всегда – наполовину зол.

Но в каждый сон настойчиво стучится

его надежды преданная птица,

и звуки заставляют сердце биться...

 

Вдруг кто-то из богов за ним пришёл?

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Сонно колышет вечер пустую взвесь 

в доме, где не бывало тепло и полно:

 

Первый пошёл за солнцем – и вышел весь.

Следом – второй, собрав паруса и волны,

выдавил: «Тесно. А мне – семь ветров, размах…»  

– и ускользнул в туман. Протестуя слабо, 

третья – разлив в стаканы этил и страх,

память и тазепам, – проглотила залпом.   

И понеслись – перины на облака,    

к шумным рядам и рощам – холсты и мебель… 

 

Старая дверь, сквозь пыльный налёт глазка

не различая лиц, близоруко дремлет.     

Тихо вхожу, не узнанная никем,    

не отыскав вовне ни одной пропажи.   

Время-вахтёр – улыбчивый манекен –

знает, кому снесли, но за так не скажет.   

 

В тусклый проём забитого этажа –    

в мир, где целуют вяло – стреляют пылко,   

девочка смотрит, и плечи её дрожат...  

 

Если ты видишь то же – коснись затылка.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Дремлет он, недвижим, на усатого сфинкса похожий,

Начихав на галдеж перманентно сварливых ворон.

Этот тихий режим так разнится с базаром прохожих,

Что невольно замрешь и обдумаешь с разных сторон.

 

Четкий контур ушей на окрашенном в белое фоне

Контрастирует с тем, что размыто в помойном быту,

Полном гонок взашей под фанфары словесных зловоний

И насущных проблем, что долбят, как гимнасты батут.

 

Жмурит плотно глаза, чтоб не видеть постылых отбросов,

Изучив наизусть неприглядный наряд нечистот.

Рядом бойкий вокзал с поездами на шустрых колесах,

Повергающий в грусть, ибо статус у сфинкса не тот.

 

Сесть не может в вагон и уехать к далекому морю,

Свежей рыбки поесть и по пляжу пройтись при луне.

Грозных львов эпигон при раздаче слонов объегорен,

Шелудивую шерсть получив по несходной цене.

 

Вот и я бы хотел убежать, укатить, удалиться,

Позабыв о былом, скрыться где-то в районе Мальдив,

Прочь от скученных тел, у которых зашторены лица...

Но в итоге - облом, ибо сам я слегка «шелудив».

 

Я такой же точь-в-точь по повадкам и чуточку внешне.

Опускаюсь на дно, не буяня ни против, ни за.

И, поскольку невмочь прозябать по обычаям здешним,

Остается одно – поплотнее зажмурить глаза.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Когда в груди – шальной, неровный ритм,

И как мне жить, я вовсе не пойму,

Когда дыханье хриплое сбоит,

Я отдаю правление уму.

 

Но зазвенит реальность, взрезав быт,

Грозя сломать привычный ход  вещей  –

Меня от этой новости знобит,

И я страхуюсь: проще быть ничьей.

Не говоря тебе ни «да» ни «нет»,

Я знаю, как близка твоя рука…

И дремлет чутко истина в вине,

Покуда льют его в пустой бокал.

Наполненный – он больше не грешит

Прозрачностью намёков и идей.

Лишь лёгкою усладой для души

Становится. Ты ведаешь ли, где

Найти вино, чтоб зрелость янтаря

Бродила в нём, как терпкий розмарин?

Но так легко хмелеют, говорят,

От пламенем расплесканной зари!

 

И я уже горю, испив огня,

Меня ласкает  ветер, юн и свеж,

Слова  в свою несказанность манят  –

И зреет в тишине вино надежд…

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

На склоне лет большая милость

Вставать с улыбкой по утрам,

Мечтать о том, что ночью снилось,

О том, что и не снилось вам,

 

Бродить по комнатам, вздыхая,

Что радости недолог век

И грусть на солнце исчезает,

Как след на скошенной траве.

 

Наполнить пончики начинкой,

Достать початую бутыль,

Чтоб улыбаясь без причины,

Негромко петь, стирая пыль.

 

Почистить старые игрушки,

Порыться в хламе кружевном

И удивиться, обнаружив,

Что полдень дремлет за окном.

 

Держать доверчивую руку,

Как чудо, данное судьбой,

И гладить маленького внука —

Свою последнюю любовь.

 

 

 

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

В улочках каменистых дремлет седой Восток –

Древние минареты, пенная вязь садов.

За день весь разогретый, Мостар в кольце мостов.

Звёздное вдев монисто в джамии* шпиль, восторг

 

В лунном лелеет свете кукольный городок.

Реку месяцеликий* пересекает мост –                            

Странникам трёх религий некогда был форпост

Пряных путей торговых. Не обмелел поток.

 

В камни моста – легенда местная есть одна –

Пленница Сулеймана заточена, жена

Мастера Хайруддина, страхом измождена.

Мода жестокосерда: будет целей стена,

 

Если раствор замешан тщательно на крови.

Зодчий, страшась расправы, в ночь совершил побег,

Женщина в стен оправе  стала хранить навек

Мостар в пути кромешном, жертвой мост подживив.

 

Каменный и горбатый, он простоял века,                                 

Он сторожил бы Мостар, если бы не война.

Босния девяностых - «братской» любви цена -

Танки пришли хорватов, мзда была велика:

 

Длились два дня обстрелы, выстрелов шестьдесят,         

Рухнул вниз символ дружбы, Неретву обагрив*.

Слёзы балканцев душат: кровоточит, не миф!

Дождь хлестал одурело, ветер выл, голося.

 

Плакали горько вдовы, смерти душил аркан,

Не окрылённым славой вечный приют – погост.

Плакал слезой кровавой по неразумным мост,

Век наступил бредовый, чёрные дни Балкан…

 

…Мостар, познавший порох, поднят был из руин,

Снова ныряют в воды с мостика прыгуны.

Яркие эпизоды: визгами крутизны,

Воздух восторгом вспорот. Впрыснув адреналин,

 

С ними ликуют тоже, радости плеск вобрав,

Неретва ледяная, знойного солнца шар,

Истину будто зная: лучше забыть пожар

Распри веков итожа – делящий власть неправ.

 

Томной весны секреты Мостар любить готов.

Древние минареты, пенная вязь садов

Справно стоят на страже праздничной суеты,

Стены возводим в раже. Было б мудрей – мосты!

 

 

*джамия –мечеть по-сербски

* Мост строился с 1557 - 1566 г. Султан Сулейман Великолепный заказал мост, который напоминал бы очертания луны в небе.

*В ноябре 1993 года в ходе гражданской войны войска хорватов разрушили шедевр турецкой архитектуры, чтобы лишить боснийцев-мусульман связи с другим берегом. Старый мост оказался очень крепким – Хайруддин и его строители потрудились на славу. Артиллерия и танки обстреливали его около двух суток,сделано было 60 залпов, прежде, чем первые камни моста упали в реку. При этом вода реки окрасилась в насыщенно-красный цвет. Люди говорили, что братоубийственная война на Балканах заставляет кровоточить даже мосты. На самом деле при строительстве моста был использован специальный связующий раствор, имеющий ярко-красный цвет. Из-за него река приняла такую устрашающую окраску.