Беспредел-2. Параллельный турнир. Семигрешный
На время прохождения ВПК 2 открываем параллельный турнир. Конкурс анонимный, просьба до завершения голосования работы под своим именем не публиковать))
На конкурс могут быть представлены (самостоятельно автором или кем-то от его имени) Величеству в личку (можно - по почте) произведения на тему, объявленную и разыгрывающуюся на ВПК 2. Работы могут присылать как жители Пристани, так и прохожие, любопытствующие. Почтовый адрес: vpk-bespredel@mail.ru. Условия два: работа должна быть новой, специально написанной, работа не должна быть в числе тех, что участвуют в ВПК. Выполнение обоих условий - на совести подающего (она, как известно - лучший контролёр!). 
Каждая работа публикуется на Пристани в ленте комментариев ниже (Величеством публикуется! - это для забывчивых). Работы, присланные авторами, не зарегистрированными на Пристани, публикуются наравне с остальными (будьте бдительны, угадайщики!). По окончании приёма мы объявим голосование. До объявления голосования оценивать (в баллах под постом с работой), обсуждать, хихикать, сочинять пародии (за перебором проследит Админ) и (особенно!) восхвалять - допускается прямо в ленте. После объявления начала голосования мы перенесём все присланные работы в этот манифест.
Срок приёма работ и начала голосования 28 октября 2018 года 23:59:59.999
По тихой грусти (список работ, полученных на данный момент).
Обратите внимание! По окончании приёма все работы будут перемешаны и каждая снабжена номерочком на... грехе.
1. Призвание
Готова я трудиться снова-снова,
как славно заниматься нужным делом.
и пусть она считается пороком,
хотелось бы, чтоб это было чаще -
иначе грустно, мерзко, одиноко.
Уже не стать ни чище, ни белее.
По зову сердца я пошла в путаны
и до сих пор об этом не жалею.
2. Гармонист
Жалобы-стоны на долгую жизнь-кочергу,
Просьбы-молитвы весенней водицы испить.
В музыке дальней то тихая грусть, то огонь.
Вспомнилось детство, в нем каждый по-ангельски чист,
Каждый о музыке грезит и мучит гармонь.
Кланялся многим, но искренне - только рублю.
Зря он напомнил... Возьму-ка я с полки топор,
Выйду по следу и музыку ту зарублю.
3. ВАМПИРШЕСТВО 4. О, да! Еда! 5. Бабушка Лусинэ 6. Грешник 7. Апатично-аллюзивное 8. Олимпийское спокойствие 9. За ужином объелся я 10. Непризнанный гений 11. Неделимое 12. Случайный пассажир 13. Стихийное 14. Эра (не)милосердия Встречая ночь и осень листья гибли, Ты стал мне откровением из библии, В пустой квартире тихо. Спят соседи. Не к месту острия его иголок. 15. Я ем и думаю. Я думаю и ем 16. Ведьмино Приходи... Беды - непочатый край. Здесь ни слова доброго, ни креста. Кости брось, судьбу свою проиграй, И меня, заблудшую, пролистай, Как живую книгу страстей-чудес, Что влекут безумием и тоской. У меня за окнами – горе-лес, Огневое зарево над рекой. У меня в печи – с беленой пирог, На столе – из тины болотной чай, Но к нему не сахар - песок дорог. А сама я пряна и горяча. Прикоснись к искусанным в кровь губам, Изучи изломы больной души. Роковая горечь - моя судьба - Вековой отшельницей жить в глуши. Злая участь ведьмина непроста, Ибо род мой проклят веков на сто. Знать, прабабка девкой когда-то встарь Согрешила с нечистью под кустом… Не бывало раньше в моём дому Никого еще из простых людей. Ты приснился мне – значит, быть тому: Мы с тобой увидимся. Быть беде.... Знаешь, как исходит в огне душа, 17. Christophe / Христофор 18. Мир, словно книга, свёрстан 19. Le temps s’est arrêté / Время остановилось *** Ветки деревьев сплелись телесами в чудесное кружево, Рыцари бравые здесь расхотели сражаться неистово, Время застыло навеки, открыв очевидную истину: Толща веков запорошена доверху павшими звездами. Конные гонки остались в анналах безумного прошлого Замок волшебный – убежище верное Спящей красавицы. 20. Обоюднозагадочное 21. La cinquième saison / Пятое время года *** Листва на деревьях исполнена сладкой и нежной истомы. А после снега укрывают опадшую – шатко и валко. А дальше цветы распускаются тоже без спешки особой. И вот наступает жара, от которой устанут и тени. А вот у меня из-за тихой истомы сплошные невзгоды, 22. Семейное Собрались грехи на большой дороге - А она, свысока на орущих глядя, 23. О Салтане Короновали — значит царь, Теперь казнить имею право. И каждая на свете тварь Должна с моим смириться нравом. Неблагодарный стал народ, Не ценит милости и злата, И этот старый идиот Совсем не хочет быть богатым. Моя божественная власть Олимпа ветхого древнее. А старцу вздумалось украсть Ту, что луны самой милее... Но для начала петушку Я откручу его башку... 24. Двадцать восемь котлет принесли на обед… Двадцать восемь котлет принесли в обед, Винегрет и горячий хлеб. Ну-ка, лопайте живо, что вам дают, Наш обед из полезных блюд... На границе у Кении с Сомали Бороздят моря корабли, Там хватают пираты таких ребят, Что котлет в саду не едят. Я бы сам запеканку с вареньем ел, Был мы мыслями чист и бел, Запивал бы отваром из кураги, Только всюду мои враги... Что ты ноешь, боец, где твой бравый дух? Выживает один из двух, Тех, кто манку не любят, тех не берут В Марракеш, Мосул и Бейрут. Фрекен Бок прострелили окопе бок, Позывной «Многорукий бог». Сотню плюшек к обеду испечь смогла, Будет память ее светла. Чебурашка ушел в предвосходной тьме, И могила на том холме... Так что пейте компот, ведь в ночной поход Отправляется пятый взвод. 25. А мне недавно было тридцать… А мне недавно было тридцать, Наверно, нечего стесняться. Наверное, нечего стыдиться, И утешают домочадцы: «Еще не сорок, дорогая, Всё впереди, какие годы?» И все твердят как попугаи: «Чайлд-фри сегодня — это мода. Ведь есть просторная квартира, А в ней и кот, и плед, и книжки. Из всех поездок сувениры, В инстаграмме профиль «Мышка». Ты в Прагу ездишь на концерты, На воды летом в Баден-Баден. Зарплата серая в конверте, «Пежо» почти что без царапин». А у соседки два мальчишки, Всё поликлиники и садик, Да денег нет на молочишко, Сожитель — скрюченный астматик. И вечный грохот на площадке - Велосипеды, самокаты, А будут двойки и тетрадки, И Гарри Поттер и пираты... Раз в год неделька дикарями В режиме «выключенный гаджет»... Зато она — два раза мама... А я … А я ни разу даже. 26. Монолог Бабы Яги 28. Имитация ирритации 30. Серое 31. Положить начало 32. Воля 33. Суд откладывается 34. Емеля 35. Теперь вези… 36. Все болезни от нервов 37. Смогли бы? 38. Кредо 39. Гад 40. Мой плен 42. Потеря 43. Ушло, или Продолжение Краткое содержание предыдущей серии: *** Года идут. Картина та же: Он проще стал и оптимальней. Но мне сейчас чего-то мало. Та жажда краковской исчезла, Кидаю чаще я, скотина, Но нету страсти молодецкой, Ещё чего-то нет... Жену (вот цаца!) раздражает Опять в прохладный мир влезая, ====================================== Если вы не нашли здесь свою работу, это повод бить чело Нашему Величеству. Только аккуратно - старик нервный. Голосуем, как всегда, за ширмочкой: http://gp.satrapov.net/content/10817
Потому что опять почитай у носа ей,
Потухая в полете, прошел бычок.
Да чтоб дым тебе этот в нутре колом!
Ведь закусывал килькой с утра томатовой,
А консервную банку привесить в лом!"
"Вор на воре! – кричит, – Нищета в стране!"
Вот ребята-южане идут с метелками,
Говорят: "Злая бабушка Лусинэ".
Бросил муж, и с ребенком тянула гуж.
Но беда почему-то была малюсенький,
И громадное счастье не знало стуж.
Ни наград, ни спасибо, а в годы те
Что-то строила важное, комсомольское,
На востоке Союза, на мерзлоте.
И давно не заходит сынок-балбес.
Не исправить... А боль показать немыслимо.
Разве вот поругаться сходить в собес.
Раздражает скандал, но понять легко –
Был бы толк, я бы сам костерил политиков,
И орал, видя грязь под своим окном.
Невозможно век просидеть в кустах.
Говорят, что бог - он велик для всех,
Без него всё - тьма, без него всё - прах.
Поспешишь и зубы покрошишь вмиг.
Ну куда мне к богу по мелочам,
Ожидая крошек с его ковриг!?
Пусть три раза умер, сто раз воскрес!
Мне и так не дует за воротник.
Да и в хлебе нравится свой замес.
Эк ломанулись, словно в анекдоте.
Какого ляда должен я, Творец,
Сидеть и ждать, пока вы снизойдете?
Соскучились по молнии, клевреты?
Ползете, как Церера на сносях,
По форме не обуты, не одеты.
Ну что ж, напомню средство против лени:
Не уложились в сорок пять секунд -
Всем отжиматься! Женщинам - с коленей.
В Биробиджан - и откажу в защите.
Вулкан, дымить завязывай, достал!
Да Аполлона в чувство приведите.
Трезубцем тычешь бедолаге в рожу?
Возьми стило, Диана, вместо стрел -
И всех на карандаш!! Юнону - тоже.
Не пантеон - калека на калеке!
И всё у них коряво, по-людски...
Работаем! Я - дома, в Баальбеке.
промозглым ветром сосланы в архив…
главой седьмой про смертные грехи.
И вроде бы написано легко, но
мы тянем до последнего листа –
за столько лет сражения с драконами
героям полагается устать.
Хоть иногда. Нет худа без добра.
Ты тоже спи. А эра Милосердия…
Она наступит, ох не скоро, брат.
Тогда мы выпьем из хрустальных рюмок.
Пока ж – в стакане водка. Сверху – хлеб.
И колется молчание угрюмое,
тянувшееся столько долгих лет.
Ты не был празден, сыт или труслив.
Рубил и резал алчущие головы,
не виноват, что снова отрасли
и требуют десерт на поздний ужин.
Ты спи спокойно.
Спи и не смотри…
Как гибнет пастью некогда Укушенный,
когда его терзают сразу три.
Разрываясь криком шальным в груди?
От любви до пропасти – только шаг.
Что ж ты медлишь, ласковый?...
Приходи…
Voulant élargir le monde, affrontant les flots.
Que la terre est ronde n’est pas thèse nouvelle
Mais il veut trouver sur la carte les traits faux.
Malgré les doutes qui l’assaillent tant la nuit,
Plein d’orgueil, il est fier de cette transhumance
Du Moyen-Age aux temps Modernes qu’il conduit.
Que l’Europe entière jalouse et puis maudit
D’être si conquérants et qu’ainsi ils les mènent
A devoir rechercher ailleurs des paradis.
Lui décernant titres de gloire et primautés.
Il fût vice-roi des Indes et ses amarres
Lui offrirent sans fin un pouvoir convoité.
Dont tant de ténèbres désirent la noirceur,
Il est pris de pitié pour ses marins qui errent
De longs mois privés de volupté d’âmes sœurs.
A des générations de ventres trop gourmands.
De tomates et chocolat, ils se repaissent,
Sans mesure aimant leur goût et raffinement.
Nous passant des âges obscurs aux Temps nouveaux,
C’est d’avoir ramené ici le « nid des anges »,
Nom donné au hamac, seul Eden qui prévaut.
А он горизонты раздвинуть упрямо спешил.
В едином порыве с ветрами закончить, что начато:
Округлость земли доказать - для мошны и души.
Но, сонмы сомнений отбив над бездонностью вод,
Исполнен гордыни, он вел перемены, с которых
Из Средних веков Возрождение вышло в поход.
Которым весь мир и завидовал, и материл
За то, что оттяпали земли и справа, и слева,
Он знал, что добудет короне другой материк.
И титулы щедро дарила, в придачу к деньгам.
И он на швартовы расходовал нить Ариадны,
Что к власти вела и толкала к иным берегам.
Страшнее стократ арбалетов и звонких мечей.
Но после потворствовал детям Адама и Евы,
Лишенных на долгие месяцы страстных ночей.
Вперед на века и на самый изысканный вкус.
Томаты и перец, фасоль, шоколадная манна -
Все это в чести и намотано прочно на ус.
Не только мечты он посеял в пытливых умах.
Он также оставил погрязшим в обжорстве и пьянстве
Великое чудо, исчадие рая - гамак.
Le temps les unissant, bénissant leur union.
Le silence écrase l’étendue herbacée
De cette forêt où craintifs, nous nous tenions.
Les princesses lasses n’y ont pris un époux,
Et plus aucun garde ou soldat n’y vocifère,
Et des prisonniers y sont encore aux écrous.
Que rien ne sert ici de bouger ou vouloir.
Ecouter le vent qui, toujours insouciant, danse
Ne peut blesser seuls ceux qui n’en détiennent l’art.
Rien ne sert de courir, il faut rêver à point.
Mais honteux sans doute, personne ne dévoile
Ce secret bien gardé, à l’abri des témoins.
Pour ce royaume qui, assumant ce qu’il croit,
Préférant renoncer, et tel un Prométhée,
Défia d’appeler un péché ce simple droit.
Rempli de longs sommeils, écoutant les oiseaux,
La belle au bois dormant est loin de l’amertume
D’être occupé jusqu’à n’être plus que des os.
Благословило прошедшее время их брачный союз.
И тишиной пропитались детали пейзажа окружного
В этом лесу, что под кронами прячет предания груз.
И не желают принцессы охотиться на женихов.
Стражники замка в ночи не кричат, поминая нечистого.
Узники в тюрьмах забыты в объятиях ржавых оков.
Незачем здесь никому волноваться, стремиться, искать,
Слушая ветер, слегка шелестящий опавшими листьями
Или же пулей свистящий уже у седого виска.
Только во сне удается увидеть астрала огни.
Для созерцания, а не для бега мечтатели созданы,
Даже когда никому в том признаться не могут они.
Для королевства, решившего твердо, что хватит бегов,
Как Прометей, отказавшись узреть прегрешение пошлое
В том, что должно быть незыблемым правом и даром богов.
В сладкой истоме купаясь и нежась под пение птиц,
В мягкой постели лежать без печали красавице нравится,
Так далеко от завистливых душ и от жалящих спиц.
По семи горам и долам - не в строй.
Отпирают голос его ключи,
И ворчит хозяйка: “Ну пой же, пой!”
Не лелеют больше, не ждут окрест
Десять братьев, отпрыски двух детин.
Не коснуться губы заветных мест,
Не вдохнут в них ритм, чтобы в пляс пойти.
А в иных кругах и в иной черёд
Тридцать красных девиц легли на кон,
В сорок сороков их печаль течёт.
И спросил хозяин: “Мой долг сочтён?”
Не очертит формы, не скрасит грудь,
Обвивая шею багровый змей.
Не сумеют тысячи глаз прильнуть
Ни к нему, ни к ним, ни к тебе, ни к ней.
Сей посыл стяжательство душ и карм
Низведёт в стотысячный раз на нет:
Не кради у Клары кораллы Карл,
А у Карла Клара не тронь кларнет.
˙ɐнɐɯɔ оɹонɯон ииниv - ɹоdоɓ qɯʁu
˙ɐɯǝнdɐvʞ ʚонɐuɐvʞ оʚɯɔǝҺиvоʞ - ʚǝqҺʎd qɯɔǝm
˙ıqɯон - qwǝɔ
˙ǝнɐɯɔ wонɯон ɐн ииǹиεоu ʎɯоɔıqʚ ǝиmoıɐʚıqεɐʞʎ '(ņıqʚоɯqvɐ) ɔ '(ņıqʚоɔɐƍ) ɟ '(ņıqнҺиuиdʞɔ) ƃ 'ʞоdɯɔ хıqнɯон ǝvɐҺɐн ʚ иʞɐнε - иҺoıvʞ
˙ıqǹqvɐu - ʚǝqɯɐdƍ qɯʁɔǝɓ
˙иʞʎd - ıqниɯǝɓ ǝʚɓ
˙ıqниɔʎƍ - ǹиʚǝɓ qɯɐǹɓиdɯ
˙ǝqvǝdǝжо ǝоʚоvvɐdоʞ - ņǝwε ņıqʚоdɹɐƍ
S’assoupissent, bruissent, sous l’étreinte du vent.
Leur torpeur s’achève quand arrivent les prémisses
De l’automne qui les fait tomber en pleuvant.
Conquérir le monde n’est pas sa volonté,
Dans mon jardin, où seul le silence s’élance
Elle attend dans le froid que vienne enfin l’été.
Dans un profond ennui, elles passent le temps
A colorer les jours de leurs frêles pétales
Et sans que l’on trouve leur calme révoltant.
Suivent nonchalamment le soleil, sans question.
Dociles, fidèles, elles s’allongent, hantent,
Les sols où sans cesse, surpris, nous les voyons.
Criant au scandale, ils me jugent indécent.
Ma lenteur les blesse, ils me prennent pour un âne
D’être une autre saison, passant en rêvassant.
Она засыпает под собственный шепот в объятиях ветра.
Но вечный покой, он возможен лишь только в могилах и комах,
И осень заставит на землю пролиться, придя незаметно.
Снегам не пристало спешить и растрачивать силы на это,
В саду отлежаться успеют они, как внутри катафалка.
И тянут резину до самой весны и преддверия лета.
И как торопиться, ногами врастая в недвижную землю?
Но не вызывает их праздная сущность ни гнева, ни злобы.
Никто не ругает за то, что на клумбах расселись и дремлют.
И будут тащиться безвольно и вяло за солнечным диском,
И к вечеру падать, и ждать терпеливо прохлады осенней ...
Но критики в адрес теней развалившихся нету и близко.
И только немые меня не ругают за эти манеры.
За то, что по сути я - пятое время неспешного года.
С моими друзьями мечтатели мы и цветы-эфемеры.
и давай судить да рядить, кто круче,
пуще всех кого презирают боги,
и кому из них суждено быть лучшим
(сиречь самым худшим) грехом из списка.
Первый: «Я, понятно! Я хуже всех вас,
заклеймён и проклят вовек и присно.
Да таких, как я, не видала вечность!»
Но второе, вяло расправив плечи:
«Я страшнее и горше...» - пролепетало.
Третий хмыкнул: «Разве? Да ну конечно...»
Пятый вспыхнул: «Конечно?! Убить вас мало!»
Тут четвёртый с шестым подключились к спору,
и пошла-понеслась не на шутку свара...
тихой сапой себе в стороне стояла,
усмехаясь надменно: «Забавный форум...
что за прихоть - решиться поспорить с мамой?
Детвора смешная!.. чем глотки драть бы,
до меня бы вы доросли сначала».
и вкатился луной полнолицей
на подворье мечтательный вечер.
Спать пора, только что-то не спится.
От совиного уханья в роще
чутко дрогнут седые ресницы.
как отчаянно, смело и ловко
покоряла просторы лесные
молодой хромоногой чертовкой.
я в избушку свою приглашала,
как брала угощенье живое
на крючок золотого металла.
мною каждый из них заморочен!
Молодые тела приправляла
терпким смаком удушливой ночи.
чтобы вновь свежей силой налиться –
только облако розовым пухом
в изумрудной воде отразится.
рассуждать назидательно-мудро,
мне б сбежать из замшелой избушки
в акварельно-прозрачное утро!
пронесусь вожделенной невестой –
седину и морщинки прикроет
мне вуалью туман бестелесый.
паутины любовные сети!
Пусть осудит меня, кто не грешен...
А такие остались на свете?
Во многом характеры очень похожи –
любили походы и сплавы по рекам,
кино и поэтов из прошлого века.
Напару в спортзале качались до пота,
всегда до конца доводили работу,
ужасно боялись прыжков с парашютом
и были студентами техинститута.
И вместе всегда! Но поссорились все же.
Он воли был твёрдой, она была тоже...
Как в ссоре любой – были оба неправы,
но что-то затмило рассудок их здравый.
Досада ему не давала покоя –
он взял и завел отношенья с другою!
Она не стерпела обиды смертельной
И перевелась на поток параллельный.
Учёба, зачёты, защита диплома,
но все же скучали один по другому,
забыть друг о друге пытались напрасно
и были в разлуке ужасно несчастны.
Порой, отодвинув конспекты в сторонку,
он в мыслях к себе прижимает девчонку
и жадно целует глаза и ладони!
Потом вдруг очнётся и горько застонет...
Она, точно так же, покоя не зная,
любимому губы в мечтах подставляет,
целует его и ласкает до дрожи,
и чувствует руки на трепетной коже...
Закончены будни в родном институте –
студенты слова на прощание скажут
и может быть больше не встретятся даже...
Почти опустел лабиринт коридоров,
последние люди разъедутся скоро,
а он не ушёл. Ожидает чего-то...
Печален. Подавлен. Морально измотан.
Она с институтом прощается нежно
и теплится в сердце святая надежда,
что не наступила еще безысходность
и ждет он её в коридоре холодном.
и молча друг другу в глаза посмотрели.
Слегка улыбнулись... Надменно кивнули
и, вновь зашагав, навсегда разминулись…
он воли был твердой и девушка тоже!
Но долго потом, институт свой покинув,
и он, и она представляли картину,
как вместе стоят в коридоре прохладном
о воле забыв – и целуются жадно…
Господь даёт по силам».
Смириться? Я и так трудяга-муравей.
Ну, разве это жизнь?
Я лишь вздохнуть просила…
А им – им всё равно! Ну, хоть об стенку бей!
Чтоб милости не клянчить
И в клочья разорвать обязанностей сеть –
Подай и принеси,
Помой, погладь, понянчи…
А, может быть, самим пора бы повзрослеть?
И ярости немало,
И неизбежен взрыв! Но слышу я в тиши:
«Ты лучше посмотри,
Кого ты воспитала.
Впряглась – теперь вези! И больше не греши…»
вот-вот сойдутся стрелки на часах,
позволено "выклёвывать печёнку"…
Вирус любви пыталась убить не раз,
Но, возрождаясь, он появлялся снова
злей и опасней прежнего. Видит Бог -
я от судьбы не раз убежать хотела.
Но в поединке «кротость vs. порок»
здравому смыслу волю диктует тело.
Вновь открываю дверь в молчаливый мир
красноречивых рук и горячих взглядов -
мир, где живу и грежу тобой одним,
мир, напоённый терпким любовным ядом.
Я покоряюсь плену нежнейших пут,
дьявол в твоих глазах - драгоценней рая.
Падаю в пропасть с каждым касаньем губ,
вечное сумасшествие выбирая.
Ночь, холодильник, колбаса.
И нету этому конца,
И края нет. Процесс отлажен:
Во власти коридорной мглы,
Не бьюсь теперь я об углы -
Поставлен холодильник в спальне.
Куда-то важное ушло,
Что так манило, сну назло,
Вело во тьме. Оно пропало.
Тех ощущений полнота.
Иль колбаса уже не та?
Иль я не тот? Признаюсь честно:
Её несъеденной в ведро,
А будоражат мне нутро
Всё больше сыр и буженина.
И нервы не обнажены...
Жены!
Ну, да. Забыл, ушла... Спит в детской.
Шум холодильника в ночи,
Что чавкаю, жуя харчи...
Картина, вкратце, вот такая.
Пожрать мечтаю слегонца...
И нету этому конца,
И, видимо, не будет края... 
Постоянно что-то про палача бормочет. 
Все уже устали, Оля, как же все устали и пиарить, и угадывать, и ждать...
О! прям строка для стихо!))))
Да, был бы поэтом обязательно использовал бы. )) А так вот только слабая незаконченная попытка:
Все устали пиарить, угадывать, ждать,
Но глаза любопытством горят:
Интересно ж какой КнГ, ТАТАТА,
Огласит наконец результат?
Может, кто-нибудь из поэтов подскажет, что можно вместо ТАТАТА вставить?
ну... даж не знаю.... могу только "этот" добавить после КнГ...
чей-то зять...
ну... даж не знаю.... могу только "этот" добавить после КнГ...
Вот язва же ты, однако!..
Мне вообще все понравилось, особенно про "Мне тридцать".
Страницы