ВПК "Беспредел". 1-й тур. Приговор Рейвен
Небольшое примечание. Для меня оказалось весьма сложным оценить оригинальность стихотворения по пятибальной шкале. Изюминка – она или есть, или её нет. Либо что-то очень «цепляет», и тогда и техника, и художественность уходят на второй план, либо стих проходит мимо и не оставляет о себе никаких воспоминаний. При этом он может быть идеально сделан. Поэтому сначала по данному критерию выставляла только «5» или «1». Но иногда в стихотворениях открывались отдельные яркие, будоражащие образы, или неожиданно обыгрывался сюжет, или финальные строки словно смещали стихотворение в другую плоскость, на иной уровень. Поэтому приняла для себя ещё и промежуточную оценку – «3» (иными словами – есть то, на что любуешься, но возможно и большее). И если все мои оценки субъективны, то здесь вообще в полной мере работает принцип «нравится-не нравится». Т.е. «1» это не плохо и не хорошо – это просто прошло мимо меня и только, а читатели с другим взглядом на вещи, возможно, совершенно по-иному оценят стихотворение.
Произведение 1.
Да пребудет всегда...
Оценки: 5, 5, 5
Spoiler: Highlight to view
Да пребудет всегда сила тока в твоих проводах,
Мой сутулый вагон на счастливом маршруте тринадцать.
Пронеси мимо длинных историй, живущих в стенах
Бесконечных панельных клетей городских резерваций.
Мы умчимся по двум отливающим сталью ручьям,
По ночным фонарям вычисляя в потёмках дорогу.
До родного депо - до ворот, где звезда Ильича
В потускневшем каркасе тотемом висит над порогом.
Ты такой же, как я, ты не принял пластмассовый век,
Испугавшись шальных завихрений двоичных сигналов.
Запирают депо. Гасят свет. Всем пора на ночлег.
Только символ былого мерцает облупленно-алым:
Говорит со звездой обо мне, о вагоне пустом,
О билете до альфы Пегаса, что продан поэту.
В спящий дом через космос, и город, и двор, и стекло
Тянут звёзды лучи, словно ветку - трамвайную ветку.
Но под утро поблекнет Пегас у меня за окном.
Начинаю свой день с остановки, впадая в унынье.
Прибывает вагон, ставший в полночь летучим конём.
Наши ритмы совпали, мы вместе и присно, и ныне.
Да пребудет всегда сила тока в твоих проводах!
Ты такой же, как я - уходящей эпохи поскрёбыш,
Допотопное чудо, воспетое в прошлых веках,
Мой реликтовый зверь, обитатель бетонной чащобы.
По-моему, одно из самых гармоничных стихотворений подборки. Насыщено и при этом не перегружено множеством интересных, словно бы плавно перетекающих друг в друга образов,
Произведение 7.
На перилах зябко…
Оценки: 4, 5, 3
Spoiler: Highlight to view
На перилах зябко.
И ветер, как жизнь колюч.
Мост, есть мост. Горит.
И схема, как смерть проста.
У Петра коленки в зелёнке, на шее ключ,
И отца запрет - чужим открывать врата.
На перилах зябко.
Пернатый воркует снег,
или пепел хлопья серые закружил?
И по-птичьи на планке-жердочке че-ло-век,
а под ним, продрогнув, город ничком лежит.
На перилах зябко.
Решился, да не сбылось.
В день, когда она уходила любить других.
Тихо вздрогнул под каблуками фантомный мост,
и по глади неба поплыли круги, круги…
«На перилах зябко.
Пернатый воркует снег…» – хорошо
Тот случай, когда финальные строки открывают в стихотворении неожиданную глубину, интересный вариант раскрытия темы: «Тихо вздрогнул под каблуками фантомный мост, и по глади неба поплыли круги, круги…»
Произведение 9.
Солдат и чёрт
Оценки: 5, 5, 5
Spoiler: Highlight to view
Холодом давит мне в спину поле,
так и не вспаханное никем.
Зубы сжимая, скулю от боли,
даже поднять головы не волен.
Выстрелы слышатся вдалеке.
– Стонешь, солдатик? – проблеял в ухо
чёрт и с ехидством нажал на грудь. –
Бой завершается… эка скука…
– Сволочь рогатая, кровь унюхал? –
выдох, и тут же спешу вдохнуть.
– Душу унюхал… А кровь – на кой мне? –
рожу скривил, посмотрел окрест. –
Славная, братец, случилась бойня,
многим – со мной, а иным – по койкам,
если чахотка в пути не съест.
Тело как будто окаменело,
еле ворочаю языком:
– Мне бы, конечно, пожить хотелось…
– Это калекой? Ценю за смелость…
– Сеять пшеницу в селе своём,
жёнку голубить, растить сынишку,
рыбу в пруду на заре удить…
– Хех, до чего же смешной парнишка, -
чёрт рассмеялся и вынул книжку
из ниоткуда. – Ещё что?
– Пить.
– Пить? Это можно…
Удар копытом.
Облако бросило дождь в лицо.
– В списках не значишься. Ох, и прыток. –
чёрт, хлопнув книгой, сказал сердито, –
Не повезло, рядовой Кольцов.
К слову, – в глазах полыхнули искры
и отразилось в тех искрах зло, –
Нет у тебя ни родных, ни близких,
в царстве небесном у них прописка –
напрочь сгорело твоё село.
Мне показалось: сижу я в клубе,
киномеханик включил кино.
Вижу, как рву маргаритки с клумбы,
чтоб подарить на свиданье Любке;
вижу, как ворон влетел в окно –
знать, непременно беда случится…
Вижу, как в небо уходит взвод –
там утопает тропа в зарнице,
там мессершмидт распластался птицей
хищной и насмерть людей клюёт.
Вижу, как вишни в саду поспели,
сыплются в руки – за ветку тронь,
как я семью обнимаю крепко,
смех разлетается мягким пеплом.
Жарко.
И всюду огонь, огонь…
В кадры такие поверить трудно.
Чувство, что я на кресте распят…
– Чёрт, если выживу - всё забуду?
Он усмехнулся:
– Возьму рассудок… Душу оставлю.
Прощай, солдат.
Долгие годы, как день вчерашний,
прячутся в пятых углах палат.
Льётся заливистый гомон пташий,
солнце теплом осыпает пашни...
Я подхожу к санитарке Глаше:
- Милая, правда, война была?
Для меня стало самым запоминающимся стихотворением подборки. Не буду объяснять подробно – просто увидела в нём то, что всегда ищу: мастерство изложения, простоту, пронзительность. Желание возвращаться и перечитывать.
Произведение 12.
Тот во мне, из вчера…
Оценки: 2, 3, 1
Spoiler: Highlight to view
Тот во мне, из вчера,
наполняет бокал не виски,
трет о вечном с очередной,
переспит, ускользнет по-английски,
тот во мне, из вчера, называет тебя женой,
ты, из встречи вчера, так и не стала той.
Тот во мне, из вчера,
регулярно пьет витамины,
да с селеном, запивает большой водой,
тот во мне, уже мертвый наполовину,
половиной хвастается живой.
Тот во мне не особо мне симпатичен,
переходит на личности и – пиит,
он стихами такое творит,
депутатские плачут спичи.
Я тому накропал пару фишек в личку,
тот молчит, представляется, сжав губу,
он меня же носом в меня же тычет,
перевертывает в гробу.
Мне показалась интересным задуманное раскрытие темы, но воплощение не порадовало:
«тот во мне, из вчера, называет тебя женой,
ты, из встречи вчера, так и не стала той» – практически потеряла смысл фразы, пробиваясь через нагромождение местоимений.
запивает большой водой – что в данном контексте несёт слово «большая»?
представляется, сжав губу – что-то не слишком могу это представить.
Финальные строки запутали, вроде ЛГ ещё жив, а мёртв (и то наполовину) его прошлый двойник, и вдруг: «он меня… перевертывает в гробу».
Произведение 14.
Тело, потягиваясь, раздвигается…
Оценки: 4, 5, 5
Spoiler: Highlight to view
Тело, потягиваясь, раздвигается, как эластичная гусеница,
та, что на шляпке гриба, ну, которая – с трубкой курительной типа.
Гуси гуляли всю ночь по лицу, подлецы (это гуси лица),
лапки гусиные ставя у глаз. Эх, вы гуси мои, цыпа-цыпа.
Время к восьми.
Помню, вместе с гусьми, отрубали мне голову с плеч.
Гуси паслись, я натягивал гусли, одна королева нагая
гладила, гадина, и повторяла, что голову нужно отсечь,
отсекновением кожу лица от старения уберегая.
Гладила мне, и сносила (что, в общем-то – прерогатива жены).
Ветер шипел поперёк головы, пела ветреная королева.
И словно в лире Эоловой, веяньем воздуха возбуждены,
струны гуслей колебались пугливыми волнами справа налево.
Время пить чай всё никак не придёт, где-то прячется в норах кармана.
Листья, как гуси, летят к магазину, хотя он ещё не открыт.
Чей-то оскал, как небесные гусли, качается слева направо.
Тело струится и гусенится, выползая гуськом из норы.
та, что на шляпке гриба, ну, которая – с трубкой курительной типа.
Гуси гуляли всю ночь по лицу, подлецы (это гуси лица),
лапки гусиные ставя у глаз. Эх, вы гуси мои, цыпа-цыпа.
Время к восьми.
Помню, вместе с гусьми, отрубали мне голову с плеч.
Гуси паслись, я натягивал гусли, одна королева нагая
гладила, гадина, и повторяла, что голову нужно отсечь,
отсекновением кожу лица от старения уберегая.
Гладила мне, и сносила (что, в общем-то – прерогатива жены).
Ветер шипел поперёк головы, пела ветреная королева.
И словно в лире Эоловой, веяньем воздуха возбуждены,
струны гуслей колебались пугливыми волнами справа налево.
Время пить чай всё никак не придёт, где-то прячется в норах кармана.
Листья, как гуси, летят к магазину, хотя он ещё не открыт.
Чей-то оскал, как небесные гусли, качается слева направо.
Тело струится и гусенится, выползая гуськом из норы.
Перейти в конец истории
Одно из самых понравившихся стихотворений, действительно много в себе прячущее (аллюзии, яркие зрительные и тактильно-чувственные образы). Психоделичное.
«Время пить чай всё никак не придёт, где-то прячется в норах кармана.
Листья, как гуси, летят к магазину, хотя он ещё не открыт.
Чей-то оскал, как небесные гусли, качается слева направо.
Тело струится и гусенится, выползая гуськом из норы» – особенно запомнилось
Чей-то оскал, как небесные гусли, качается слева направо.
Тело струится и гусенится, выползая гуськом из норы» – особенно запомнилось
Произведение 16.
Бесконечный Свет
Оценка: 2, 2, 1
Spoiler: Highlight to view
Расправляя крылья, вспоминай:
Кто их дал тебе.
Тех недальних предков, чья спина
На стволах стеблей
Изгибалась в поисках еды
И живой воды,
Умертвляя травы и цветы
Для таких как ты.
И твоим дитятям суждено
Жить на брюхе для
Тех, кто крылья чувствуя спиной,
Твой полет продлят.
«На стволах стеблей…» – конечно понимаю о чём это, но не могу представить у стеблей стволы.
Стихотворение из-за повелительного наклонения и обвиняющего тона сразу и стойко формирует у меня негативное отношение к тексту, особенно вот это: «И твоим дитятям суждено Жить на брюхе для Тех, кто крылья чувствуя спиной, Твой полет продлят». Да и с логикой этой финальной фразы хочется поспорить.
Произведение 20.
Высекаешь меня из древесной породы…
Оценка: 3, 4, 3
Spoiler: Highlight to view
Высекаешь меня из древесной породы,
Из расцветших не в меру ветвистых иллюзий.
Я твоя Галатея, незримая муза,
проявляюсь во снах, в пропеваемых нотах.
Собираешь по буквам, по хрупким частицам,
яро веришь в любовь к рукотворному чуду.
Знать не зная свободы, но мастера чуя,
ощущаю, что тоньше меж нами граница -
слов, бумаги и линий поспешных набросков.
Облаченная в точь по твоим же эскизам,
так ни разу от рук не пришедшая к жизни -
остаюсь эфемерной, безвестной и плоской...
Только контур творца, только тень табурета,
только груда того, что могло стать искусством.
Я тянусь сквозь нее, но в тебе слишком пусто.
Ты глядишь на себя и не видишь поэта.
Из расцветших не в меру ветвистых иллюзий.
Я твоя Галатея, незримая муза,
проявляюсь во снах, в пропеваемых нотах.
Собираешь по буквам, по хрупким частицам,
яро веришь в любовь к рукотворному чуду.
Знать не зная свободы, но мастера чуя,
ощущаю, что тоньше меж нами граница -
слов, бумаги и линий поспешных набросков.
Облаченная в точь по твоим же эскизам,
так ни разу от рук не пришедшая к жизни -
остаюсь эфемерной, безвестной и плоской...
Только контур творца, только тень табурета,
только груда того, что могло стать искусством.
Я тянусь сквозь нее, но в тебе слишком пусто.
Ты глядишь на себя и не видишь поэта.
Очень хороший финал: «Я тянусь сквозь нее, но в тебе слишком пусто.
Ты глядишь на себя и не видишь поэта».
«Тень табурета» показалась лишней, словно упоминание заявленной темы, но к этой теме не привязанное.
Произведение 22.
ГАЛИМАТЬЯ (или шторм конца и края)
Оценка: 5, 4, 1
Spoiler: Highlight to view
Ноябрьские угрюмые дожди,
смывающие день за днём надежды.
Природы потускневшие одежды
и ветер. А по "зомбику" – как прежде –
вещают истеричные вожди,
из коих каждый первый возбудим.
От ню-речей тошнит. Смыкаю вежды.
смывающие день за днём надежды.
Природы потускневшие одежды
и ветер. А по "зомбику" – как прежде –
вещают истеричные вожди,
из коих каждый первый возбудим.
От ню-речей тошнит. Смыкаю вежды.
Уйти пытаюсь в сон. Но за окном,
надрывно воя, мчится неотложка.
И осени холодная ладошка
в стекло швыряет градом. Дремлет кошка,
не мучаясь, мурлычет о своём,
да тикает тихонько метроном,
как будто просит: "Ну-пос-пи-нем-нож-ко..."
надрывно воя, мчится неотложка.
И осени холодная ладошка
в стекло швыряет градом. Дремлет кошка,
не мучаясь, мурлычет о своём,
да тикает тихонько метроном,
как будто просит: "Ну-пос-пи-нем-нож-ко..."
Отара проплывающих овец,
из коей помню триста сорок третью
и пастуха с котомкою и плетью,
игравшего на дудочке... Ответь мне,
бредущей по бессоннице, Отец:
– Где царствие Морфея и конец
безумному и злому лихолетью?
из коей помню триста сорок третью
и пастуха с котомкою и плетью,
игравшего на дудочке... Ответь мне,
бредущей по бессоннице, Отец:
– Где царствие Морфея и конец
безумному и злому лихолетью?
Законы в нём ни сердцу, ни уму.
А слуги ездят в бронелимузинах.
Кровоточат иконы, злятся зимы,
дороги-дураки непроходимы,
а сми несут пургу и ложь, и тьму
и не уступят чёрту самому.
А в судьях те, кто должен быть судимым.
А слуги ездят в бронелимузинах.
Кровоточат иконы, злятся зимы,
дороги-дураки непроходимы,
а сми несут пургу и ложь, и тьму
и не уступят чёрту самому.
А в судьях те, кто должен быть судимым.
И ветеранов – тех, кто жив пока,
здесь почитают к выборам и к маю.
В другие дни их редко вспоминают.
А пенсия, как девка крепостная,
с инфляцией идёт к руке рука.
И тянет полстраны на облака
да в дом казённый. Шторм конца и края
здесь почитают к выборам и к маю.
В другие дни их редко вспоминают.
А пенсия, как девка крепостная,
с инфляцией идёт к руке рука.
И тянет полстраны на облака
да в дом казённый. Шторм конца и края
бушует. И в безумие река
живущих потихонечку втекает,
пока идёт закручиванье гаек,
пока идёт рассказыванье баек,
живущих потихонечку втекает,
пока идёт закручиванье гаек,
пока идёт рассказыванье баек,
чтоб неповадно, чтоб наверняка...
В почёте волосатая рука
В почёте волосатая рука
да хватка жополизно-воровская.
Сон не приходит... И молчит Отец.
.
Однажды шторм закончится, я верю.
Придёт предел зажравшемуся зверю,
но шут не может в этом быть уверен.
Futurum неизвестно наконец.
Поэтому галиматьи венец
таков: прими привычного потерю
как истину...
Придёт предел зажравшемуся зверю,
но шут не может в этом быть уверен.
Futurum неизвестно наконец.
Поэтому галиматьи венец
таков: прими привычного потерю
как истину...
Храни нас всех, Отец!
........
* Futurum (лат.) – будущее.
Мастерское по технике исполнения, есть гармония образов.
Но вот сами образы показались много раз виденными-слышанными, ничем не задели, никаких чувств не разбудили, увы (субъективно, конечно).
Произведение 28.
Мост
Оценка: 4, 5, 5
Spoiler: Highlight to view
Самое непростое в жизни - понять,
какой мост следует перейти, а какой сжечь.
/Э.М. Ремарк/
Под этот ветхий мост, бывает иногда,
приходит старый Бог развеяться от буден.
Здесь тихо и свежо, и плещется вода,
и с берега порой мальчишки рыбу удят.
Тут нет домов, машин, навязчивых реклам,
букмекерских контор, политиков слащавых.
Течением сюда прибило всякий хлам,
еще прибился бомж и пара мелких шавок.
Там Вечность, замолчав пред важностью минут,
отступит от моста на краешек планеты,
Всевышний же с бомжом бутылку разопьют,
за жизнь поговорят, про то, что Бога нету…
Закончится вино, Творец задаст вопрос:
"Похоже, твой костюм лет пять уже не стиран.
А хочешь, я тебя переведу за мост,
туда, где жизнь кипит, дам денег и квартиру?"
Не будет долго бомж над этим размышлять,
затушит свой бычок у килек в маринаде:
"Спасибо, здесь мой дом - вот крыша, вот кровать,
вот верные друзья...", - и шавок станет гладить.
Проводит взглядом Бог летящий самолёт,
с товарищем своим простится до субботы,
посмотрит грустно вдаль и Вечности махнёт,
и, мостик перейдя, вернется на работу.
Очень кинематографичное стихотворение, Надолго способно погрузить в своё созерцательное настроение. К его покою хочется возвращаться.
Произведение 32.
В автолавке
Оценка: 5, 5, 5
Spoiler: Highlight to view
Осенний ветер под скамьёй уснул,
устав по подворотням гулко гавкать.
...Павлиний Глаз, бродивший по окну
холодной, захолустной автолавки,
притих.
Обрывок цвета в серых снах,
конфетный фантик из кармана лета,
вниз головой повис, качаясь на
замызганной головке шпингалета.
устав по подворотням гулко гавкать.
...Павлиний Глаз, бродивший по окну
холодной, захолустной автолавки,
притих.
Обрывок цвета в серых снах,
конфетный фантик из кармана лета,
вниз головой повис, качаясь на
замызганной головке шпингалета.
За рамой тени ясеней торчат,
сцепившихся ветвями в долгой схватке.
Прохожий, песню пьяную мыча,
стоит, мочась на гнутую оградку
Фонарь хитро глядит из-за угла,
лимонный свет струится мелкой пылью.
На подоконник лёг Павлиний Глаз,
зажмурив плотно огненные крылья.
сцепившихся ветвями в долгой схватке.
Прохожий, песню пьяную мыча,
стоит, мочась на гнутую оградку
Фонарь хитро глядит из-за угла,
лимонный свет струится мелкой пылью.
На подоконник лёг Павлиний Глаз,
зажмурив плотно огненные крылья.
Не снится ничего ему уже.
Похожая на голову Адама,
луна сидит верхом на гараже,
изрезанная косо проводами.
Залаял пёс и ветер где-то взвыл.
Ушёл прохожий, хлюпая ботинком.
Приснись хотя бы острый блеск травы,
и сладкая цветочная начинка...
Похожая на голову Адама,
луна сидит верхом на гараже,
изрезанная косо проводами.
Залаял пёс и ветер где-то взвыл.
Ушёл прохожий, хлюпая ботинком.
Приснись хотя бы острый блеск травы,
и сладкая цветочная начинка...
Но скоро утро скажет всем: "привет",-
Свеченью фонаря и цвету лета.
И небо горько примется реветь,
а ветер - рвать штанины и береты.
Откроет автолавку продавец.
В скрипучий шкаф, зевнув, повесит куртку.
Смахнёт с окна и бабочку, и свет,
и прочий мусор в банку для окурков.
Свеченью фонаря и цвету лета.
И небо горько примется реветь,
а ветер - рвать штанины и береты.
Откроет автолавку продавец.
В скрипучий шкаф, зевнув, повесит куртку.
Смахнёт с окна и бабочку, и свет,
и прочий мусор в банку для окурков.
Одно из полюбившихся стихотворений подборки. Здесь очень удачно гармонируют тайная, незримая, напряжённая жизнь и смерть, застывший мир и мир, постоянно меняющийся, тень и свет, краски и темнота.
Произведение 34.
Жизненное
Оценка: 5,4,3
Spoiler: Highlight to view
У памяти - вставная челюсть и ревматоидный артрит.
Добью старушку. Выдох, целюсь. Она запястьем похрустит,
сморкнётся в крошечный платочек и пустит ясную слезу.
Я не из тех, кто гадов мочит в сортире. Лучше - из базук.
Добью старушку. Выдох, целюсь. Она запястьем похрустит,
сморкнётся в крошечный платочек и пустит ясную слезу.
Я не из тех, кто гадов мочит в сортире. Лучше - из базук.
Но память глухонькую жалко собственноручно убивать.
В ней дом родной, с отцом рыбалка, Алёнки Птицыной кровать.
Олени с коврика на стенке смотрели с ужасом на то,
как реагирует на шенкель Алёнка в позе непростой...
В ней дом родной, с отцом рыбалка, Алёнки Птицыной кровать.
Олени с коврика на стенке смотрели с ужасом на то,
как реагирует на шенкель Алёнка в позе непростой...
Твою же роту... Я - не молод, такая память мне вредна.
Успеть карман бы с валидолом нащупать, не стакан вина!
Эх, годы, годы... Только память не виновата, что ж грешить.
Блестя вставными челюстями, смеёмся оба от души.
Успеть карман бы с валидолом нащупать, не стакан вина!
Эх, годы, годы... Только память не виновата, что ж грешить.
Блестя вставными челюстями, смеёмся оба от души.
Ну, здравствуй, старость без маразма!
И тапок войлочный конвой
меня ведёт с энтузиазмом
на праздник жизни.
Овощной.
И тапок войлочный конвой
меня ведёт с энтузиазмом
на праздник жизни.
Овощной.
Сначала юмор с некоторым налётом цинизма вызывает протест, особенно про «добью старушку». Однако по мере прочтения восприятие меняется на прямо противоположное: стихотворение неожиданно становится уютно-добрым. Хороший финал. Впечатляют и некоторые образы («тапок войлочный конвой» и пр.)
Произведение 37.
Числа
Оценка: 3,4,3
Spoiler: Highlight to view
Девяносто пятый. Завтра будет новый год. Снова геркулес на завтрак, с маслом бутерброд. Мама мне купила Кена, а вчера с утра к нам пришли Потапов Гена и его сестра Оля, мы с ней в третьем классе, он – Сережин друг. Кеном быть он отказался: «Что я вам, каблук?» Бросил наших кукол на пол, мы вовсю визжим! «Метр с кепкой, - шутит папа,- а уже мужик». Я обиделась. Поверьте – он играл со мной...
Лето, девяносто третий, карты, домино. Солнце лижет нам коленки, плещется река. Мне подмигивает Генка: «Может, в дурака?» Вот Сережа пожалеет, горе-старший брат, что, жадюга, даже велик запрещает брать, и в портфель мне сунул камни, в чай насыпал соль. Он продует в дурака мне – будет стыд-позор.
Стрелка только на девятке: часики, вперёд. Куклы корчатся в кроватке – сон их не берет. Залетела от соседа кукла миссис Смит. Доигралась, непоседа, потому не спит. В сериалах зарубежных, даже в книжках есть: залетела – неизбежно, будешь сахар есть и вести себя, как стерва, мужа донимать. Всю беременность на нервах будущая мать. Я об этом знаю много, только не пойму: от чего живот в итоге, как и почему. Прочитала пару книжек, тоже так хочу: чтоб любил меня парнишка, и в порыве чувств мы упали прямо в сено или на песок, подарила бы бесценный нежный лепесток. Сыновей родим, дочурок, сядем у огня… А пока я жду, как дура, завтрашнего дня. «По средам Сережа занят, У него футбол. Надя допоздна в танцзале…
Генка, ты б привел…» Может быть, часы сломались – не идут совсем. В дневнике – седьмое мая, девяносто семь.
Генка, ты б привел…» Может быть, часы сломались – не идут совсем. В дневнике – седьмое мая, девяносто семь.
Единица, три девятки, двойка, три нуля. Два рубля – за шоколадку, пиво – три рубля. Год беспочвенных страданий, и одно письмо перечитываю втайне, где-то раз восьмой. Мне, а не Сереге с Олей пишет, фотку шлет. Я почти смирилась с болью, и по новой – взлет. Может, в этот раз удастся – раньше не везло – из пространственных мутаций, временных узлов свой континуум забацать, идеальный мир, где не надо расставаться с теми, кто нам мил.
По средам Сережа занят – Я дойду одна. Посижу чуть-чуть с друзьями, Может, допоздна…
От ночных многоголосий, Рук и гнусных слов Я бегу, размазав слезы И густую кровь.
Нулевые: левой, правой, где-то – вольный бег. Все меняется…И нравы, мода, человек, числа, матрицы и коды стерты в миражи. Кем-то брошенный находит кров среди чужих. Числа, даты – в калькулятор, Вычесть восемь лет. Сотни лиц, косые взгляды, Только писем – нет. Рыщут мысли-волчьи стаи: чуют, где кровит. Время лечит, все расставит по местам своим: прописная аксиома. В череде разлук был любимым – стал знакомым, а прохожим – друг. Или я по жизни лузер, в вечном тупике… К Барби так и не вернулся заплутавший Кен.
Не очень люблю стихи, записанные в формате А4, но тут он показался как раз к месту, а помешала восприятию некоторая сумбурность изложения этой истории, Финал показался скомканным, возможно из-за множества деталей и мелочей в начале.
Произведение 39.
Иллюзия
Оценка: 3,1,1
Spoiler: Highlight to view
Эй, гражданин, будь осторожен,
бдят от истоков Оби
всюду до Карского моря ножен
нам неизвестные особи.
Пусть хоть титан плечистый, всё же -
Бог тебя береги,
если такая стреножит, Боже,
дай избежать истерики.
И от восточных границ державы
до западных рубежей,
будь хоть трёхкратно самый бравый,
вряд ли грубей уже
встретить придётся подлог, который
ржавой сохой на межи
здравого смысла выскреб матёрый
Учитель из мозга залежи.
Чем породил без конца на свете
бег от концов к концам
ряженых гусениц к целям этим,
что лишь присущи молодцам.
Внемля крылеме, вьют небылицы,
будто струну колки.
Брови на брови, на лица лица
красят искусно куколки.
Ладят плутовки на выход в люди
на ноги каблучки,
ногти на ногти, на груди груди,
перерождаясь в бабочки.
Знай, гражданин, что цена вопроса -
влезть навеки в мужья
тех, для которых метаморфоза -
хитрый приём размножения.
С трудом удалось пробиться сквозь череду довольно странных, иногда вычурных образов. Некоторые так и не смогла расшифровать: «ржавой сохой на межи здравого смысла выскреб матёрый Учитель из мозга залежи», «Чем породил без конца на свете бег от концов к концам ряженых гусениц к целям этим, что лишь присущи молодцам», «Внемля крылеме».
Честно, с первого прочтения стихотворение не осилила, смысл уловила только после третьего прочтения, т.к. сначала подумала, что речь идёт о некой слежке тайных агентов за гражданами страны. Видимо, подобные ребусы не для меня… Ритм-размер способствуют, в данном случае, лучшему восприятию.
Произведение 50.
Бабочка
Оценка: 5,5,5
Spoiler: Highlight to view
Пока в лучах закатного огня
Рассыпчатое звездное ризотто
Готовят для небесного стола,
Измученная гусеница дня
Все ближе подползает к горизонту
И падает с наклонного ствола.
Застигнут у открытого окна,
Ты думаешь: её не пригласили
На пиршество верховное. Но тут
Рассеянная бабочка-луна
Навстречу остриям крестов и шпилей
Выпархивает прямо в темноту.
О, эта череда метаморфоз,
Где вечности ранимые обличья
Рождаются, не ведая забот,
И гусеницам верится всерьёз
В их маленькие смерти гусеничьи,
А бабочкам – в свободу и полёт...
На площади притихшей городской
За мотыльком над стриженым газоном
Следит усталый взгляд кариатид.
Уже, пренебрегая суетой,
Сгустилась мгла над Волгой и Гудзоном…
А бабочка летит себе, летит.
Пожалуй, самое красивое стихотворение подборки –
то приглушённое, то вспыхивающее, то переливающееся разными оттенками и цветами.
Оценок пока нет
Свидетельство о публикации №:
9251
Это уже кое-что) Спасибо.
Уже что-то. Вот ещё бы помнить по номерам. У меня не настолько хорошая память... Почему-то там, где только голые оценки, приводится и текст, на который и смысла смотреть нет, а тут есть конкретные замечания по тексту, но -- без текста, только номер... Чтобы свериться, надо залезть в другую тему, найти стих под этим номером и, перепрыгивая со страницы на страницу, сверять.......
Это только мне кажется странным?..
Темнейшество, а куда проще - скопировать себе сводную таблицу оценок, а файл со стихами пронумерованными нам любезно присылали для голосования. И так ли сложно прочитать отзыв, развернуть открытый заранее вордовский файл и прочитать?
ага, уже добавлено) Как раз пока вы писали комментарий - шел процесс редактирования))
Не ругайтесь, Темнейшество
Рейвен, спасибо за разъяснение принципа оценки текстов
А где можно посмотреть оценки по остальным стихам, не вошедшим в обзор?
тут
А за какие грехи Татьяну все не желают по имени называть??? Начиная с Кыныга?
Татьяна, спасибо :) за комментарии и оценки :)
Правка от жирафка :) Сорри, дошло почему :) Это у меня фантомная память: думала, что Татьяна на Пристани Татьяна Кантина (Рейвен), а это где-то на других просторах :))))
Таки Учитель этот трактористом был, до того, как стал пилотом. Отсюда и соха. Чтобы понять почему в уничижительной форме идёт повествование об этом учителе, нужно иметь представление откуда эта цитата. В общем, чувак называет себя мессией. А то, чем он занимается в книге названо бизнес миссии. Это я дословно перевёл. Там бизнес в значении работа - но хрен редьки не слаще. Книжень эту читал на английском. Написана коряво, через строчку ес и ок. Это диалоги так называемого миссии. В общем, сборник статусов для соцсетей, с тупым американским обоснованием. Гибрид маркетинга с религией. Автор особо не заморачивался, прикрутил к работам Корнеги, Хилла и т.д религиозную белиберду. Отсюда и ироничная подача текста.
Коротко о чём стишок: речь идёт о барышнях, которые себя трансформируют, чтобы превратится из гусениц в бабочки. В книге, которая называется так же, как и стихотворение, общая мысль такова: всё, что происходит в этом мире, включая обыденную жизнь и чудеса - это всего лишь иллюзия. Вот я на основе этого утверждения и соотнёс метаморфозу бабочки и апгрейд барышень. И таки да, в каком-то роде они шпиёны.