Обрывки венка

Хотелось искушений и шипов, 
в родном тепле казалась жизнь нелепой, 
войной я проверял себя на крепость 
и к святости бежал, летел - и полз. 

Я собирал и склеивал клочки, 
когда шипы мне душу в клочья рвали. 
Бредя по свету за своим граалем, 
привык к трактирам и домам ничьим. 

Спит память у огня, клубком свернувшись. 
Никто не купит латаную душу. 
Морозом - время в щели тянет нить. 

Чужим теплом никак не обогреться, 
и холод, ноябрём пробравшись в сердце, 
ни сна, ни возвращенья не сулит. 

11 
Морозом - время в щели тянет нить, 
опутывает, прячет, словно в кокон, 
за белоснежный крест ослепших окон 
не тянутся фонарные огни, 

сбегаются в десятилетья дни, 
сжимаются до безвоздушья метры, 
молчание - и лишь порывом ветра 
прошепчет кто-то, что я наг и нищ. 

Из прежних вер себе варю глинтвейн - 
остывшее питьё безвкусных дней 
обманывая ароматом специй, 

твержу, как заклинание: "credo in", 
но холод проникает до глубин - 
чужим теплом никак не обогреться. 

12 
Чужим теплом никак не обогреться, 
чужой молитвой душу не отдать: 
спят убаюканные ангелы, когда 
хоралы не срываются на скерцо. 

Прогнавшему весну не встретить лета, 
не собирать осенний урожай, 
дыханья не терять на виражах - 
отвоевавшему себе покой аскета. 

Нет никого, кто помешал бы мне: 
я тишину нашёл, но в тишине, 
бесстрастная, строка не хочет петься. 

И я молчу, как будто онемел, 
сжимает щупальца и шепчет о зиме 
мне холод, ноябрём пробравшись в сердце,