"Целыми неделями тратишь душу на пошлую болтовню..."

 

 

 

 

Я часто душу превращала в хостел,

За полцены пуская постояльцев.

А что оставили лихие гости?

Лишь пустоту, что не удержишь в пальцах.

 

В часы обратно мне не пересыпать

В ладонь песком струящееся время.

Теперь хоть вой, хоть горло рви до хрипа –

По жизни полотну я шла не с теми.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

"Настоящие люди встречаются на пожаре,

при потопе, чуме, мелькают и там, где прижали

злодея, где сжали рекордную рожь; типажами

отвечая моральным устоям, уставам армий,

надёжны, немногословны, как старина Арни.

А значит, не в меру болтают плохие парни,

 

и это в делах не приносит удачи, но дамы

мечтают о них - над страницами мелодрамы

в поездах, плетущихся в Нерчински и Магаданы.

То есть сами мечтают быть испытанием. Впрочем,

сей бурный союз непрочен, сей круг порочен.

От надутых фраз остаётся резина строчек,

 

и то не всегда. Как сказал бы один академик

таких отношений: стоит ли время денег -

вполне понимаешь не ранее, чем разденешь.

Вот и наше время, копясь, всё дешевле стоит,

и не тратишь его - меняешь на мелочь историй

у подобных себе". Зацепив неуклюже столик,

 

он поднялся́ и порывисто двинул к двери.

В стёклах попутно всплывали согбенных две ли,

три ли фигуры. Вымучивал хрипло трели

древний проигрыватель как исконный символ.

Мир выходящим казался почти красивым -

местом, где если не слушать, молчать - по силам.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Над топкой плешью болот звенят зудой комары. Здесь вместо мыслей - стекло, а вместо сердца - нарыв. Здесь в царстве мёртвых вещей, из дома изгнан взашей, идёт ничей книгочей, надёжно книгу укрыв. Идёт, не зная дорог, седая книжья душа, кривит обветренный рот, стараясь тише дышать. Ему бы выйти за круг, за чьё-то стремя держась, но рядом серый патруль и чёрный мир горожан - спокойный сытый уют, постели и кабаки. Здесь бьют, насилуют, пьют, не понимая тоски, не принимая чужих, не видя боли и лжи, здесь вместо глаз кулаки, а вместо мыслей - ножи.

 

А тот, кто рядом, в седле, - предатель он или бог? Он так устал, что ослеп, он так продрог, что оглох. А им двоим - по пути, всему и всем вопреки. Но тот, кто мог бы спасти, не даст бродяге руки, он слишком занят, он глух, он слеп, он зол, он устал, он сам скользит по стеклу, вокруг него пустота... Ему бы выйти за круг и книгу бережно взять, но рядом серый патруль, а значит - выйти нельзя. Он тратит время и жизнь на тех, глухих и слепых, которых кто-то из лжи когда-то наспех слепил - на шлюх, мещан, палачей, воров, отребье и крыс..

.

Один идёт книгочей, надёжно книгу укрыв.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

"Что за жизнь? Не сочтите меня брюзгой,

Только, может быть, воздух такой у нас?

Оглядись – на изгое сидит изгой,

Кроме карт, в головах пустота и грязь.

 

В наш кабак все отребье сошлось гулять,

И ведь карты крапят, и ведь пьют черно.

Если шутка, то ниже ремня опять,

Если байка – тупая, как то бревно.

 

Верно молвлю, Щербак? Фу! Уйди, урод.

От такого лица и свинью стошнит.

Канделябра словил за крутой игрой?

Передернул не с теми, стервец, людьми?

 

С кем тут слово сказать, отойти душой?

Повстречаешь достойного парня вдруг,

Чтобы можно о вечном и о большом...

Не успеешь доспорить – и кончен круг.

 

Так уж выйдет, что времени нет совсем,

И уже расставаться. Обидно все ж..." –

Говорил Дерек Финниган Шесть На Семь,

О сукно вытирая рессорный нож.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Бывает, сядешь с кем-нибудь за стол...

Открыв "шабли", озвучишь год разлива,

Не с тем прицелом, чтобы вдруг красиво

Забить в  ворота друга "фаэр бол",

И сделать запись в табеле побед,

А просто оттого, что жизнь всё реже

Тебя выносит, словно чёлн, на стрежень,

А хочется сражений...Но их нет.

...Отрежешь сыр. Ну, скажем, "фоль эпИ"*.

А сыр  дерьмо. Всему виной – эмбарго**.

Начнёшь о Коэнах, сколь нуден новый "Фарго"...

А собеседник молит: утопи!

И думаешь: сегодня не сезон.

Обидно, что опять растратил всуе

Кристаллы сердца. "Дятел" всё миксует

И за столом себя ведёт как слон...

 

Но жизнь идёт. Волна вослед волне.

Княжна на дне давно. А Стенька Яго

Несёт, себя не помня, про отвагу

И плавит ложью истину на дне.

И тошно оттого уже, что вдруг

Очнувшись, выйдешь чудом за пределы

Своих застолий. Смотришь...поредела

Шеренга дрУгов. И петля подруг

Спадает....Дни, что угли, жгут.

На языке живет и бьётся слово.

И есть - кому. Давай опять "ab ovo"!**

Но времени осталось...пять минут.

 

________________________________________________________

 

*название французского сыра.

**намёк на импортозамещение в период экономического эмбарго

***с начала (дословно: с яйца) (лат.)

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

В желтой комнате стены как злато.

Ночь безлунная -  рыбой тиха.

Наползает, сгущается хмарь,

Звезды, скошены, катятся к ляду.

Твоему отрешённому взгляду –

На бездушность меня обрекать.

Тень деревьев ресницами Вия

Опояшет: «Звала ли? Тяни!»

Я ему расскажу про те дни

Спелых зорь, там и небо, как вымя,

Обдает молоком. Там живые…

- Забывай, не в чести тут теплынь.

И взовьется пестреющей лентой,

Леденяще-журчащим ручьем

Вездесущая нежить: - О чем

Пригорюнилась? Ну же, поведай!

 - Там…колосьями ластится лето,

Что усами -  щекочет плечо…

- Чьи усы? Мужика? - вьются нави.

- А хорош он собой? Расскажи!

/Что ни слово – то камень с души/

- Словно сокол осанист, упрям и…

Раздаются небесные ряби,

И по ним так просторно кружить.

В душной комнате свечи как стражи -

Мне тебя не коснуться крылом.

В царстве вечного лета тепло,

Но об этом уже не расскажешь.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Сколько лиц окружает тебя, смотри!

Любому -

Любови!

Или хотя бы - взгляда.

Октавиан мой! Я помню, как плакал Трир:

Ты ушёл без награды.

 

И ещё не единожды уходил.

Ты так жил.

Жил во лжи.

Я - всё ждала мгновенья.

Укрывались годы-века в рубцах могил,

Я брела одна - тенью.

 

И опять эта странная суета...

Я могла б

В зеркалах

За тобою остаться.

Я могла бы блистать и детей нарожать

В складках цивилизаций.

 

Я могла и, пожалуй, ещё могу

Безмолвно.

Безвольно.

Молитвы нося Гее,

Уступать тебя другу, народу, врагу.

Вечно они важнее!

 

И опять тебя срывает стальной рингтон!

Что мой стон?

"Всё потом.

Спешу. Давай всё - после."

Ты был миру и городу сотворён,

Невыносим - вынослив.

 

 

Для меня ни разу - ни часа, ни дня,

Хоть ори,

Хоть кори,

Хоть слезами забрызгай.

Император,

ты не заметишь меня,

так же,

как в прошлых

жизнях?!

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Там, где пейзаж слегка тенями смазан,

Есть домик, неказист и одинок.

Его с дороги разглядишь не сразу,

А, может быть, не каждому дано.

И, как ни бейся, подойти нельзя мне,

Но в поздний час, когда падет роса,

Радушно встретит у ворот хозяин

И отведет в заросший старый сад.

Вновь небо примеряет звездный пояс,

На медный диск луны наводит лоск.

Мы будем ждать рассвет, азартно споря,

О чем еще тогда не удалось.

Я расскажу ему, что сам был продан,

Хоть не за блеск серебряных мерил,

Что трачу жизнь на дрязги с разным сбродом,

А с кем хотелось - не поговорил.

Что многое становится дороже,

Раз властью облечен и обречен,

И мраморная гладкая дорожка

Уходит вдаль серебряным лучом.

Посмотрит собеседник мой с участьем,

И что бы этот взгляд ни означал,

Я расскажу о сне, который часто

Меня не отпускает по ночам.

Как будто воздух стал густым на ощупь,

Как лился зной на землю свысока,

Как у подножья бесновалась площадь,

На празднике выпрашивая казнь.

И с прихотью толпы, увы, не сладить,

А так мечталось прошептать: спасен...

Хозяин, скрыв лукавинку во взгляде,

Мне скажет: "Не тревожься. Просто сон".

Но почему-то стылым ветром в кронах

Повеет голос, холоден и сух:

"Был осужден главой синедриона,

Распят и умер.

На шестом часу".

 

 

=== === === === ===

 

 

 

Неудачный день: улетел мой жук,

Дождик моросит, на дорожках слякоть.

На скамейке я хмурая сижу

И губа дрожит – собираюсь плакать...

 

Вдруг я вижу: мим, ростом с табурет,

Медленно во двор из подъезда вышел.

Белое лицо, клетчатый берет,

Ну совсем как тот, из французских книжек...

 

Поклонился мне, руку приложил

К левой стороне полосатой майки,

Мол, привет-привет, а давай дружить,

В ладушки играть, бегать по лужайке,

 

Можем распугать голубей-разинь...

Громко хохочу над его затеей.

Хмурит брови мим, пальчиком грозит:

Не до шуток, мол, надо быть мудрее...

 

Вслед за ним и я смех в себе душу,

Пробую сама сделать пантомиму:

Распахнув глаза, я рукой машу,

Мол, смотрите все! Не проходим мимо!

 

Мим в цветок свернул фантик от конфет,

На колено встав весело и мило.

Уж поверьте вы, что за восемь лет

Я еще ни с кем так не говорила...

 

Жестами шепчась, рядышком сидим,

Дуем в облака, щуримся печально,

Нюхаем цветок... Только вдруг мой мим

Со скамейки слез, робко жмет плечами.

 

По запястью стал пальчиком стучать,

Мол, пора ему уходить, однако.

Он ушел, а я хмурая опять,

И губа дрожит – собираюсь плакать...

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Тишина закончится ровно в восемь,

Оборвавшись резким звонком будильника.

Быстрый завтрак. "Кофе сбежал!" – "Да бог с ним..."

Несмотря на горечь, почти идиллия.

Мы спешим на подвиги, забывая,

В закулисье или уже на сцене мы,

Обозначив нежность тремя словами,

Что давно избиты и обесценены.

 

Ты со всеми вежлив, открыт, приветлив,

Словно принц, умело играешь фразами.

Этикет сложнее, чем в высшем свете,

Но нельзя иначе в эпоху разума.

Да и я привыкла ходить кругами,

Завяжусь узлом, лишь бы быть с трофеями.

Не тревожься, мой безупречный Гамлет,

Но во мне, увы, умерла Офелия.

 

Наш фамильный замок – квартира в центре,

Зарастая пылью, пустует до ночи.

Мы сдаёмся заживо под проценты

И петляем, будто на трассе гоночной.

Мы следим, как дни пролетают мимо,

Языки мозолим пустыми штампами...

Это не трагедия. Знаю, милый.

У Шекспира было куда масштабнее.

 

"Ты зайдёшь в обед?" – "Не смогу, я занят".

"Почему молчишь?" – "Извини, забегалась".

Весь наш мир – театр, не объять глазами,

Только задник выцвел до чёрно-белого.

...Наконец, вдвоём. Тишина смягчает,

Но отнюдь не лечит тоску вечернюю.

Поболтай со мной перед сном, за чаем,

Это много лучше беседы с черепом.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Здесь споры превращаются в грызню.

Мужчины - хвастуны и ловеласы.

А дамы млеют: “Дай-ка поддразню!”

И бойко точат - зубы, когти, лясы.

 

Неделями муссируется здесь

Любая откровенная дурнина.

И падки на  отъявленную лесть

Отпетые помощники админа.

 

И гадят в душу здесь за просто так,

Вращаясь по спирали говорильни.

Но вы пришли, святая простота,

И прямо сходу кашу заварили.

 

Начните, мол, ребята, дружно жить.

В компост заройте острые вопросы.

Зачем хвататься сразу за ножи?

Удить плотву и сеять ниву - просто!

 

Нет, нам за жизнь трепаться недосуг.

Давайте ближе к делу. Либо слово -

Навек забыть пароль в наш тесный круг

На сайте...  полевода-рыболова.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Проснется обычное утро в последнем зевке немоты,

И небо сухим перламутром осыплется в сонные рты.

В дорожно-бездонную глотку плывут отраженья стекла.

Идешь отвердевшей походкой под чьи-то: Привет! Как дела?

 

Надрывно горланят вороны, вплетая дожди в виражи,

Оравы чужих и знакомых секундная стрелка кружит.

В просветы банальных рассказов, тоскливо-унылых речей,

Уходишь, не вспомнив ни разу оскаленных лиц трепачей,

 

Измятые дни и недели под грудой пустой болтовни.

Бывает, среди канители встречается кто-то сродни.

И так его хочется слушать, как будто полжизни ждала,

Но времени ровно минута на те же: Привет! Как дела?

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

...там есть упырь. А может, волколак?..

Но даже прогулявшись в бестиарий,

второй такой сосущей душу твари

найти бы я, пожалуй, не смогла...

Но, кажется, ему известно, как

металл презренный в мире получают.

И вот я с ним беседую ночами,

заклеив лейкопластырем синяк.

 

И дама есть... Не то чтоб очень зла —

скорей, умна. Умна и саркастична.

И на любой вопрос ответ циничный

она имеет... Только вот метла —

привычный для чертовок реквизит —

мелькает тёмной тенью в наших чатах...

Но мне без ведьмы как-то скучновато —

ну кто так парадоксами сразит?

 

Ещё есть бес. Коварный мелкий бес,

что фэйсом не влезая в аватару,

совал туда то флейту, то гитару,

то лез ко мне в «друзья», то просто — лез.

А я, имея слабость к гуслярам,

и бесу уделяю то минутку,

то час, то зависаю с ним на сутки —

пленительна бесовская игра!

 

И ангел есть. Фальшивый. Лживый. Фейк.

Зато воркует — где там Дон Хуану!

И я, поддавшись сладкому дурману,

торчу в сети, как пьяница — в кафе.

Ещё бы! Так приятно получать

то комплиментов, то признаний россыпь,

не видя, что воркующая особь,

фактически — образчик трепача.

 

Ещё был — свет. Нетварный ясный свет.

Далёкий, как положено светилу.

Я им давно когда-то восхитилась,

но вот... для задушевных с ним бесед

найти окошка не могла никак.

И снова — ведьма... бес... и вурдалак...

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Слова любви растратил я на шлюх,

А душу заложил в ломбард иллюзий.

Я сам себя уже с трудом терплю

И лишь одно мешает влезть в петлю -

Та женщина, которой я молюсь и

Которую люблю.

 

Слова обмана, гнева собирал,

За пазухой их прятал, словно камни;

И часто под пьянящее "Ура!",

Я выбивал, как зубы, ими страйк,

Но глядя в отражение в стакане

Я видел стыд и страх.

 

Слова прощенья жёг в печи обид

И отравился едким дымом боли...

Потом Донару встретил, полюбил

И в форме сердца подарил рубин,

Но, светлых слов любви не зная боле,

Подсел на озлобин.

 

Я тратил зря и время, и слова...

Кутил с отребьем, вот и сел на нары.

История проста и не нова -

Не счастье, а тюрьму себе сковал.

Кто знает, доведётся ли Донару

Мне снова целовать...

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

После всех мероприятий по рассеянию мрака

и других серьёзных актов человек был создан Богом

(ходят слухи, в результате производственного брака)

и находится, по плану, Он во всех из нас. В итоге

все полны противоречий и изысканных пороков,

и ещё себя должны мы как-нибудь теперь улучшить

(а иначе в переплавку – вот такая подоплёка),    

что и делаем на совесть, или же на всякий случай…

 

Вот, с божественнейшим мною, безупречным и опрятным,

сразу семеро довольно подозрительных соседей,

очень малосимпатичных, прямо скажем, неприятных,

с кем и вынужден вести я бесконечные беседы.

Первый жаждет возлияний и весёлого обжорства,

постоянно зазывает на обильные застолья.

Все мои увещеванья переходят плавно в тосты

и в тяжёлую одышку с отложениями соли...

У второго вид достойный, даже несколько надменный, – 

гениальный разум занят созерцаниями смыслов.

Я не против разговора джентльмена с джентльменом,

но в ответ он смотрит так, что молоко бы рядом скисло…

 

С остальными тоже трудно, нет нужды о них подробно –

скупердяй, блудник, завистник, психопат и вялый нытик –

и откуда что берётся в существе богоподобном…

Сам с собой поговорил бы – время в вечном дефиците.

Впрочем, если откровенно, что частице божьей нужно

от самой себя же, если по природе – совершенство?

Так и вижу, как, с улыбкой, сам Создатель селит дружно

с нами разное отребье в дополнение к блаженству.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Рыжий кафель проходит нянечка трижды в месяц,

Но сейчас вне графика. Там, в глубине палат,

Лишь о том и суд, как на этом на самом месте

Извивался, встречая смерть, господин Пилат.

 

И бывалые-то не помнят, откуда прибыл

На довольствие этот странный смешной старик,

Но по карточке — в свое время был крупной рыбой:

Прокурор ли, префект — из тех, кто давно привык

 

По работе и жизни дело иметь с отребьем,

Осуждать без пощады, не умывая рук,

И выслушивать всякий бред, что они натреплют,

Пропуская слова — как пыль на сухом ветру.

 

Так не буйный, но коль накатывает припадок,

Тянет руки к лампочке, к трещинам потолка

И внушает кому-то: договорить, мол, надо,

Надо, мол, завершить беседу, а всё никак...

 

И мозжит головой по кафелю больше часа,

И елозит по полу, напрочь лишенный сил...

А сегодня с утра он все-таки достучался.

Тот другой, в потолке, — наверно, его простил...

 

___

Проходить — здесь — мыть тряпкой, отмывать (ср.: «Здесь уже вымыто. Надо еще вот там пройти»)

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Прозрачный лифт подбросит ближе небу,

В кабине душно от ненужных слов.

Оксюмороны жмутся бесполезно -

Их назначение предрешено.

 

Стекло отрежет милые черты и

Потоки фраз. Я с прошлым завязал,

Другого собеседника в молитве,

Истаявшей надеждою, призвав.

 

Помногу говорил, то было всуе:

За чашкой кофе, бурдюком вина.

В сознании пустом теперь ночует

Мыслишка закадычная одна:

 

На свете нет рассказчика мудрее,

Чем тот, кто создал этот бренный мир.

Но, сколько ни стараюсь, в тишине я

Встречаю постные, бессмысленные дни.

 

И лишь однажды с неба был услышан

Желанный глас: “Скорее, сын, внемли!” -

В рабочий день так дороги часы мне:

«О, Боже, не сейчас, повремени!»

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Дежурство город вписывает в ритм,
И рвёт гудок эфирное пространство –
Я снова управляю чьим-то шансом.
Чем дальше, тем труднее говорить
И выяснять с терпением, о чём
Звонивший просит «Службу 112» .
Перед глазами сотни ситуаций
«Входящих» бед, пришедших со звонком.
Мне говорят, от будничных бесед
Я перешёл на жёсткие команды.
Встречая боль, я быть сердечным рад бы,
Но времени на это часто нет.
Пожар на почве пьяных ссор «от чувств».
Потерянные люди. Петли. Драки…
Спасла младенца преданность собаки
Однажды. Всхлипы в трубке. С детских уст:
«Пёс защищает свёрток с малышом
На мусорке от любопытных нищих!
Мне страшно!»
МЧС всё время ищет
Решение, намётывая швом
События. Потратить бы досуг,
Чтоб с мальчиком звонившим пообщаться.
Он – очень настоящий! Пульсом счастья
Чужого волновался сердца стук,
И как заноза ныл простой вопрос,
Оставшись от дежурства: «Где же мама?»
Опять сбоят зубцы кардиограммы...
А город смотрит сериалы.  Lost*...
   
   *- потерянный

 

 

=== === === === ===

 

 

 

Ненужных слов тугая паутина

крепка до понимания расстрела

духовной высоты из карабина

бесед пустых со всеми, в ком созрела

бессмысленность, оттенками уродства  

играющая на  ветвях стремлений,

чей голос перестал уже бороться

с  упрямой болтовнёй житейской лени.

 

Ненужных слов, ненужных фраз избыток,

рождённый в разговорах пустотелых,

страшней бывает самых страшных пыток,

когда изнемогаешь под прицелом 

общения с бесцветною толпою,

а в это время тот, кто интересен,

в безмолвии прощается с тобою,

у времени не вырвав общих песен.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Звонки, рингтоны, разговоры;

Работа, родственники, быт;

Прогулка на ночь вдоль забора;

Глядишь – и снова день убит.

 

Обыкновенный, заурядный –

Теперь он с прошлым заодно.

С ним расставаться не досадно

И вспомнить будет не грешно –

 

Ни витамина в нём, ни яда.

Но непременно в поздний час

Душа всплакнёт. И что ей надо?

Через забор? Да, хоть сейчас

 

К той, что живёт… наверно, там же.

Всплеснёт руками, скажет «ах!»,

И ты – красивый и отважный,

Смешной, влюблённый и в репьях.

 

Приветит, впустит, поругает:

«Ну что, надумал, идиот?»

С ней говорить – вода живая,

С ней целоваться – чистый мёд.

 

Казалось, прыгнуть-то  несложно,

Но шепчет жизнь иной совет…

Все так же вдоль бежит дорожка,

А за забор дорожек нет.

 

Порой взахлёб, порой лениво

Исподтишка лелеешь ты

Необъяснимые порывы

И сумасшедшие мечты.

 

Всё остальное – не иначе,

Позёрство, выдумка, игра.

Душа от этого и плачет.

Дождит, темнеет, спать пора.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

 

Недели табунами иноходцев

Мелькают, распластав календари,

Давным-давно, мне с вами не поётся

И не о чём, похоже, говорить.

 

Отрезанная точкой невозврата,

Привычками, ментальностью, семьёй...

Мне ваша речь сложна и жестковата,

Как лёд над побелевшей полыньёй.

 

Я слышу русский, словно иностранный,

И вижу отчуждённые глаза...

И я молчу, как рыбка из фонтана,

О чём — не знаю, не могу сказать.

 

 

=== === === === ===

 

 

 

Лес заповедный. Охапка цветов весенних.

Сердце огромный путь проделать готово.

Я предвкушаю с тобой простую беседу,

в ней расцветает бутоном каждое слово.

Здесь бы цветов на четырнадцать дней хватило,

жаль, не положено отпуска в две недели.

Въехали в пригород. Словно прошёл Атилла,

вслед БТР-у глазницы окон глядели.

Девочка возится возле каменной стенки,

кормит безглазую куклу манною кашей.

Взрослый холодный взгляд, в зелёнке коленки.

Делим букетики: пусть ей не будет страшно.

Мимо провалов недавно уютной хаты

ходит старуха, безумием одержима.

Эту старуху как будто я знал когда-то.

Пусть от цветов ей прибавится смысла жизни.

В мёртвых больницах, где сюр таблеток рассеян,

взорванных детских садах, разорённых школах

тает неслышно охапка цветов весенних,

тает сугробом несказанных слов весёлых.

Вот и желанный дом. Последние капли

щедрой весны сберегаю в ладонях жёстких.

В темени каменной кто-то опять заплакал:

спящую мать провожают дети-подростки.

Возле открыто молчащей лифтовой клети,

вместе с другими давно не умея плакать,

в гроб неискусный неслышно кладу букетик

и на прикладе зарубку черчу на память.

Сердцу квартирка твоя - подобие храма.

Там за неплотною шторою мир ранимый.

В городе бледном зачем-то горит реклама,

яркий и праздничный реквием жизни мирной.

Здесь у окна в озарённом неоном доме

стрелки стригут золотые локоны ночи.

Нет ни цветка. Остаются только ладони:

пару секунд подержать твои руки молча.