Дополнительно устанавливаем: работы, не успевшие к окончанию срока приёма, по желанию авторов публикуются вне конкурса для комментирования и получения оценок и "лайков"; изменение текстов работ и замена одной работы на другую, равно как и снятие работы с конкурса до подведения итогов по голосованию не допускается. Это делается для удобства голосующих.

Шестое состязание. Пятиборье

Задания шестого состязания: 1. Прозаическая цитата: Если проигравший улыбается, победитель теряет вкус победы. (Усэйн Болт) (подчёркиваю: имя автора не является заданием, а поставлено только по закону об авторском праве) 2. Вариативная тема: Там, где заканчивается... (нельзя: тропа) 3. "Оправа": Николай Гумилев "У камина": Наплывала тень... - ...слушала его. 4. "Мыслеформы": нечто лёгкое нечто хрупкое нечто живое шёлк 5. Фрагмент из мультфильма: Мультфильм "Король Лев": "Что это было?.." https://www.youtube.com/watch?v=q4g425RRM-0

Список конкурсных работ:

1. Там, где заканчивается мечта

Полночь. 
Настроение транзитное.
Ты завис, стихи исчеркав прозами,
Где-то между Лондоном и Сиднеем,
Между «надоевшим» и «непознанным».
Улицы сползают с тела города,
Зацепившись парками и скверами…
Знаешь, век поэта слишком короток,
Чтоб делиться с нервными и стервами…
Светит бра, аморфно и беспомощно.
Рядом спит «не та» /какого лешего?/…

Выпить бы бокал целебной полночи,
На траве некошеной замешанной,
Сочинить бы что-то хулиганское,
Воскресив былое и забытое!

Но в бокале - тёплое шампанское,
За любовь тобою не допитое…
И пейзаж отнюдь не левитановский
за твоими панцирными шторами,
В облаках давненько не витается,
Не свистит на все четыре стороны
Хитрый рак, зовущий ночью коника*…
Да и встать с постели не захочется…

Срезавшись о кромку подоконника,
Там, в окне, мечта твоя закончится…

2. Полонез

Наплывала тень от черной тучи
из-под клавиш, тронутых тобой,
а мотив хватал, кружил и мучал
то кидая в лед, то в дикий зной...

Ах, как ты играла, дорогая!
Это было чудо из чудес—
звуки разлетались, обретая
чувственность и вкус, и цвет, и вес...

То нещадно били по живому,
то несли меня в лощину грёз,
Был я этой музыкою сломан,
доведен до выступивших слёз...

"Полонез" взлетел, как птичья стая,
разразился дробью дождевой…
Ты его играла, дорогая,
но сама не слушала его.

3. Смеяться не время

До будущих, лучших, столетий, упрятаны правды в кули.
Не скоро, уж верно, ответят за  это, скули, не скули.
Но мы не скорбим, не рыдаем, не рвёмся в богемность небес,
Взлетая урочливым граем, качая патетику-пресс.
...Котлеты и борщ со сметаной  сготовит дородная мать.
Вздохнет, подавая,  весна и... пора огороды пахать.
Весна – поворачивай дышло, на малые земли спеши 
Лелеять природную пышность суровостью русской души.
Водить по дорогам медведей (берлоги пустеют)… Эй, ты!
Гляди и завидуй! - соседям кричать в дорогие кусты.
Сегодня погоды лихие -  до крови дерутся ветра
За сердце любимой стихии, в запале стянув свитера.
- Ты видел? Ты видел? - Я видел! Отметим, запишем, пускай
Потом перепишут. Завидуй! Таким ты напрасно не стал.
А если нас кто-то осудит и если опять не поймут.
Узрев неизбитые сути, как призраки горя и смут,
Затеют хвалёные игры, пророча победу себе…
Мы скажем: – Болезные, шли бы... Смеяться, пока что, не след!..

4. Тётка

У попутчицы "стрела" на колготках,
зябко поднят воротник, по привычке,
и не "сквозь", а словно "вглубь" смотрит тётка
за стекло спешащей вдаль электрички.

Допотопное пальто слишком тонко, 
и ботиночки давно просят хлеба,
а присмотришься—девчонка девчонкой
и глаза её распахнуты в небо...

Память тётку унесла, выдавая
ей картины про безумные танцы,
и она сейчас опять молодая—
в мини юбке и диковинных сланцах.

А вокруг неё подруги и парни,
все общению живому с ней рады—
улыбается она лучезарно
и готова танцевать до упаду...

Тормознул на дальней станции поезд,
и от грёз очнулась странная тётка—
вспомнив мужа, что неделю в запое
и сынка, что третий год за решёткой.

До избы своей добравшись под вечер    
затворяет за собою ворота,
уголками рта улыбку наметив,
напевает мексиканское что-то...

Достаёт из старой сумки покупки:
хлеб, сосиски, двести грамм мармелада—
а сама, в короткой шелковой юбке,
там, внутри себя, танцует ламбаду...

5. Алхимик

Трудами наполняя дни,
Я препарировал стихии*,
Врачуя, размышлял. К Софии*
Стремил надежды, прост и нищ.

И вот - бессмертен (О, Гермес!) -
Вмиг стал великим и счастливым:
Всё меркнувшее - чудно живо,
Столь ощутимо! Шаг стал резв.

Нет устали от чувств - готов
Любить, как юный, восхищаться:
В груди - уверенность пульсаций,
Пьянят мечты - нектар богов!

Вот мотыльком в луче зари
Скончался день - столь краток, жалок...
А мне теперь и века мало!
Повержен враг: судьба, умри!

Но вдруг на пике торжества
Укол пронзительной ошибки:
Прощальный жест - оскал улыбки
В зерцале... - я взглянул едва.

Судьба застыла - не жива:
Лик старика был столь уродлив,
Что и зари последний отблеск
Надежды в клочья изорвал.

Года текут - песок песком...
Века - цепочкою верблюдов.
Я смерть ищу, зову, как чудо,
А та сбегает прочь тайком.

----------------------------------------------------------
* Стихии или элементы — в античной и средневековой натурфилософии четыре первоначальных вещества, к которым также добавлялся «пятый элемент». В средневековье учение о первоэлементах было одной из теоретических основ алхимии и астрологии.
* София, Премудрость — понятие в античной и средневековой философии, иудаизме и христианстве, выражающее особое представление о мудрости или олицетворённая (воплощённая) мудрость.

6. Ангельская улыбка

Говорил я ему: "уйди.
Что прилип ты ко мне, безликому?
Не хочу быть ручным, как выкормыш,
Хоть суди меня, хоть ряди".

Наряжая слепой овцой,
Что ж клыки не спилил, крылатый мой?
Шьёт укор теперь виноватому
В том, что выжил "любой ценой".

Волки смотрят и смотрят в лес,
Ждут - брюхатость луны отколется.
Воя, бегают вдоль околицы.
Что он в душу ко мне полез?

Что он мямлил про стыд и свет,
И на жалость во всю раскручивал -
Я убил бы его, живучего,
Что б избавить себя от бед.

Но когда я остался гол,
И клыки обнажила стая вся
Над душою моей оттаявшей -
Он и близко не подошёл.

Не прикрыл от беды крылом.
Я порвал их и скрылся. Вот он я.
Вся слабинка в клочки размётана.
Я свободен! Но дело в том...

По ночам бередит кошмар:
Память стонет, как будто кается -
Мой Хранитель в снах улыбается,
Как противный слепой комар. 

7. Ангел хранитель или там, где заканчивается жизнь

В конце тоннеля дряхлый старичок,
туника потрепалась и обвисла,
но целый кладезь мудрости и смысла
хранит его пронзительный зрачок.

Какое же знакомое лицо—
быть может из какого-то журнала?
Нет-нет, постойте, я его узнала!
Он был мне дедом, братом и отцом...

Вернее, вместо... Я же сирота.
А он за мною следовал повсюду,
хранил меня—и тело, и рассудок,
от бед, которых и не сосчитать...

Он в детстве колыбельные мне пел,
дул на мои разбитые коленки,
помог, каким-то чудом, стать студенткой
и все капризы юности терпел...

Шептал, накрыв невидимым крылом,
что плакать о любви былой не стоит,
её обманщик просто не достоен, 
а мы себе достойного найдем...

Я с ним прошла почти весь белый свет,
пережила проблемы и курьёзы—
он иногда сушил губами слёзы, 
а иногда давал благой совет...

Сейчас хранитель мой почти без сил—
состарился с проблемной подопечной.
Совсем не ангел я была, конечно,
но он меня так искренне любил... 

Он вел меня по жизни, а теперь,
доставив в Рай, расстанется навечно,
а завтра будет новый подопечный 
хранимым им от боли и потерь...

Возможно, я услышу детский крик
и плач того, кто мне пришел на смену.
Мой ангел, молодеющий мгновенно,
взовьется, чтоб крылом его прикрыть...

И юный, в тогу новую одет,
румян, кудряв, наивен и беспечен,
кивнет мне ободряюще: "До встречи
всего через каких-то сотню лет..."

8. Под небом

Летело пёрышко с небес... Какая птица
его случайно обронила на пригорок,
где ты лежал, раскинув руки? Торопиться
не нужно было никуда...

Жучок упорный
сухой и ломкий стебелёк травы высокой,
как Джомолунгму покорял - вот-вот вершина!
А тот клонился, щекоча то лоб, то щёку,
и ветра тёплая ладонь вихры ершила.

Вершилась маленькая жизнь - в звенящих травах
гремел кузнечиков оркестр, а чуть повыше
расщебеталась воробьиная орава,
как будто споря, кто ты есть, откуда вышел?

И эти "чьи вы?" нарастали нежным звоном,
а звук мотора самолёта - в небе таял.
Ты был ничьим под этим синим и бездонным,
где парашютов белый шёлк кружился стаей.

Большая жизнь казалась яркой, дивной, длинной
прямой дорогой, восхитительным полётом.
И так легко ты покорял в мечтах вершины,
что от предчувствий было чуточку щекотно.

9. Чудо нельзя взорвать

"Мама, не умирай!" Ужаса плотный кокон
Выпустит мотылька знания: "мамы нет".
Чёрная тишина шока. Разбитость окон.
Выходы из метро не открывают свет.

С ласковой добротой глазки изящных кукол
Тропку в волшебность дней дарят легко за так.
Тропка, не пропадай! Мастеру чужда скука.
Чудо рождает жизнь в чутких твоих руках,

Мама... Не уходи. Небо снаружи смугло.
Искренности слова смогут облегчить боль?
В чистеньком фраке мим обнял подружку-куклу
И от дождя укрыл: "другом побыть позволь"

Розочки, башмачки, милый жучок на шляпке...
Чудо нельзя взорвать - нет для него границ:
Чудо летит в сердцах, дарит цветов охапки,
Чудо рождает жизнь светом любимых лиц.

"Мама, не умирай"

----------------------------------------------------------
При взрыве в метро Петербурга погибла известная кукольная художница 

10. Тетя Груня 

 
Она возникла как будто из ничего:      
Лёгким движеньем поправила одеяло,
Руку, свисавшую тяжестью неживой.
И парень сник, и ей улыбнулся вяло.
   
Сильно звенело в ушах от разрывов мин.
Парень зашёлся приступом боли острой.
В эти минуты рушился хрупкий мир:
Мир, разделённый надвое - до и после.
 
Чья-то сестра, любимая мать и жена,
При лазарете - вахтёршею тётя Груня.
Кончится смена - бродит меж коек она,
Ставит компрессы и причитает грустно.
 
Парень всё время в бреду и она спешит -
Гладит его неживую холодную руку.
Что-то бормочет, а в глубине души
Весточку шлёт на фронт сынку и супругу.
 
И дождалась – разошлось по руке тепло, 
Парень очнулся и облегчённо заплакал.
Виделся дом ему в озере ласковых слов
И тётя Груня в цветастом шёлковом платье.

11. Коза

Ого! А вон идет "коза"—
с кем не один провел я вечер:
—Привет! Прости, была гроза,
я не пришел на нашу встречу...

Не злишься, нет? Как я живу? 
Здоров... Ну, если так—простуда.
Туда-сюда, тусовки, ВУЗ...
Нет, не женился я покуда.

Ты что, какая там семья?
Она барьер разгулу плоти!
А я смотрю, что у тебя
весьма окрУглился животик?

Неуж-то есть любимый муж?
Да что ты—любишь и любима?
А фото? Ревности я чужд,
но посмотрю...  Отличный снимок!

Тебе беременность идёт—
явилась стать на смену прыти...
Да что со мной творится? Черт!
Не ожидал таких открытий 
и утонул в твоих глазах,
все тех же, синих и глубоких...
Да ты красавица, "коза"!
А я... Козел я одинокий!

12. Апрелистое

Выпучит глаз голубой на свет
только рожденный апрель
- Как хороша суета сует,
дайте свирель скорей.
Ветка сирени качнется в  такт,
окна всплеснут в унисон,
Крыши заплачут – тик-так, тик-так…
Это, наверно, сон!..
Песня синичья - Не спи-не спи...
пить-пить - подпоёт, маня,  
В дали такие, где зов тоски
не обретает «я».
Там, где бокалы простых сердец
полнятся вечным огнём,
Будет и счастье, зари певец,  
петь, что опять влюблён.
Веришь, не веришь, не в этом суть,
лишь бы решился на всё,
Лишь бы «судьба» улеглась на «пусть»,
громко смеясь – трясёт.
Веру подарит неслышный щёлк
с милым  лимонным, лучом
С ветром, дарящим дыханья шёлк,
с мыслями ни о чём.
Выпучишь глаз золотой... души
на многозвонный апрель,
- Как хорошо-то на свете жить
новой весны моей!

13. Балбес

Что увязался, псина страшная, за мной?
Ты так ободран, что смотреть весьма противно...
Не нюхай сумку, гад! Всё это мне одной,
а не тебя кормить—потрёпанную живность!

Зачем пошла я через этот тёмный двор?
Хотела угол срезать—вот тебе и нате...
Пристал, бродяга, безотвязен и уперт—
не как баран, увы, а как баран в квадрате!

Зачем, башку склонив, ты смотришь мне в глаза?
Уйди с дороги, бестолковый попрошайка!
Прекрасно знаю, что хотел бы мне сказать:
дай колбасы скорей и стать моей хозяйкой...

Ну что ты крутишься, балда, и так, и сяк?
Давай внесем уже в проблему нашу ясность—
я ненавижу всяких чертовых собак!
Мне и одной, ей-ей, живется распрекрасно!

Напрасно ты, хитрец хвостом своим махал—
вот мой родной подъезд и хватит этих трюков...
А ты куда идешь, а ну ка, кыш, нахал!
Вы посмотрите ка—зашел и сел, подлюка...

Сиди пожалуйста, пока не надоест!
Наверно думаешь, что здесь кому-то нужен?
Что улыбаешься и бьёшь хвостом, балбес?
Черт! 
Заходи скорей.  Пошли готовить ужин...

14. Там, где заканчивается страх

Страх, приходящий ночью, всех обнимает крепко,
Сны прогоняя стоном.  Шепчет и шепчет: Ты…
Словно под стылым ветром дрогнешь несчастной веткой:
- Не приходи, не надо, мёртвы твои цветы!..
 
Мысли ранимо сердце и плодородно лоно –
Плачет, рожденный в боли,  город – дитя надежды.
Белый, ажурный, чистый, не оскверненный словом,
Не опалённый сутью – сутью твоей мятежной.
 
Вязнут слова больные в глине эфира. Тонут.
Стены из камня рушат, как бы пробраться - ищут.
Чтоб осмеять недобро твой одинокий  город       
И обрести привычной… много привычной пищи.
 
- Всё отдала – уйдите, капля осталась крови!
В ней лишь любовь и нежность для безупречной жизни…
В ней лишь немного веры – капля последней воли…
Если б могла – возьмите. Всё отдала, услышьте!

15. Янтарь

Наплывала тень… и янтарь тускнел -   
День, который пел на звенящем дне.
 
Суетился всласть за восторг души,
За кусок земли, за аршин тиши.
 
...Укрывала даль и касалась плеч,
Обещала – боль будет мимо течь,
 
Обещала сон – дорогую весть,
Обещала сон... оказалось - смерть.
 
И янтарь дышал из последних сил…
И  дрожал в руках, как осенний лист….
 
И шептал, горя, что ещё живой…
Улыбаясь, тень слушала его…

16. Там, где заканчивается круг

Рассвет всколыхнётся неведомой грустью,  
Родимые плечи обнимет, пылая,
И выйдет старуха, уставшая вусмерть...
Но будет стоять у порога - немая.
 
За пагубой ходят то скорбь, то обида.
То ором тревожат, то сОвестят браннно…
Да слышно частенько – Не годен! In vitro!..
А видно, как падают, падают, пада…
 
Шептали – когда-то она не упала,
И так и ходила по кругу… по жизни.
Шептали, что знает посланников ада…
Шептали -  всё проще - что где-то ошиблись
 
И  книгу судьбы потеряли однажды.
Так будет стоять до закатного чая…
Откуда она – ей опять не расскажут,
Да, впрочем, она не услышит – глухая…

17. Там, где заканчивается боль

И шёпотом-лентой вплетясь незатейливо в утро,
Похожая стану на сон, не успевший растаять
В безвременном лоне небес… я же вырвала память
Из нежно-кровавого «я», как ненужную мудрость.
И выжала сердце до капли в весенние лужи…
Озера, моря, океаны… Звени пустотело –
Ни мне, ни кому-то другому ты больше не нужно,
Осталось до смерти глядеть, как вода заалела.
И слушать немую себя. И какое всем дело
До тела – бездушного тела. Я бога невеста
И в белом. Я белое платье, как кожу надела,
И белые волосы молча сколола к рассвету...
 
...Последнее слово упало, разбилось. Осколки
Рассыпались, влезли в подошвы ботинок.
Забились в морщины дорог, да и только.
И тысячи… тысячи снов уж по ним проходило.
И тысяча тысяч детей от любви народилось.
И до неба выросли, словно ржаные колосья.
В том небе резвились, но что-то игрою разбилось…
Просыпались души на землю икрою лососьей...
Но в этом вина не моя. Я всего лишь хотела
Остаться на время, внимая  эфиру остыло.
Вплетаясь в небесный агат нежно-розовой лентой.
Я сбросила крылья уже над чернильной пустыней...

18. Там, где заканчивается постмодернизм

Там, где забыты все избитые цитаты,
слова стоят, как в общей бане, нагишом,
чуть простовато: скажем, вата - просто вата,
а карандаш утратил связь с Карандашом.

Там ни намеков, ни аллюзий, ни иллюзий,
там не наезжена для мыслей колея,
там слово "блюз" напоминает лишь о блюзе,
"король" и "солнце" - не напомнят ни Луя...

Чужую строчку процитировать, свою ли -
от всех отречься, повторений не любя!
Ведь ждать грозы в начале мая иль в июле - 
не суть! Пусть каждый выбирает для себя!

Там, где бессильно даже то, что в целом - верно,
где за чужой строкой не ходят по пятам,
там, где кончаются ужимки постмодерна -
живет Поэзия!
А может, и не там.

19. О полярности желаний 

Наплывала тень разлада, как краш-тест на прочность брака,
Полуночное светило ухмылялось за окном.
От банальности претензий ЕЙ хотелось горько плакать,
Эго буйно прорастало в одиночество вдвоём.
 
У НЕЁ из предпочтений пряный фреш из звёзд упавших,
Беф роти под лёгким бризом, бейлис  с дымкой голубой…
ОН любил тарань и пиво, пироги и борщ домашний,
В выходные на диване хрумкать чипсы под футбол.
 
От полярности желаний и упёртости супругов
Не спасёт отдача долга, если тошно лечь в постель.
Постепенно заражались неприязнью друг от друга,
Повышался тон и градус, снизив лексику страстей.
 
Трудно сдерживать порывы, не ответив ненароком,
Возражений накопилось столько –  мама не горюй!
Потому и вспоминала, не мечтая о высоком,
Как усердно мыла рамы – всё согласно букварю.
 
Преступленьем – «незабота» о комфорте для мужчины!
А ОНА в окно смотрела и была не с ним, не здесь:
Облака в чернильном небе, словно пенка капучино,
Жаль, укорами в квартире «изрешечен воздух весь»*
 
Не уйти в себя, не выйти, как Луна в дозор бессменный -
Ей хотелось раствориться в микрокосме зыбкой тьмы,
Распиная «есть» и «надо» на кресте своих сомнений:
Если взвесить «за» и «против» – «я плюс ты» не станет «мы»…
 
Может, снять с себя проблемы и в шкатулку хмурый вечер
Запереть, досье заполнив под секретным грифом «Нет»?
Шалью тёплого апреля так легко закутать плечи,
Звёздной пылью красить веки и вдыхать вишнёвый цвет.
 
Подарить себя Другому, чьи стихи подобны чуду?
Для НЕЁ поклонник Музы – идеал и божество.
Жизнь доступно объяснила – рифмой к «крови» сыт не будешь.
И ОНА, себя ломая, молча слушала его.
___________________________________________
* - из ст-я О.Мандельштама «Собачья склока»

20. Легкое, хрупкое, живое... на шёлке

Невыносимой легкости небес
Слагаю дня безрадостную песнь
И отголоски складываю в ночь.
И в ночь молюсь, как старая свеча.
И в ночь ложусь, вздыхая и ворча:
- Уж ночь меня сумеет доволочь
 
До тишины из хрупкости невест,
Откуда я зачем-то в муках  слез
И заревел, как принято: – Живём!..
Какая боль!.. Какая, боже, боль -
Твоя неоспоримая любовь,
Которой я на годы бережён!..
 
…Слетает шелк, шипящий, бытия.
И снится мне – сверкая и струясь,
Я обнимаю радужную твердь,
Чтоб поцелуем - горестным «прости» -
Не расплатиться – волю обрести,
Ту, что украла, думается, смерть.

21. Былое

 
Былое - клочки мозаик
Из лиц, из событий... вех.
Былое не исчезает,
Не тает, как вешний снег.
 
Удачи, невзгоды, штормы,
Открытия, пряник, кнут -
Они переходят в формы
Иные, и в них живут.
 
Ты спишь. Подсознанье - копит.
И в нём глубоко сокрыт
Отчасти – бесценный опыт,
Отчасти – внезапный стыд.
 
Нас прошлое вдруг уколет
В унылой глухой тиши
Иголкой фантомной боли
В пустой уголок души.
 
Былое стучится. Кстати,
Не стоит ворчать, когда
Свои векселя к оплате
Предъявит, спустя года.
 
Былое хотим сберечь, но...
Закончится позитив.
Оно нас сожрёт, конечно,
В прошедшее обратив...

22. Black hole

Повинуясь закатному солнцу, бегу в себя.
Закрываю замки, забиваю щитом окно:
не услышу ни шума божественного дождя,
ни рассветного шарканья солнечно-красных ног.

Засмеяться последней мешает боязнь беды.
На руинах любви не заплакать - уже не грех.
Всё, что раньше спасало, затёрто до чёрных дыр.
В чёрных дырах нельзя оттолкнуться и плыть наверх.

Там, где больше тоски, чем любви на квадратный метр,
не растут африканские страсти и белый мирт.
Это - почва для кофе, ментоловых сигарет,
бесконечных "зачем?" в чёрных дырах пустых квартир...

23. Эшафот

Вот-вот за тучу солнышко зайдет,
поёт овсянка, терпко пахнет мятой... 
Передо мной высокий эшафот—
ступеней, грубо слаженных, с десяток.

О, Господи! Ведь ты же где-то там—
добавь мне сил в мои почти семнадцать,
чтоб не доставить радость палачам,
не дрогнуть и с достоинством подняться...

Как больно тычет дулом в спину враг,
горбыль-доска босую ногу лижет...
Спасибо, Бог, за этот первый шаг,
который сделал нас с тобою ближе.

Ступень вторая плачет и поёт,
как матушка, читая похоронку,
а третья и четвёртая не в счет—
скрипят противно жалобно и тонко…

Спаситель, отведи мои глаза
от той верёвки, что вверху маячит—
я мог бы ею лодку привязать,
с которой по весне с отцом рыбачил.

Еще ступень, еще, еще, еще—
и небо опускается на плечи.
Я, Отче, за грехи свои прощен?
Скажи, что да—мне сразу станет легче.

Да я и нагрешить-то не успел,
чему-то все учился постоянно.
Еще не стёрся с пальцев школьный мел—
с экзаменов—и сразу в партизаны...

Последняя ступень—конец пути.
Я стал взрослее, собранней и строже.
Жаль, не познал любви еще... Прости, 
что никогда в тебя не верил, Боже...

Веревка шею обвила кольцом.
Спокойно! Страх показывать не надо.
Я улыбнусь мучителям в лицо,
пусть корчатся от злобы и досады...

________________________________________________________________

Правила голосования:

• срок голосования привязан к сроку прохождения голосования в шестом туре МПК-3;
• шорт-лист - до пяти конкурсных стихов (простое упоминание - 1 балл, первое место - 4 балла, второе - 3 балла, третье - 2 балла)
• проводим Угадайку; подозрительные личности: Наталья, Декабрина Ахова, Светоносова, Блондинко Чо, Александр Пономарев, Ирина Акс, София Сонетта, maarv, Неледи Ли, Александра Юсупова
• разрешается комментировать и критиковать конкурсные работы, не забывая о существовании Админа; зрителям, не имеющим причалов, для этих целей можно пользоваться посредничеством КнГ (kongraf@rambler.ru)
• авторам разрешается спорить с критиками, уличать их в невежестве, тенденциозности и зашоренности (строго в пределах нравственных норм, принятых в европейском обществе XX-XXI веков и Правил общения на Пристани, установленных в момент её образования); раскрытие инкогнито при этом воспрещается - пользуемся личкой КнГ и почтовым ящиком kongraf@rambler.ru