+-
Они приходят
2-й тур. Произведение № 1. Изображение №1.
***
Я зажёг ночник и не ждал войны,
Сон мой – призрак вырос из-за спины,
И поплыли легкие, как века,
Предзакатные облака.
Ниоткуда возникли: я ввысь глядел,
Первый чёрен, второй будто скатерть бел,
За добро один, а за зло – другой:
Отщепенец, птенец-изгой.
Холодел под вечер гранит горы,
И по зову древней своей игры
В смертной битве сошлись они надо мной,
Как над пропастью ледяной.
Так сгустился воздух от пенья крыл,
Что и там во сне я глаза закрыл.
А проснулся – в утренней тишине
Всё сражались они во мне.
******************************
Что я пил намедни – не помню сам…
Помню: что-то шлёпало по усам…
Но – «поплыл» … и стало мне всё равно,
Кто там рос за моей спиной.
Кто-то рос… но выросло чёрт-те что:
То ли два драчливых коня в пальто,
То ли два задиристых петушка…
Я не помню…
…гудит башка…
И мелькали «лёгкие, как века»
То ли перья, то ли коней бока.
то ли белой скатерти два куска…
я не понял ещё пока…
И настолько стал белый свет не мил,
«что и там во сне я глаза закрыл»
И подумал: нафиг я столько пил?
Не умеешь – не пей, дебил!
А проснулся: тихо. Ещё мутит.
Был ужасен мой чёрно-белый вид.
И валялась скатерть. А рядом с ней
Три пера и пальто… коней.
8. Высвободясь, отмоемся от чернухи
+-
Произведение 50.
Тема: Изображение № 5
Ты, сжимающий руку мою, скажи…
Ты, сжимающий руку мою, скажи:
куда уже выше надстраивать этажи,
свивать винтовые лестницы изо лжи,
блуждать, заблуждаясь, где вымысел, где - жизнь?
Днем вверяешь мне душу, ключи, печать,
но в ночь отрекаешься, рубишь себя с плеча,
смиряя тоску заточенного палача.
И рушатся замки, и, высвободясь от чар -
мы свергаем друг друга и города,
и падаем, словно птицы с куском гнезда.
Из пастей гаргулий сбегает рекой вода,
и вьется туман, словно синяя борода.
Снег, коснувшийся неба, стремится в грязь.
Зима, размягчаясь, впадает в седой маразм.
Так наши фантазии топят и топчут нас,
Но вновь испаряясь, и снова переродясь -
ты подаёшь мне руку.
Зима, размягчась до грязи, горда,
Седея, маразм облепил провода,
Птицы, отмёрзнув, падают в никуда,
Увлекая с собой по куску гнезда -
Мы отпустили фантазии в пляс,
Вальсируя, те затоптали нас,
Вместе с ключами, которые потерясь,
В ночь умыкнули печать и связь
Между вымыслом и реальностью (О, М. Фрай!):
Отрубя, разрушить - вот это рай,
Обернясь мистером и миссис Хайд,
Погрузить лондонский смог в тайд!
Испаримся по утру в тучные миражи,
Снова соединясь кусочками лжи
В радугу, красочно: "Милая, не тужи -
Отмоем слезой от чернухи жизнь!"
9. НЕзаконНОрожденная
+-
Когда на свет появилась мгла
(орала, бедная, как могла)
ты мной была.
Сказала, вся посерев лицом
(так мне казалось уже потом),
он, мол, случайность,
нелепость – раз,
и были мы,
и – не стало нас.
И мгла, родившись, вошла в поток:
смотрел раскинувшись в потолок,
лежал крестом
(казалось, что на кресте),
и были женщины,
но не те.
Бросал, набирая тебя (ты как?),
на ноготь мизинца нанес, чудак,
твой черный, как и сама ты, лак
сережки в уши вставил – фетиш,
по барабану,
с тобой бы лишь.
И вот дозвонился,
отправился в провода:
- Привет!
- Привет!
(голос из никогда).
А дальше: мат, оскорбленья, бла-бла, бла-бла,
вот так на свет и нисходит мгла.
Когда рождалась кобылка Мгла -
из лона вылетела стремглав,
и мать-роженица не ржала,
(дочь семимесячною была).
Вся пегая (или мордой лица?),
иль показалось, что не в отца?
и мысль щипала, так, слегонца:
коней в округе голов, так …цать.
И, словно пробкою в потолок,
догадка: кто это сделать мог -
тот мерин сивый, что с виду строг,
и подозрительно быстроног!
Звонил, справляясь о ней, в роддом,
и пьяно ржа, говорил с трудом,
(обмыл копытца). Ну а потом
уснул мертвецки, здоровым сном.
А муж роженицы, вороной,
аллюром топая (стороной),
решил – не стану я жить с женой,
к соседке уйду - к гнедой.
Табун судачил, мол, бла-бла-бла..
измену как допустить могла?!
(При комитете кобыл была),
по виду не скажешь, что б…
И незаконной кобылки крест,
нести по жизни Мгле средь невест,
мол - мерин сивый её отец.
На этом сказке моей - (π) конец.
10. Кошмар
+-
Вариация на тему Произведения 1
***
Я зажёг ночник и не ждал войны,
Сон мой – призрак вырос из-за спины,
И поплыли легкие, как века,
Предзакатные облака.
Ниоткуда возникли: я ввысь глядел,
Первый чёрен, второй будто скатерть бел,
За добро один, а за зло – другой:
Отщепенец, птенец-изгой.
Холодел под вечер гранит горы,
И по зову древней своей игры
В смертной битве сошлись они надо мной,
Как над пропастью ледяной.
Так сгустился воздух от пенья крыл,
Что и там во сне я глаза закрыл.
А проснулся – в утренней тишине
Всё сражались они во мне.
Я задул свечу и не ждал колбас.
Сон меня в ночи терпеливо пас –
Легкий, будто средний прокатный стан.
И - напал, раскатав уста.
Без малейшей возни он меня пленил.
Полноводный и длинный, как речка Нил.
Подточить свой нос не успел комар -
Превратился мой сон в кошмар.
Холодел от страха вспотевший лоб
В центре смертной битвы доброт и злоб.
Будто я напужался и дубу дал
И откинулся глыбой льда.
Пели крылья, уши и поп Кондрат -
В унисон и восемь часов подряд.
А к утру, другим преподав урок,
Я в отдельных местах промок.
11. Сегодня я в объятьях мыслей...
На произведение 6 (второй тур):
"Сегодня трудно мне дышать, сомненья душат не спеша,
Вот-вот ослабшая душа покинет тело. "
Сегодня я в объятьях мыслей
Мог до утра и не дожить:
Сперва меня сомненья грызли,
Затем душили от души.
Терзали медленно, с оттяжкой,
Впиваясь в немощную плоть.
Жевали тему доли тяжкой
Под самым режущим углом.
Добить сомненья не спешили,
Куда им, в общем-то, спешить.
От страшных мук росла решимость
Стать кем-то сильным и большим.
К утру от мыслей я отбился,
Дышал свободней и бодрей.
Но на пути к вершине смысла
Рассудок съехал набекрень.
12. Тут помню, тут не помню
+-
Вариация на тему Произведения 2
А был ли мальчик?
...а восемьдесят лет тому назад
я бегал пацаном по перелескам
и переулкам, лазил ночью в сад.
Любил рыбалку. Ах, какую леску
однажды я стащил! Гулял весь день...
Был часто бит, в ответ отсыпав сдачи.
Курил бычки... Я счастлив был везде,
повизгивал от радости щенячьей.
Подробностей припомнить не могу.
Путь в детство - за сгоревшими мостами.
Оно - как зёрна, стёртые в муку,
оно во тьме, лишь проблески местами.
Проходит всё, хотел бы знать куда.
Где тот амбар, в котором всё хранится?
Мне кажется, я старым был всегда...
Кружат воспоминания, как птицы,
то чёрная, то белая... И те
в гнездо летят всё реже. Я им рад, но
вот-вот они исчезнут в темноте,
гнездо их опустеет безвозвратно.
Я стал как дом - прогнивший до стропил,
ничейный дом, потрескавшийся, тёмный...
- А был ли мальчик? - спросите. - Да, был.
- Каким он был? - вы спросите. - Не помню...
Нельзя вернуть времен минувших взад -
Сие звучит до нервной дрожи веско.
Но помнят до сих пор забор и сад,
Как я в соседской хате тырил леску!
И как меня потом лупил сосед,
Пока ремень и руки не устали.
О том в селе в деталях помнят все.
И только я не помню – ни детали.
Ни как из школы выгнали потом -
За то, что в класс принес бутылку джина,
Ни то, как загремел в казенный дом –
Колонию строжайшего режима …
Водой в песок ушли мои года.
Сидю, о них тоскуя - жалко птичек.
Сдается мне, я вором был всегда
И все тащил – от удочек до спичек.
Бывало, что и рыбку покрупней
Счастливый случай нес мне прямо в сети.
Как вспомню, вздрогну – что я делал с ней!
На выдумку горазды наши дети.
Отпиливал ей лобзиком плавник,
А ночью видел в снах каменоломню...
Да, мальчик был. А позже был мужик.
Но сколько отсидел – уже не помню…
13. Дислексия, или фефекты фикции
+-
Вариация на тему Произведения 3
Нечувствие
«избави мя… окамененного нечувствия»
Свт. Иоанн Злотоуст
Окаменённого нечувствия тиски
Сжимаются, расплющивают душу…
Две птицы перемирие нарушив,
Сражаются… Их мысли далеки,
Не достигают разума и сердца!
Но от решения судьбы не отвертеться.
Пока я жив, ответ не предрешён:
Куду пойду? Какую птицу слушать?
Окаменение… слова всё глуше, глуше!
Но почему-то жив пока… Ещё
Не всё! Не всё потеряно – Надежда:
Что будет белая…
и для меня одежда.
Окаменели уши и язык.
Сказал бы что-то умное, да где там!
Непросто быть дислексику поэтом …
Хотя, по правде если, я привык.
Слагаю вирши - ни уму, ни сердцу,
Но как-то удается отвертеться.
Предрешены ответы, хоть вопрос
Я как бы сформулировать не в силах.
До умных изречений, сердцу милых,
Я, несмотря на возраст, не дорос.
Но, пусть получим Нобеля едва ли,
Мы в белых тапках критиков видали!
14. Проклятый дар
+-
Вариация на Произведение 5.
Тема: Изображение № 1
Проклятый дар
Он помнил всё: проклятый дар
за ним пришел из прошлой жизни,
из тех времен, когда Всевышний
бродил по древним городам.
Он вспоминал в своем углу
на Ломоносовском проспекте,
как дул с Кедрона пыльный ветер,
и небо падало во мглу,
как за неясной тенью вслед
он шел уверенно и быстро,
как бились факельные искры
о тридцать чёртовых монет.
Когда в кайму былого дня
луна вползала коромыслом,
а в голове чумные мысли
метались стаей воронья,
кривился в муках тонкий рот,
менялись хроники и лица.
Вот снова пыль, дорога мглиста,
витиеватый поворот
в тропу, где зло смеялось всласть,
где пахло облако овчиной,
и грязь на кожице осины,
как кровь на ране, запеклась.
Он слышал звон дурных монет
в дрожанье старого трамвая,
когда жена его, зевая,
твердила рядом: «Бога нет».
Летели птицы в никуда,
клевали в голову, покуда
он убивал в себе Иуду,
недоубитого тогда.
Проклятый дар держал в руках,
Когда пришли за ним из МУРа.
И с тех времен он - не фигура,
А бывший взяточник, з/к.
Он вспоминал, хлебая щи,
Точнее, жидкую болтушку,
О том, как он, чиновник ушлый,
Попался, будто кур в ощип.
Не ждал от скромной взятки бед.
Наворовал за жизнь - вагоны,
А погорел на миллионе
Проклятых чёртовых монет.
Когда в заначке под биде
Нашли еще и баксов кучу,
Он понял - срок заметно круче
Ему назначат на суде.
Услышав лёгкий хруст банкнот
В умелых пальцах вертухаев,
Жена, страдальчески вздыхая,
Сказала с чувством: "Идиот!"
Ушло богатство в никуда,
Нет ни супруги, ни свободы.
Лишь тайничок за огородом,
Так и не найденный тогда.
15. Много шума из ничего
+-
Вариация на тему Произведения 4
Тема: Изображение № 1
Пари
Та война на пространстве, людьми обжитом,
что ведут испокон Колдовство с Волшебством,
в благородных сраженьях, в бою плутовском,
на земле этой грешной не кончится...
То дерутся, а то заключают пари
и молчат визави от зари до зари,
палец чёрной свечи белым светом горит,
да посредником бродит Бессонница.
Пусть уже над одним неба темный вельвет,
у другого в окне полыхает рассвет,
но никто не желает нарушить обет
и пари проиграть на молчание.
Оба очень упрямы и страшно горды -
чтоб из горла не вылетел звук ни один,
из кувшина во рты родниковой воды
набирают побольше отчаянно.
Так, без сна, эти двое проводят года -
не уступят друг другу они никогда,
ну а если в сосуде иссякнет вода,
то Бессонница тут же, размашисто,
зачерпнув из холодных бездонных пучин,
ни секунды не медля, движеньем одним,
снова временем гнутый заветный кувшин
наполняет до края без жадности.
И безмолвие власть обретает опять!
Чтоб, заснув, не нарушить молчанья печать,
эти двое пытаются пальцы кусать,
не давая свободы проклятиям.
И беззвучно кричат, не считая минут,
после взглядом сопернику глотку заткнут
и воды из кувшина, что вечностью гнут,
набирают во рты виноватые.
Каждый вроде к Бессоннице старой привык,
но один только веки прикроет на миг,
и дремота развяжет бедняге язык,
на проруху старухе Бессоннице.
Слово к новому бою послужит звонком,
и война, что ведут Колдовство с Волшебством,
в благородных сраженьях, в бою плутовском,
никогда на земле не закончится...
Та бутылка портвейна излишней была -
Свой горячечный вид я довел до бела.
И, наверно, поэтому рыба-пила
Мне привиделась в банке селедочной.
Я то падал в салат, то лежал на полу,
Оторвал от халата в прихожей полу
И скулил одиноко на парочку лун
Ближе к ночи на станции лодочной.
Не смущаясь ничуть, трогал неба вельвет
И, растрогавшись вдрызг, не заметил рассвет.
Но с рассветом остыл придорожный кювет,
Чем лежанию в нем не способствовал.
Мы, поэты, упрямы и страшно горды -
Как татаро-монголы из ханской орды,
Но чувствительны к чарам горячей воды
И квартиры со всеми удобствами.
Можно нА спор, конечно, и ночь провести
Лишь бы где, лишь бы с кем – это нынче в чести,
Как какой-то курнувший травы трансвестит
Или стыд потерявшая Ксения.
Но потом возвратишься в потоки машин,
И отыщешь на кухне заветный кувшин,
И рассолом зальешь пепелище души,
Уповая на оной спасение.
Только выпивка власть обретает опять!
Несмотря на цирроз и сигналы в печать
И попытки милиции локти кусать,
Высыпая на пьющих проклятия.
Не дают результатов ни пряник, ни кнут.
А настаивать станешь – за пару минут
За поллитру в России в баранку согнут,
И в деревне, и на предприятии…
Продолжаю рассказа тягучего нить.
Гражданином обязан рифмующий быть.
Только, если при этом проявлена прыть,
То могу схлопотать и по роже я.
Мыслей мало, зато жутко тесно словам -
Так, что строфы расходятся даже по швам…
Если честно, добавить мне нечего вам,
Вот и лью из пустого в порожнее.
16. Профессиональная травма
+-
Вариация на тему Произведения 5
Произведение 5.
Тема: Изображение № 1
Проклятый дар
Он помнил всё: проклятый дар
за ним пришел из прошлой жизни,
из тех времен, когда Всевышний
бродил по древним городам.
Он вспоминал в своем углу
на Ломоносовском проспекте,
как дул с Кедрона пыльный ветер,
и небо падало во мглу,
как за неясной тенью вслед
он шел уверенно и быстро,
как бились факельные искры
о тридцать чёртовых монет.
Когда в кайму былого дня
луна вползала коромыслом,
а в голове чумные мысли
метались стаей воронья,
кривился в муках тонкий рот,
менялись хроники и лица.
Вот снова пыль, дорога мглиста,
витиеватый поворот
в тропу, где зло смеялось всласть,
где пахло облако овчиной,
и грязь на кожице осины,
как кровь на ране, запеклась.
Он слышал звон дурных монет
в дрожанье старого трамвая,
когда жена его, зевая,
твердила рядом: «Бога нет».
Летели птицы в никуда,
клевали в голову, покуда
он убивал в себе Иуду,
недоубитого тогда.
Я помнить мог бы, но – увы,
Отшибло память на батуте.
Когда Всевышний плоско шутит,
Нередки травмы головы.
Пытаюсь вспомнить институт
Родной советской физкультуры,
В котором олухи и дуры
Часами прыгали в поту.
Я тоже прыгал – выше всех,
Взлетал, подобно гордой птице,
И даже пробовал кружиться,
Чем дур толкал на смех и грех.
Но в тот, теперь далекий день
Была нелетная погода,
И по закону бутерброда
Случилась форменная хрень.
Скривился в жутких муках рот
Когда батут минуя тупо,
Вошел в тропу, а также в ступор,
Студент, как в толщу грядки крот.
Я слышал дивный звон в ушах,
Из глаз летели стаей искры.
Кричали: «Скорую! И быстро!»
Но та катила не спеша…
С тех пор прошло немало лет.
Я весь потрескался в натуре.
Жене своей, набитой дуре,
Твержу, что счастья в жизни нет.
Шуруют годы в никуда.
Тоска приходит им на смену.
Я хороню в себе спортсмена,
Недоубитого тогда.
17. Довели меня девушки...
+-
обобрали...
Произведение 10.
Тема: Изображение № 1
Музе
Мозаичная суть естества, запылённость душевного склада,
Занята чепухой голова без раздела на боль и на радость.
Незаметно, но время пришло: перекрестие в бликах лампадки.
Видишь, ангел твой стал на крыло – не играй с провидением в прятки.
Быстротечно игра надоест, рассужденья потянут в дорогу.
Раздели, муза, путь и ночлег, поддержи в непростом диалоге:
Сто решений, здесь - да, а там – нет, в промежутке меж адом и раем.
В тесной связке, ты примешь обет со словами «люблю, дорогая»?
Довели меня девушки (две!), несравненные Рая и Ада:
Только эхо в моей голове, как внутри опустевшего склада.
Обобрали. Такая игра…Убежали, сыграв мне на нервах.
Там ведь были – лосось и икра, и мозги заливные в консервах.
В голове было снеди полно, как на складе приличной столовки.
Макароны, котлеты, вино – всё с собой утащили, плутовки!
Закатили бесплатный концерт с декламацией оды хвалебной,
Обещали из вафель десерт , но не дали и корочки хлебной…
И, наказан судьбиной лихой за доверчивость к людям, однако,
Я в башке шевелю чепухой и голодный сижу как собака.
И ни музы, ни радости нет, сам себя, бедолагу, ругаю...
Той, что мне приготовит обед, я промолвлю: «люблю, дорогая».
18. Реминисценция, или Предателей к ответу!
+-
Вариация на тему Произведения 6
Тема: Изображение № 1
Меня бездарно предал друг...
Сегодня трудно мне дышать, сомненья душат не спеша,
Вот-вот ослабшая душа покинет тело.
Как будто комнатная моль, шуршат и сыплют в раны соль
И мысли чёрные, как смоль, и мысли белые.
Меня бездарно предал друг, темно и гадко стало вдруг,
Распался мой привычный круг на «до» и «после».
Из отколовшихся частей сложились беды всех мастей,
И квинтэссенция страстей зажглась по-взрослому.
Казалось, есть надёжный тыл, но только тыла след простыл,
Как только выступила пыль возможных тягот.
Понятно стало - ты один и друг себе, и господин,
И если хочешь победить, то не затягивай.
Жизнь не для слабых и больных, она балует остальных,
Тех, кто с характером стальным и гордой волей.
Так стисни зубы и борись, не падай вниз, а падай ввысь,
И всем на зависть поднимись над недовольными.
Тогда и вспомнит бывший друг, что он попал в порочный круг,
В котором нет ни плеч, ни рук, чтоб опереться.
А ты свободен и плечист, и перед богом тоже чист,
И открываешь чистый лист без камня в сердце.
Душил его я не спеша - слабели тело и душа,
Ведь как-никак, а кореша мы с гадом были.
Но, аки комнатную моль, забыв про сон и алкоголь,
Я додавил его без шуму и без пыли.
Меня бездарно предал друг, когда я писал на ветру -
Мы с ним распили по ведру, и было надо.
А этот отпрыск сволочей закрылся с помощью ключей
И вынул вдруг бидон «ничей» - не лимонада.
Я от обиды протрезвел, потом взревел, как дикий зверь,
И выбил запертую дверь одним ударом.
Ведь он меня не подождал, и значит - больше не дружбан,
И схлопотал на кумпол жбан - я крут недаром.
Жизнь не для слабых и больных, в момент отсеивает их,
А кто накачан и не псих, тот против моли.
Он смотрит вдаль, а также ввысь, редискам рядом рявкнув «брысь!»,
И жизнь, в натуре, зашибись, пока на воле.
Сижу на нарах я теперь, а друг – в реестре для потерь,
Но ты меня, пацан, не мерь судебным взглядом.
Засунь в карман дурацкий смех. Закон суров, и он для всех.
Пить в одиночку – смертный грех. К ответу гадов!
19. межпоЗвоночное
+-
Блуждая в тёмном лабиринте,
Где - стены, стоны и тоска,
Не рефлексируйте. Замрите.
На час, на месяц, на века.
Здесь нет ни давности, ни срока,
Здесь у Судьбы её откос,
А с неба смотрит чье-то око,
Ища душевный сколиоз,
Под вечер, колдовством закляты,
Ломая облачности фронт,
Летят не голуби, а скаты,
Клинообразно в горизонт./ Произведение 16. Блуждая в.../
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух...
…А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск. /А. Блок/
В моем мозгу, не рефлексируя,
блуждает тёмная тоска,
по стону собираю с миру я
и замираю. На века.
Закляты гены и аллели,
летят ежи и кашалот –
те, кто намедни не сгорели,
крылами машут мне с высот,
Под вечер, ног и рук не чувствуя,
поскольку люпус без крыла,
предамся нежному искусству я:
словами лить колокола.
Кривится диск, моргает око,
миопатичен сколиоз,
и нет ни выхода, ни прока,
судьба стремится под откос.
Не верю я в финал трагический,
нырнув в спасительный сезам,
я перечту себя критически,
и блогу душу передам.
20. Почтенная публика, где ваши ноги?..
Почтенная публика, где ваши ноги?
Не верьте обёрткам, рекламам, клише!
Полезная кола, мясные хотдоги
и сыр в мышеловке – навязли уже
в зубах и ушах. Принимая на веру
чужие привычки и менталитет,
заимствуя мысли, язык и манеру,
рискуете вечно нести этот бред.
Идите на «вы», голосуйте ногами,
ломая рутину и стереотип,
не будьте сосудами, будьте богами,
не бойтесь самшитом прослыть среди лип.
21. Когда в башке поселилась блажь…
+-
Вариация на тему Произведения 7
Произведение 7.
Тема: Изображение № 1
Когда на свет появилась мгла…
***
1
Когда на свет появилась мгла
(орала, бедная, как могла)
ты мной была.
Сказала, вся посерев лицом
(так мне казалось уже потом),
он, мол, случайность,
нелепость – раз,
и были мы,
и – не стало нас.
И мгла, родившись, вошла в поток:
смотрел раскинувшись в потолок,
лежал крестом
(казалось, что на кресте),
и были женщины,
но не те.
Бросал, набирая тебя (ты как?),
на ноготь мизинца нанес, чудак,
твой черный, как и сама ты, лак
сережки в уши вставил – фетиш,
по барабану,
с тобой бы лишь.
И вот дозвонился,
отправился в провода:
- Привет!
- Привет!
(голос из никогда).
А дальше: мат, оскорбленья, бла-бла, бла-бла,
вот так на свет и нисходит мгла.
2
я люблю тебя
ветер колышет кроны
ветер кажется во все стороны
слышишь
вопреки неверью невстречам прочим
я люблю тебя
утром ли днем ли ночью
даже если
места нет здесь для «даже если»
вместе мы или на расстоянье вместе
я люблю тебя
бесконечной любовью чистой
лекарь-слово-Бог надо мной лучится
потянись ко мне
светлой душой-рукою
обретенная сила любви строкою
до тебя долетит обнимет
я люблю тебя
я спасаю тебя
отныне
1
Когда в башке поселилась блажь,
возьми и физию напомажь -
в три слоя аж.
Ну, чтоб зазря не сереть лицом.
Надень серьгу, нацепи кольцо
и в юбку сунь
располневший стан -
кажись, пацан,
а чувихой стал.
Потом, войдя не спеша во вкус,
Надень на шею три нитки бус.
Перекрестись -
- это ж в первый раз,
и топай в клуб,
где играет джаз.
Стреляй глазами туда-сюда.
Но есть не надо - во вред еда:
ответ проморгаешь, что тогда?
А вон под столиком слева мышь
сидит, скучает.
Давай, вопи ж!..
Ну вот и дождался.
Один подошел.
- Привет!
- Привет!
(пахнет нехорошо).
А дальше: мат, оскорбления («Трансвестит!»)
Нет, видно, надо домой грести.
2
я люблю когда
ветер колышет кроны
но больше все-таки – макароны
слышишь
вопреки зазывам продуктов прочих
обожаю их
утром ли днем ли ночью
даже если
места в желудке как бы нету
не подумаю даже сесть на диету
обожаю их
и улыбка ползет по лицу
слава Богу - пекарю-итальянцу
и тянусь я к ним
всеми частями тела
от этого тело в разных местах вспотело
обнимаю нежной душой пиита
обожаю их
пожираю их
с аппетитом
22. Мусор
+-
Вариация на тему Произведения 8
Тема: Изображение № 1
Камень
Каждое утро Софья приходит в сад,
Сядет напротив, молвит неспешно мужу:
- Полно, мой милый, слов не вернуть назад,
Милость есть Бог, а Богу любовью служишь.
Вижу, пробились зёрна, взошла вина,
Вызрела болью, в тело пустила корни.
Знаешь, мой верный, битва уже видна,
Светлая вера тёмные мысли гонит.
Софья вздыхает, крестится, – быть беде,
Слышишь, мой стойкий, снится, стоит на стогне
Вниз головой распятие на кресте,
Ради забавы, крепко стоит не дрогнет.
Софья руками нежно коснётся лба,
Сила течёт ручьём из её ладоней:
- Чуешь, мой сильный, трусость теперь слаба,
Стоит ли слёзы лить о печали дольней?
Он отвечает: “ Боль до сих пор остра,
Каждое слово резко, подобно граю”.
Пётр забыть не может, из уст Петра
Трижды звучало: “ Нет, я его не знаю”.
Каждое утро мусорит вновь пиит.
Сядет за клаву, молвит тихонько слово:
- Полно ломаться, конкурсный стих горит!
Милость яви, не то поменяю снова.
- Видишь, пробились рифмы, взошла строфа,
Вызрели строчки, кое-где - перезрели.
Сам я, к тому же, полный в стихах профан
И ни фига не смыслю в пиитском деле.
Тяжко вздыхает, крестится – быть беде:
Снова напишет, видно, сплошную ересь.
Утру на смену приходит нахальный день,
Солнце в окно смеется, ехидно щерясь.
Гонит поэт на-гора «самогона» муть,
В облаке грез о премии и награде.
Пальцы устали, просят передохнуть…
Может, ногой попробовать, хохмы ради?
Вот наконец привычный оскал луны.
Точно такой же носит супруга Ира.
Мешкать не стоит, ибо из уст жены
Трижды звучало: “Вынеси мусор, ирод!”
23. Хрущёбский бит
+-
Вариация на произведение 16.
Тема: Изображение № 2
Блуждая в...
Блуждая в тёмном лабиринте,
Где - стены, стоны и тоска,
Не рефлексируйте. Замрите.
На час, на месяц, на века.
Здесь нет ни давности, ни срока,
Здесь у Судьбы её откос,
А с неба смотрит чье-то око,
Ища душевный сколиоз,
Под вечер, колдовством закляты,
Ломая облачности фронт,
Летят не голуби, а скаты,
Клинообразно в горизонт.
Блуждая в тёмном лабиринте,
Не чувствуя ни сна, ни ног,
Услышишь чьё-то "помогите!",
Как раздражающий звонок,
Но - не ответишь. Сложишь крылья
И вспомнишь, кто там "lupus est",
Мол, сыт по горло серой пылью,
Несостоявшихся надежд.
И даже если боги внемлют
Молитвам, клятвам и слезам,
Разверзнет под ногами землю
Так кстати взявшийся сезам,
То - рухнешь в бездну. Крылья вскинешь -
И канешь, поминая мать.
И не сказать, что это - "финиш",
Но и другого не сказать.
Блуждая в старенькой хрущёвке,
Где планировка – просто сюр,
Не воротите нос и щёки,
Я вас настойчиво просю.
Здесь нет ни смысла, ни удобства,
Здесь пол и стены под откос.
А шо хотели вы от бокса,
Жилищный спасшего вопрос.
Под вечер пьяные соседи
Ломают весь любовный фронт,
Когда о северных медведях
Орут с балкона в горизонт.
Вставая ночью до сортира,
Не зацепив жену «ни-ни»,
Услышишь, как в седьмой квартире
Подругу любит призывник.
Но не ответишь. Нинка ночью
Таких отвесит тумаков,
Не только секса не захочешь,
Забудешь вовсе про любовь.
И даже если к Богу внемлешь,
Мол, очень мне нужна amore,
Опустит вновь тебя на землю
Так кстати взявшийся ремонт.
И станешь мастером бесплатным,
И скажешь, вот, засада, мать
Твою, живым, отборным матом.
Но по-другому не сказать.
24. Ворона и поэт
+-
Вариация на тему Произведения 9
Тема: Изображение № 1
Осень ли, весна ли...
Осень ли, весна ли... Всё едино,
Дни идут, бездумны и легки.
Было так: послал Господь к нам сына,
Страху и оглядке вопреки.
Не берёг в небесном пантеоне,
Хоть и знал, конечно, наперёд:
Мы свое спасенье провороним,
И от нас удача ускользнет.
Тот, кто судит, - умывает руки,
Кто палач, - тот оботрёт топор,
А кресту — лишь праведные муки,
Чтоб навеять богословский спор.
И бредет поэт седой и нищий,
Шамкая беззубым старым ртом,
Тщетно в людях человечность ищет,
Чтоб воспеть и оболгать потом.
И сказать, оправдываясь скудно,
Что открытым был к добру и злу,
Что не мог противиться Иуде,
Но не возносил ему хвалу,
Только ждал он, участи покорен,
Как сама развеется беда.
Но пророс в Голгофу мертвый корень,
И не свили птахи там гнезда.
Осень на исходе. Холод, сыро.
Кое-где и снегу намело…
Было так: Господь послал мне сыра -
С дырками, примерно полкило.
Приберег, пока сидел на троне
В небесах, хоть ведал наперёд:
Я свою удачу провороню,
От меня добыча удерёт.
Не судите старую ворону -
У самих прорух полно, поди.
Я залезла в елочную крону -
Сыр под мышкой, перья в бигуди.
Вдруг бредет поэт, седой и нищий,
Вперив прямо в сыр голодный взгляд,
Графоман, каких в России тыщи -
Здесь в поэты валят все подряд.
И сказал, оправдываясь скудно,
Что не ел уже почти три дня,
Что вокруг полным-полно паскуд, но
Нет добрей и праведней меня…
Что ж теперь оплакивать потерю,
Коль сама всплеснула я крылом?
С той поры поэтам я – не верю!
И по елям лазить как-то в лом.
25. Полный фэншуй
+-
Вариация на тему Произведения 10
Тема: Изображение № 1
Музе
Мозаичная суть естества, запылённость душевного склада,
Занята чепухой голова без раздела на боль и на радость.
Незаметно, но время пришло: перекрестие в бликах лампадки.
Видишь, ангел твой стал на крыло – не играй с провидением в прятки.
Быстротечно игра надоест, рассужденья потянут в дорогу.
Раздели, муза, путь и ночлег, поддержи в непростом диалоге:
Сто решений, здесь - да, а там – нет, в промежутке меж адом и раем.
В тесной связке, ты примешь обет со словами «люблю, дорогая»?
Мозаичны до жути слова, с той поры как живу по фэншую.
Занята чепухой голова, и ее же на сайтах пишу я.
Незаметно исчезли друзья, кошки воют ночами на крыше.
Рассказать вам цензурно нельзя, что в подъезде читаю и слышу.
При свечах разглагольствую ню про исчадия рая и ада.
Бондаренко зачах на корню и грозится уехать в Канаду.
Разделили с супругом давно мы нехитрые наши пожитки.
Только он, разведясь, все равно выпил калий - цианистый, жидкий.
26. Депутат Междуногов
+-
Обработка на произведение 46.
Тема: Изображение № 5
Марсианин
Хрен безглазый при галстуке, в номенклатурном пальто,
и подруга его, как и водится – лошадь в манто -
просто трещины на штукатурке, изглоданный камень.
Декорации улиц - раскрашенный старый картон.
Дождь идёт, не касаясь земли, в темноту над мостом.
И бредёт сквозь туман потерявший своих марсианин.
Лишь бездомные кошки и видят, что он - человек.
В мутном вареве мыслей, в чумной от дождей голове
приютилась надежда заснуть и очнуться в июле.
Там, пошарив под старым мостом, в золотистой траве
отыскать в тайнике марсианский крутой револьвер,
и в дождливого хрена всадить бронебойную пулю.
Пусть обрушится мост твердокаменно сцепленных рук,
разлетятся ошмётки волос на промозглом ветру,
и речная вода похоронит гнилые лохмотья.
Не грусти, марсианин, сыграй сам с собою в игру,
пряча кукиш в кармане - пока, мол, живу - не помру.
А безглазый с мамзелью останутся «с носом» сегодня.
Депутат Междуногов, при галстуке, в черном пальто
и помощница Вагина, жгучая баба пихто.
Под руками изглоданный дёснами правящих город.
Семенит вдоль туманной реки то ли Ганг, то ли Дон
(эх, фривольная просится рифма, но пусть будет он )
рядовой обыватель, безмерной кручиной оборот.
Зародилась с похмелья идея в его голове,
(только глупые кошки не помнят о близком родстве)
говорила про схрон во дворе партизанка бабуля.
Он под старым платаном (от злобы разгневан и сер)
откопал в тайнике допотопных времён револьвер,
и в моржового хрена всадил заржавевшую пулю.
Если храбрости не достаёт замочить бугая,
не получишь (да что же такое, ну, пусть) не куя
своё счастье, трусливый боец не достоин медали.
Не грусти, обыватель, сыграй с господами в игру,
пряча “пушку” в кармане - пока, мол, живу - не помру,
чтобы те, кто остался без пули, боялись и ждали.
27. Хроника пикирующего собутыльника
+-
Вариация на тему Произведения 11
Тема: Изображение № 2
Улётное
Грозовые скаты в Его реке,
Несогласный ангел вошел в пике -
Не пасомый больше уже никем,
Из себя лечу я,
Празднично хлопнув пробкой.
Затихает крик чёрных стай вдали,
Не пугает - в небе зависший лик.
На столе дрожит нежно-белый лист:
Он уже почуял
Злое дыханье рока.
Ночью мне в окно бился белый птах -
Я кричал ему: "Глупый, у-ле-та-ай!"
Я от пред-знамений давно устал.
Поутру деревья -
В белых пушистых перьях.
Я б хотел избавить тебя от мук
Только вот беда - что мой крик Ему:
Кто упал в огонь, кто ушёл во тьму...
Я в тебя поверил -
Только тебе не верю.
В лабиринтах снов - до фига словес:
Будет снова бог, он не раз воскрес.
Я хочу поджечь ненавистный крест -
Я тебя не предал,
Просто сбегаю в страхе.
Умирать - для жизни дурной пример.
Для меня твой свет без любви померк.
Ты меня отверг, принимая смерть.
Предрекает беды
Вечный жестокий Яхве.
Под окном воюет который год
Старый тополь - наг, но чертовски горд:
Он просить не стал за своих богов,
Неподвижно-крепок,
Словно солдат на плаце.
И плевать ему - кто за ним следит:
Не закрыть глаза, не стряхнуть седин.
Он не верит в сон, он стоит один,
Угрожая небу
Чёрным артритным пальцем.
Промелькнула скалка в ее руке,
Не заметил сам, как вошел в пике -
Не ведомый больше уже никем,
На ковер лечу я,
Празднично хлопнув пробкой.
Затихает лай кобелей вдали,
И знаком до боли нависший лик.
На стене дрожит неживой Дали:
Он беду почуял -
Смотрит предельно робко...
Ночью мне в окно бился яблонь дым.
Думал я: «Теперь не дадут еды.
Ибо, блин, не смог замести следы.
Утром по-холопьи
Буду я хавать хлопья».
Я хотел избавить от мыслей ум,
Утопить, как будто в реке Муму,
Загреметь в огонь, сигануть во тьму...
Но, в себя поверив,
Как-то нащупал двери.
В лабиринтах снов заблудился я.
Но не выдаст бог - и не съест свинья.
Хоть огнем пылает душа моя,
Я друзей не предал,
Тех, что сбежали в страхе.
Умирать от водки - дурной пример.
Ведь любимый цвет и вполне размер.
Кто ее не пьет, будет сир и сер.
Ну а похмелья беды
Мы посылаем … мимо.
Под окном бормочет который час
Тот крылатый бомж, что довел и спас.
И стучит в висках в унисон у нас,
И в затылках тоже -
Словно набат на башне.
Только нам плевать – хорошо лежим.
Не для нас печаль, не по нам режим.
Дофонарен нам злой судьбы нажим,
Но сомненья гложут -
Был ли полет вчерашний?
28. Смотрите под ноги!
+-
Вариация на тему Произведения 12
Тема: Изображение № 2
Будущее.
Будущее наступает нечаянно
И как-то
буднично нестерпимо:
Живешь себе, и вдруг замечаешь,
Что оно
давно уже наступило.
И ты впадаешь в него, и падаешь,
И нет конца твоему падению.
Звезды мерцающими
лампадами
Манят,
а ты между ними где-нибудь,
Пустоты в груди
сквозняками штопая,
Пытаясь улыбку держать косорото,
В воронку времени входишь штопором,
Кружась
в мясорубке водоворота.
Внутри завывает сирена ужаса,
Но губы
торжественной вторят мессе…
Где сердца наполняют мужеством?
Укажите мне
это место!
Несешься в пропасть, нору, преисподнюю –
Не то Люцифером,
не то Алисой,
И, у небес разглядев исподнее,
Изнанку мира
сечешь биссектрисой.
И падает снег, как позор на голову,
Вокруг то темнеет,
то рассветает,
И падает свет на тебя, на голого,
А ты – вот так и живешь,
пролетая.
И кажется, будто бы это снится.
А это просто под облаками
Огромные рыбы,
а может, птицы,
Качают
крыльями–плавниками –
Над крышами дач,
над полями, сёлами,
Над паутиной горавтотранса…
А ты неудавшимся режиссёром
Своё «Не верю!»
кричишь в пространство,
Где будущее, тобой беременное,
Тужится,
раздвигая границы...
Вращаются вспять лабиринты времени
На протекторах
его колесницы.
В него всегда наступаешь нечаянно
И как-то
буднично нестерпимо:
Идешь себе, и вдруг замечаешь,
Что – во, блин! -
как бы уже наступила.
И, поскользнувшись на нем, падаешь,
И нет конца твоему падению -
В беспередел,
устроенный гадами
На тротуаре прямо,
не где-нибудь,
Холодок в груди
не боится шарфика.
Пытаюсь улыбку держать косорото.
Прогулка вроде бы шла по графику,
От крыльца подъезда
до поворота…
Вот-вот - и завоет сиреной скорая.
А там и
уколы в больнице уколются …
О пользе братьев меньших не спорю я,
Была бы чистой
околица!
Несешься звездочкой в ночь новогоднюю
Туда, где бесстыже
бобик написал,
И, выставив прохожим исподнее,
Угол падения
рвешь биссектрисой.
И падает снег, как позор на голову,
В глазах то темнеет,
а то светает,
И смотрят все на тебя, как на голую,
А ты – как мученица пресвятая.
И кажется, будто бы это снится,
Будто бы выпали из Зодиака
Прикольные рыбы,
а может, птицы…
А не соседский барбос … прошелся.
Рядом проходит
мужик с боксером,
Бегут москвичи, мерсы и хаммеры,
А ты неудавшимся режиссёром
Кричишь «Не верю!»
в скрытую камеру.
Лестница в небо, длинная и витая,
Отвлекает -
видать, из жалости...
Граждане люди! Даже меж звезд витая,
Под ноги
смотрите, пожалуйста!
29. Нимфоманка
+-
Вариация на тему Произведения 13
Тема: Изображение № 2
Твоя любовь
Твоя любовь - космический торнадо,
я в ней верчусь никчёмною соринкой,
да хоть микробом, лишь бы с милой рядом -
такая вот нелепая доктрина.
Все, кроме нас - убогие пришельцы,
уставшие от тягот жизни бренной,
концы с концами сводят еле-еле,
не зная красоты твоей вселенной.
Лишь самые отважные мутанты,
надменные, мечтавшие о сладком,
безумные, мгновенно пеплом станут,
в твоих глазах сгорая без остатка.
Твоя любовь - система лабиринтов,
я в них являюсь крохотною частью,
мельчайшею, практически незримой,
но ты со мной - и только этим счастлив.
Твоя любовь космическим торнадо
вошла в мой мир беспечности и лени -
и все, мне ничего уже не надо,
я под завязку полон впечатлений.
Все, кроме пса – угрюмого боксера,
уставшего от тягот жизни бренной,
в подъезде, проживаю я в котором,
узнали красоту твоей вселенной.
Теперь мы все - моральные мутанты,
мечтавшие по глупости о сексе.
Пойдешь, пардон, в уборную - и там ты!
Знать, роком нам предъявлен этот вексель.
Твоя любовь - система казематов,
наручников и пирсинга на попе...
Мой лексикон теперь изрядно матов,
а друг - Мутко, поскольку нужен допинг.
30. Дождь теряется где-то ...
+-
Нечто на произведение 46.
Тема: Изображение № 5
Марсианин
Хрен безглазый при галстуке, в номенклатурном пальто,
и подруга его, как и водится – лошадь в манто -
просто трещины на штукатурке, изглоданный камень.
Декорации улиц - раскрашенный старый картон.
Дождь идёт, не касаясь земли, в темноту над мостом.
И бредёт сквозь туман потерявший своих марсианин.
Лишь бездомные кошки и видят, что он - человек.
В мутном вареве мыслей, в чумной от дождей голове
приютилась надежда заснуть и очнуться в июле.
Там, пошарив под старым мостом, в золотистой траве
отыскать в тайнике марсианский крутой револьвер,
и в дождливого хрена всадить бронебойную пулю.
Пусть обрушится мост твердокаменно сцепленных рук,
разлетятся ошмётки волос на промозглом ветру,
и речная вода похоронит гнилые лохмотья.
Не грусти, марсианин, сыграй сам с собою в игру,
пряча кукиш в кармане - пока, мол, живу - не помру.
А безглазый с мамзелью останутся «с носом» сегодня.
Дождь теряется где-то - не льёт на фингал свой бальзам.
Ну, бывает, напился, побили, заплыли глаза -
В эти щёлки дома пролезают размокшим картоном,
Расплываясь. А дама та - лошадь? А, может, коза?
Ну, никак не принцесса, но может быть даже - гюрза.
Попытался сказать, но не вышло - писк жалобным тоном.
Кошки, слыша сигнал, понимают - от НИХ прилетел,
Но боятся признать: свет ученья сейчас не у дел -
Марс опять агрессивно считает науку мишенью.
А оружием этот вопрос не решали нигде,
Даже в самом отстойном каком-нибудь подлом суде
Кошкам скажут, что нет марсианам по пьяни везенья!
Пусть обрушиться мост: сила есть - так не нужно ума.
Проредив шевелюру от горя, страдая весьма,
Наш герой спрячет кукиш в кармане - для вредного Бога.
Потому что пока он не помер, всевластен дурман,
И заплачет по нём не сума, но, конечно - тюрьма,
А на Марсе повесят на стену картину* ван Гога.
* Имеется в виду картина Винсента ван Гога «Прогулка заключённых»
31. Четвертым будешь?
+-
Вариация на тему Произведения 14
Тема: Изображение № 2
Сто четвёртый
"Вместо дождя послал на них град,
палящий огонь на землю их."
Псалтирь, Псалом 104
Я Ангел-104 — дайте связь!
Оставлен материк и главный сервер,
Холмы над магмой плавятся, дробясь,
И Мобулы* летят на дикий север.
Утрачен уникальный лабиринт,
Погиб отряд рабочих попугаев,
И стены, как горячий стеарин,
В пучину опадают изгибаясь.
Ошибка та же, что и на Земле —
Разорван слой небесного озона.
И там погибло в огненной смоле
Всё сущее от белок до бизонов.
Снижаю влагой градуса на три,
Наземный воздух огненный и спёртый...
Эх, поздно! Жаль, крыло моё горит...
Не поминайте лихом, Cто четвёртый.
* – Мобулы (лат. Mobula) — род хрящевых рыб семейства орляковых скатов, способны совершать прыжки над водой.
"Но скоро желание говорить берет верх
над всякими соображениями, и он дает себе волю
и говорит горячо и страстно."
А.П. Чехов. Палата №6
- Я Невский, Александр – дайте связь!
И сотни три дружинников с мечами!
Под нами лед ломается, дробясь,
Но мы сие в упор не замечаем.
Поскольку мы герои – как один,
Который в поле воин и опора.
А это кто? Неужто Аладдин!
Ату его, ребята! Бейте вора!
Икары разлетались, как мошка.
Опять же - иностранные агенты.
Вон Штирлиц продает славянский шкаф,
А Грозный вопрошает грозно: «С кем ты?»
Снижаем брагой градуса на три
Накал страстей, несущих войско к чёрту.
И - вовремя! Душа моя горит!..
- Иван Васильич! Будете четвёртым?
32. Рождение стиха, или Вновь я посетил
+-
Вариация на тему Произведения 15
Тема: Изображение № 2
Рождение
Мой новый мир был светел и велик.
Царил в нём день седьмой, счастливый, вечный.
И я, юнец, а может быть, старик,
Часы в блаженстве проводил беспечно.
Тут все равны, и в том сомнений нет.
Ведь кто-то дал мне крылья и позволил
Пасти небесных рыб и видеть свет,
Моим глазам не причинявший боли.
Был щедро награждён покоем я,
За что – теперь, наверное, не важно.
Но всё-таки жила во мне змея
Из жизни старой, той, пятиэтажной.
И стоило распасться облакам,
Я видел лабиринты улиц летних,
И в мыслях к ним летел издалека
Растерянный, бездомный, безбилетный.
...Внизу дожди бегут по желобам
И прыгают звеня на тротуары;
Здесь сны подвластны ласковым губам,
Что изгоняют детские кошмары.
Здесь суета бесчисленных сует
И тысячи несбывшихся желаний...
В конце концов, здесь даже крыльев нет,
Не говоря уж о небесной манне.
Но я без слов пикирую сюда,
Никто остановить меня не в силах.
И женщина, что мною так горда,
Сквозь слёзы тихо шепчет: «Здравствуй, милый!»
И плачет, и целует горячо,
А я бескрылый, маленький, кричащий…
Я сотни раз вернусь сюда ещё,
В мой нижний мир, который настоящий.
Мой новый стих был ярок и ядрен.
Царили в нем беспечность и веселье.
И я, перечитав и дав добро,
Опочивал, хлебнув хмельного зелья.
Там было все – и рыбы, и скоты …
Пардон за опечатку, нужно - «скаты».
И «день седьмой» – антоним суеты,
И даже гроз невидимых раскаты.
Чело свое украсил я плющом
За этот труд успешный, хоть и тяжкий …
Но не давал покоя мне Хрущев,
И шли на ум его пятиэтажки.
И стоило расслабиться на миг,
Себя припомнив пухлым карапузом,
Как тут же в мысли лезли напрямик
Поля отборной, спелой кукурузы.
Таким манером, наглым и простым,
Ко мне вторгался мир - советский, прежний:
Переходящий с Никсоном на ты,
Непревзойденный целовальник Брежнев,
И «Луноход», и «Ту», и «МиГ», и «Ми»,
Пролет железных птиц над местом лобным,
Сосед, что мог хрущевку накормить
Одной, отнюдь не самой крупной воблой.
И я без слов пикировал туда,
На брянский лес и волжские верховья,
Где в родниках всегда была вода
И не строчил на конкурсы стихов я.
Я посетил забытую страну,
Уйдя за грань критического крена …
А вот стишок безбожно затянул -
На целых два, как минимум, катрена.
33. Блуждаю как-то в лабиринте ...
+-
Вариация на тему Произведения 16
Тема: Изображение № 2
Блуждая в...
Блуждая в тёмном лабиринте,
Где - стены, стоны и тоска,
Не рефлексируйте. Замрите.
На час, на месяц, на века.
Здесь нет ни давности, ни срока,
Здесь у Судьбы её откос,
А с неба смотрит чье-то око,
Ища душевный сколиоз,
Под вечер, колдовством закляты,
Ломая облачности фронт,
Летят не голуби, а скаты,
Клинообразно в горизонт.
Блуждая в тёмном лабиринте,
Не чувствуя ни сна, ни ног,
Услышишь чьё-то "помогите!",
Как раздражающий звонок,
Но - не ответишь. Сложишь крылья
И вспомнишь, кто там "lupus est",
Мол, сыт по горло серой пылью,
Несостоявшихся надежд.
И даже если боги внемлют
Молитвам, клятвам и слезам,
Разверзнет под ногами землю
Так кстати взявшийся сезам,
То - рухнешь в бездну. Крылья вскинешь -
И канешь, поминая мать.
И не сказать, что это - "финиш",
Но и другого не сказать.
Блуждаю как-то в лабиринте.
Зачем залез туда – вопрос.
Смотрю – часы, а сбоку винтик,
А к винтику привязан трос.
Часы стояли истуканом.
И я, затылок сжав в горсти,
Смекнул: без полного стакана,
Пожалуй, их не завести.
Но где же взять? Тоска и стены,
А дальше – стены и тоска.
Но я построю непременно
Свой личный замок из песка!
В интернациональном гимне
Я черпал драйв для рук и ног.
Вдруг чей-то голос: "Помоги мне!" -
Как раздражающий звонок.
Но – я ответил, крикнул: «Кто ты?!»
Придав вокалу грозный тон.
В ответ выпиливал мне ноты …
Рояль в кустах, нет - патефон.
Стонала томная певица,
Текла из глаз на нос слеза.
И тут надумал отвориться
Под нами долбаный сезам…
Вот - черт те что и сбоку бантик!
Нет, винтик… Или же рояль?..
Короче, я теперь в палате,
И мне себя безмерно жаль.
34. Терпение и труд
+-
Вариация на тему Произведения 17
Изображение №2
Откровение
– Мама! Мне снился сон:
небо в багровом цвете,
пласт облаков слоён
дымом лихих столетий.
Ангельски светлолиц –
я – птенец желторотый.
Стая крахмальных птиц
учит меня полёту.
За частоколом гор,
выставленных помпезно,
снизу, почти в упор,
чёрная дышит бездна.
Вспыхнул, вихрясь, огонь,
словно спираль витая–
свет! И меня в него
вдруг обронила стая.
Больно! Узка, длинна,
рвущая крылья яма.
Вспышка и … тишина!
Что это было, мама?
Плачу. Ловлю сосок,
пью аромат столетий.
–Это не сон, сынок!
Так рождаются дети…
Вася играл в футбол.
Папа решал задачу,
трудную: куплен стол
и парашют - на сдачу.
Сколько на небе рыб,
если известны точно
плотность и вес дыры -
черной, глубокой, сточной?
Это какой-то бред!
Кто составлял учебник -
отчим мозгам во вред?
Бросить в редиску чем бы?..
Вспыхнул, потом остыл -
делать-то что-то надо.
Ах, до чего ж постыл
облик исчадий ада -
прущих во весь опор,
сбив по пути Икара…
Явный в башке запор.
Что это, божья кара?
Плачет. Потом звонок -
скорая, для укола.
- Ладно, не дрейфь, сынок!
Как-то закончим школу...
35. Неудачное десантирование
+-
Вариация на тему Произведения 18
Тема: Изображение № 2
Я - ангел
Я – ангел. Я лечу в тартарары,
Приговоренный к жизни человечьей,
И чувствую, как чуждые миры
Ложатся тяжким грузом мне на плечи.
Низвергнут я туда, где каждый шаг
И даже вздох ко мне вернутся эхом,
Где каждый день придется мне решать,
Как жить и оставаться человеком.
Я ангелом был холоден и пуст,
Теперь судьба бродить в кромешном аде
По лабиринту дум, сомнений, чувств
И ощущать бессилие познать их,
Сверять свои поступки и слова
С биением сердец на разных волнах
И знать, что беспощадная молва
Всё исказит бессмысленно и вольно.
Для неба я всего лишь апатрид,*
Изгой, на землю свергнутый жестоко,
Но чувствую, как на меня глядит
Бесстрастное всевидящее око.
Так не молчи! Скажи хоть что-нибудь:
Полслова, полнамёка... ну, хоть что-то –
Зачем определён мне этот путь?
В чем смысл и тупиков, и поворотов?..
Я – ангел. Я попал в безумный ад,
Кричу и, просыпаясь среди ночи,
Открыв глаза... встречаю мамин взгляд –
Не бойся, я с тобой, мой ангелочек.
Я – ангел. Но об этом - ни гугу.
Хотя я в ратном деле ни бельмеса,
В глубокий тыл заброшен я к врагу
В обличии отъявленного беса.
Мне выдали комплект казенных крыл
И вышвырнули в эпицентре ада.
Но те сломались, и безбожно крыл
Я матом их, пока отвесно падал.
Упал удачно – на репейный куст.
За что мне испытание такое?
Придумать бы чего, но череп пуст –
В летальном состоянии покоя.
Мне сверить бы поступки и слова,
И в случае чего переиначить,
Как скажут сверху, только черта с два -
Перегорел походный передатчик.
Сижу во тьме, имея бледный вид,
Рифмую строчки – только чтоб не сбрендить.
Кто я такой? – Безродный апатрид,
Хотя полковник адский по легенде.
Во рту предельно сухо, пульс - за сто.
Контакта нет – и значит, не до смеха.
Когда свищу в секретный свой свисток,
То мне в ответ хохочет только эхо.
Я – ангел, убежденный, но – попал.
Теперь одна дорога - плен и ересь.
И пусть меня посадят «на попа»,
Зато хотя бы у костра согреюсь.
36. Ню
+-
Вариация на тему Произведения 19
Тема: Изображение № 2
Ангелы падают, рыбы летают…
Ангелы падают, рыбы летают —
Что это? Просто эксперимент.
Просто тот глаз, что за всем наблюдает
Глух и не слышит нас в гуле комет.
Просто решил он проверить на прочность
Ткань мироздания, суть бытия.
Ангелов, рыб, покемонов и прочих
Мелких созданий, к которым и я
Также причислен по воле всевышних
Сил, разверзающих небо опять.
Если гора Магомеда не слышит
То Магомеду на гору плевать.
Ангелы падают, рыбы летают —
Что б это значило? Логики нет.
Просто художник рожден разгильдяем.
Им же, похоже, рожден и поэт.
Просто решили проверить на вшивость
Публику, жрущую явную муть.
Качеством этим частенько грешим мы,
Если нас вовремя в пятку не пнуть.
Явную ересь в руках повертело
Стадо баранов и млеет в тиши…
Если король обнажен до предела,
Сам раздеваться за ним не спеши.
37. Звездное
+-
Вариация на тему Произведения 20
Тема: Изображение № 2
Беспредельное
Звёзды летят по спирали галактики,
в дерзком стремлении к новому, к лучшему.
Силой и мощью взрывного характера
им удаётся планеты раскручивать.
Сколько миров куролесит во Времени –
Вечность презрела сухую статистику,
вряд ли следит, чем системы беременны –
пагубой, ложью иль семенем истины?
Красочный лозунг, подсвеченный пафосом:
«Выше – виток за витком – к эволюции!» -
спорен, программа составлена хаосно:
недо… иль пере… иль вовсе отсутствует…
Вечность равняет миры - в параллельные,
кольца галактик свивает фракталами
дивной структуры, но в их построении,
словно проклятье – ошибка фатальная.
Царствуют звёзды над хрупкими сферами,
тоже подвластные Высшему Разуму.
По умолчанию, жёсткими мерами,
Бог налагает взыскания разные:
Море Вселенной свирепствует норовом,
мчат патрули астероидов скатами,
чёрные дыры наглы и прожорливы -
пасти раззявили хищными ма́нтами.
«Промысел Божий» - идея весомая,
принята, как постулат неоспоренный.
Жизни простейших на пазлы разломаны,
а гармоничность – утопия полная!
Множится племя детей человеческих,
по лабиринтам скитаясь да мучаясь,
лбами стучась в тупики бесконечности…
что же в них нового?
где же в них лучшее?
Всё преходяще, подвластно случайностям,
грешник ли, ангел – размытые статусы.
Сеть лабиринта когда-то кончается,
Выплюнув «лучшего» в «новое» – радуйся!
В Ад, соревнуясь и меряясь рангами,
грешники ищут пути поприятнее.
В бездны летящие падшие ангелы
где-то рождаются снова…
приматами.
Звезды инета похожи на кратеры:
в дерзком стремлении к лаврам (чтоб кучами)
силой и мощью взрывного характера
им удаётся себя же раскручивать.
Сколько по сайтам сидит одновременно –
нам не известно, да и фиолетово.
Так же и с тем, чем гиганты беременны -
мы ни потеем, ни мерзнем от этого.
Пафос притянут за уши и волосы,
и остальные телесные выступы,
и театрально поставленным голосом
чушь декламируют звезды неистово.
Тексты затянуты до неприличия,
с громом фанфарным и умными рожами.
Любят, болезные, преувеличивать -
льют через край из пустого в порожнее.
Царствуют звезды над нами непрошено,
жгут не по-детски, частенько глаголами.
Головы в лаврах, небрежно наброшенных -
Только вот пятки, как правило, голые.
Сколь ни витали бы в небе соколики,
ни представлялись крутыми да милыми,
Время расставит и точки, и нолики –
крестики сами взойдут над могилами.
38. Клоун
+-
Вариация на тему Произведения 21
Тема: Изображение № 3
Джокер
Чем дольше наблюдаю я людей,
тем больше удивляет их упрямство:
упорно, с неизменным постоянством
они в плену придуманных идей.
Нерадостен их жизненный расклад:
век продираться меж колючих злаков.
Их новый день, как прежний, одинаков,
и жизнь такая - беспросветный ад.
Чтоб воздуха свободного глотнуть,
средь злаков иногда мелькают лица,
но не решится изменить свой путь
никто: ни человек, ни зверь, ни птица.
Я - Джокер! Зеленею и цвету!
И хоть безлик, но у меня все маски,
легко смешаю карты разной масти
и помогу осуществить мечту.
Вот свеженький проклюнулся росток,
он тоже зацветёт и будет вечным,
менять судьбу он сможет человечью,
исправит то, что сделать я не смог.
Чем дольше наблюдаю за собой,
тем больше удивляюсь сам себе я -
могу идти часами, не слабея,
с Великим и Могучим я на бой.
Безрадостен мой жизненный расклад:
век продираюсь меж печатных знаков,
а результат конечный одинаков -
леплю слова и фразы невпопад.
Чуток хотя бы чтоб передохнуть,
рифмовку я меняю то и дело,
но вечно неизменной будет суть -
пишу я до смешного неумело.
Я – клоун! От лингвистики! Ура!
Пусть я безлик, но у меня есть маски.
И значит, тайна избежит огласки:
в сухом остатке - полная мура.
Вот свеженький проклюнулся стишок,
но тоже - неказистый и увечный.
Себя мне жаль, совсем по-человечьи:
я как бы и хотел, да вот не смог.
39. Главное - чтоб костюмчик сидел
+-
Вариация на тему Произведения 22
Тема: Изображение № 3
Костюм шута ...
Костюм шута, но все кричат: «Король!»
Льстецы и лизоблюды так приятны…
Смиренно стой, и кланяться изволь,
Не смей искать на мне – на Солнце – пятна!
И скипетром взмахну, как дирижёр –
Легко повелевать безвольной массой:
Вприсядку пляшут люд простой, и двор,
Подспорьем служат мне немало масок.
Для тех – актёр, для этих – генерал,
А тем – палач, которого не злите!
Где появлюсь – случается аврал,
Скор на расправу гневный повелитель.
Но лишь останусь сам – не оторвать
Личины, что приклеится последней.
Вон, скалясь, по углам мелькает рать
Уродцев сирых, кем я был намедни!
Свеча коптит, роняя тусклый свет…
Мне страшно даже в собственной постели.
Укрывшись с головой, ищу ответ:
Так кто же я такой на самом деле?
Костюм. Царя. И все кричат: «Король!»
А я-то уши сразу и развесил.
Хвала хмельней, чем даже алкоголь.
Она - бальзам на душу нашей спеси.
Я скипетром взмахну – и снег идет,
Державой замахнусь – бледнеют лица.
И хор бояр, и местный идиот
Мечтают об одном – скорей напиться.
А я не пью, поэтому угрюм
И грозен шибко, а с утра – тем паче.
Я весь негодованием горю.
Не жди меня, Канатчикова дача!
Нет, этого у нас не отобрать:
Мы вяло едем, споро запрягаем.
Вон, под окном гремит щитами рать,
А также взвод рабочих попугаев.
С утра зарей горит-таки восток.
То я поджег – прикольная идея.
Но на душе волнительно чуток,
Свербит вопрос: «Ребята! Хто я? Хде я?!»
40. Март
+-
Вариация на тему Произведения 23
Тема: Изображение № 3
Апрель
…Говоришь - к Январю?
Собралась – уходи.
Шибко там не горюй -
Не останусь один.
Предрешен был побег
В белоснежную гладь;
Если зелен весь век,
Значит надо бросать.
Лучше – так, чем весь год
Имитировать выпь:
Замирать от невзгод,
От непарности выть.
Ни сверкающих туч,
Ни воздушных лавин,
Если солнечный луч
променять на камин.
Я – Апрель и в любви
Разбираюсь чуть-чуть.
Было так, что ловил
Свежим воздухом грудь.
Только много ль вреда,
Если в Божьей руке
Носит ведра вода
От колодца к реке.
Я – Апрель и меня
Ждать, увы, нелегко.
Вечно молод и пьян
От стихов и Клико;
Будто взят на постой
На спикулу копья…
Только думаю, что
Это маска моя.
За стеной камыша,
За оградой словес
Мне привольно дышать,
Прославляя свой крест.
Под ветвями волос,
В теневой полосе,
Я не то чтобы врос,
Но прилично осел.
Я давно дал обет:
Пребывать вне дилемм,
Не смотреть на брегет,
Не сверяться ни с кем.
Но свой образ верша,
знаю подлинно: он
в глубине камыша –
потайной эпигон.
Распинаюсь, а сам,
Супротивно душе,
К потускневшим глазам
Клею рот до ушей…
Вот опять занесло
В изысканьях причин:
Счастье - это тепло
От костра из личин.
Говоришь - к Январю?
Да, пожалуйста. Пусть
Всё, что я говорю,
С чем по кругу ношусь,
Отыскав твой чертог
В стороне ледяной,
Превратится в дымок
Над каминной трубой.
- Павлины, говоришь?..
Ф.И. Сухов. Белое солнце пустыни
…Говоришь, я павлин?
Если так, уходи.
Комом вышел наш блин,
Лучше буду один.
Предрешен этот день,
Занесенный в тетрадь.
Если чудится хрень,
Значит, надо бросать.
Лучше – так, чем всю ночь
Имитировать выпь.
Кста, за выпь и за проч.
Ты мне вискас отсыпь.
Я же пил, но не ел,
Симулируя бред.
Коль горяч ты и бел,
Cамочувствию вред.
Я отнюдь не дебил,
Разбираюсь чуть-чуть.
Я на завтрак любил
Обнаженную грудь.
Все, что прочим вредит -
Мне желаннее нет:
Область ниже груди,
Я любил на обед.
И под вечер уже,
После сливок ведра,
Я срывал неглиже,
Гладя кожу бедра…
Я тобой на постой
Преднамеренно взят.
План предельно простой –
Сделать пару котят.
За стеной камыша,
Что шумит и шумит,
Пара дерзких мышат
Теребит динамит,
Это явная гнусь
Под прикрытием лжи.
Я не то что боюсь,
Просто хочется жить.
Просто хочется есть,
Ведь нехватка еды,
Черно-бурую шерсть
Доведет до беды.
Отощавший кошак -
Это полный писец.
В глубине камыша
Слышен грохот сердец…
Распинаюсь, а сам
Замираю в душе -
Радикальный ислам
На пороге уже.
Но и я, брат, хитер.
Чтоб спугнуть их в ночи,
Разведу-ка костер
Из наличных личин.
- Говоришь, я павлин?
Я согласен, пускай.
Если щемится сплин
И подкралась тоска,
Даже в нашей дыре
Раскисать - не пойдет.
Ибо март на дворе,
Я же – мартовский кот.
41. Не боги горшки ...
+-
Вариация на тему Произведения 24
Тема: Изображение № 3
Мир создавал он...
Мир создавал он вдумчиво, тщательно:
Вспахивал поле, прокладывал борозды,
Сеял, сажал, жаждал всходов и поросли,
Вырастив, зажил долго и счастливо.
Дива вплетала аспидов в волосы,
Пылом манила, играла загадками,
Грёзы рождала зовущие, сладкие,
Пела, будила демонов голосом.
Гнулась-менялась по обстоятельствам,
Мысли мутила и делала пошлыми,
Била-ломала основы и прошлое,
В сердце вливала жупел предательства.
Похотью сжёг он догмы и истины,
Выкосил старое "долго и счастливо":
То, что возделывал, множил запасливо,
Всё, что лелеял бережно, истово.
Всё! Заблудился между соблазнами,
В косах запутался лоскутом шёлковым.
Дива смеялась и пальцами щёлкала -
Он кувыркался, прыгал по-разному.
Им наигралась дива, насытилась.
Маску паяца на память оставила.
"Ну, ты дурак! Пресловутое правило:
Бес отбивает разум копытами", -
Воет над полем ветер участливый.
Кается жнец в колпаке и бубенчиках,
Лаврами "сволочи" гордо увенчанный,
Только не внемлет "долго и счастливо".
Мир создавал он вдумчиво, тщательно.
Я же пишу наобум, как получится.
Матушка лень постоянно в попутчицах,
С ней и живу я – долго и счастливо.
Ловко вплетаю рифмы неточные,
Тут же банальными их компенсирую,
Вот и метафоры - жалкие, сирые.
Русский? А как же! Курсы. Заочные.
Гну и меняю по обстоятельствам
Мысли, мучу их и делаю пошлыми.
Бью и ломаю основы – на крошево,
Пусть разгребает следом издательство.
Ишь, понимаешь, догмы да истины!
Накося выкуси! Выкуси накося!
Вам не понять без поллитры и закуси.
Нервных лелею - долго, неистово.
Всё! Заблудился я в ваших склонениях.
Лоскут? Лоскут? Лоскутами? Лоскутами?..
Правила в русском слегка долбанутые -
Это мое компетентное мнение.
Ими я сыт - по горло и прочие
В теле усталом наличные органы.
Фибры души беспардонно растроганы
И непригодны - зримо, воочию.
Ветер устроил вопли бесстыжие,
Щупает нагло меня за бубенчики.
Только недаром же ими увенчан я.
Плачь и дрожи, индустрия книжная!
42. Балдада
+-
Вариация на тему Произведения 25
Тема: Изображение № 3
Баллада о пугале
На галок пугало глядит с улыбкой глупого паяца.
Отваги нет в его груди, но птицы всё-таки боятся...
Все сказки ложь, да в них намёк. Когда-то, в жизни всем доволен,
жил добродушный паренёк, служил шутом владыке поля.
А рядом с полем ельник рос, откуда стаи жадных галок
слетались, стадо диких коз зерна отведать прибегало.
За воровство решив тогда пронять нахального соседа,
спросил совета у шута владыка поля напоследок.
Шуту хотелось мир сберечь: "Пойдем войной – погибнем сами..."
Схватил владыка в гневе меч – упала шапка с бубенцами.
Вскричал: "Где лес сейчас шумит, там будет поле для охоты!
Я буду очень знаменит – возьму и высушу болота,
лосей в телеги запрягу, деревья вырублю под корень
и все ручьи согну в дугу – мне будет царь лесной покорен!"
Оставив мертвого пока валяться на меже раздельной,
владыка все свои войска, вооружив, направил в ельник.
Но царь лесной не лыком шит – он лес родной хранит надёжно:
"Сиди, сосед, на поле ржи! Полям без чучел быть негоже!
Нельзя на нас идти войной. А ну, хватай его, ребята!"
В поддержку булькал водяной: "Кидай в трясину супостата!"
Взывал свирепый лесовик: "Вставай, народ, в защиту трона!"
А нечисть только позови – не сыщешь лучшей обороны:
"Ату, хватай его, держи! Владыке сломим мы гордыню!"
Бежал "герой" за стебли ржи – пути обратно нет отныне.
А там, в траве – убитый шут. Скрываясь в ниве от погони,
владыка бросился к нему. Волосья рвёт и дико стонет:
"Напрасно битва начата... Ты прав был, друг, – погибли сами..."
Снимает с мёртвого шута кафтан и шапку с бубенцами:
"Уж лучше пугалом, но жить, чем властелином, но валяться..."
С тех пор качается во ржи живой болван с лицом паяца.
До дыр затасканный сюжет - про сильных мира и паяцев.
Король уже без неглиже, но лохи все-таки боятся...
Что наша жизнь? Сплошная блажь. Когда-то, в бытность стихоплетом,
производил я эпатаж - как птицЪ высокого полета.
Со мною рядом ни души и близко даже не летало,
я будоражил и смешил стада читателей портала.
Балладу я решил тогда состряпать весело и смело,
в упор сразить желая дам, и резво принялся за дело.
Сначала было все ништяк. Завязку выдал – просто супер!
Хватал и в стих пихал шутя лосей и галок, черта в ступе.
Притянут за нос водяной, за куцый хвост притащен леший.
Потом послал я их – войной: все на конях, а леший - пеший.
Лосей в телеги я запряг, слонам доверил переправу,
а сам, как доблестный Варяг, рубил налево и направо.
Горело все, но я был рад дымам и пламени пожарищ.
И черт мне был отнюдь не брат, а волк тамбовский - не товарищ.
Был так нещаден боя зной, что корпус плавился у раций
и даже бравый водяной под вечер начал испаряться.
Стоял повсюду адский гул, земля кренилась жутким креном...
И я все это растянул еще на целых два катрена.
Но сколь веревочку не вей, а как-то надо закругляться.
И тут пустынный суховей принес нам мертвого паяца.
А что с ним делать – не сказал. Ушел обратно, руки в боки.
Со страху дикая коза упала в обморок глубокий.
А мы стояли, обалдев, средь бела дня по центру ада …
Короче, так для милых дев у нас состряпалась - балдада.
Свинья гусыне не чета, а мерин - сивый, он же - чалый.
Напрасно сказка начата, когда концовка подкачала.
43. Болезнь
+-
Вариация на тему Произведения 26
Тема: Изображение № 3
Безумие
Шут давно уже не юн и не беспечен,
у него колпак раскрашенный на плеши.
Он на женщине единственной помешан,
но никто его безумие не лечит.
Шлет ей длинные записки с вензелями
и ведет с собой бессмысленные войны.
Он зачитывался прежде Э.Л.Войнич,
а теперь ему понятней Мураками.
Шут с годами превратится в икебану,
он не сдвинется с насиженного места,
и смеющаяся маска тесно-тесно
прирастет к его лицу и не отстанет.
Я больна, и это видно без бинокля.
Микроскоп, пожалуй, тоже тут не нужен.
Целый день вчера ходила я по лужам -
ревматизм замучил нынче, будь он проклят!
Пальцы ноют, еле двигаю руками,
ржу извилин отмываю аспирином.
Очень хочется косить под А.С. Грина,
а в башке сплошной какой-то Мураками.
Муж мне хрену предложил - советчик хренов.
Он очкарик, но в упор не видит сути.
Вдохновить не может даже В.В. Путин -
не под силу выдать больше трех катренов!
44. Творческий застой
+-
Вариация на тему Произведения 27
Тема: Изображение № 3
Арлекино меняет лицо...
Арлекино меняет лицо, и оно искажается смехом.
Благо, лиц у него до хрена – накопил за карьеру шута.
И визжит за аренным кольцом даже тот, кто ни разу не въехал,
Потому что хмельнее вина балаганных сует суета.
На кулисах бушуют моря неизвестных аграриям злаков –
Декоратор курнул анаши и сменял на фантазию быль.
Только платят паяцу не зря - маска блещет уверенно лаком,
Тренированным фибрам души эти мелочи – сущая пыль.
И ломает комедию он, невзирая на бред декораций,
Хоть изрядно изломан и сам беспокойным своим ремеслом,
Хоть слепит беспардонный неон и устал бедолага кривляться,
Помолясь про себя небесам - чтобы вывезло и пронесло.
Чтобы зал оглушительно ржал, и никто бы в упор не заметил,
Как колени трясутся уже и плывет от прожектора грим.
Чтоб годов накопившихся ржа и растущая дырка в штиблете
Не подгадили на вираже, провоцируя нервный экстрим.
Чтобы люд был и счастлив, и бодр, и закусывал зрелище хлебом,
Чтоб исправно платил за билет, можно даже по нескольку раз.
Чтобы гунны из зрительских орд не свистали - ни справа, ни слева,
И на склоне отпущенных лет не тошнило от клоунских фраз.
Чтобы всем балаган угодил – старику с бородой и ребенку,
Должен прыгать беспечным юнцом, поминая японскую мать.
Как ни парься, а выход - один, и, вздохнув незаметно в сторонку,
Арлекино меняет лицо, ибо нечего больше менять.
Арлекино меняется - весь, только я не меняюсь ни разу.
И анапестом лихо строчу километры никчемной фигни.
Налицо каламбурная взвесь да избитые до смерти фразы -
Точно чукча, поющий про чум и районного центра огни.
В длинных строчках бушует вовсю перманентная буря в стакане,
И, предвидя туфты абордаж, оползают мозги набекрень.
Эта кучка пародий на сюр на поэзию явно не тянет:
С виду вроде заумная блажь, ну а в сущности - полная хрень.
И ломаю комедь, словно шут - не зовя, не жалея, не плача,
Ведь никто все равно не поймет искалеченной рифмой души.
Признаюcь, что курю анашу: без нее я – как мертвая кляча.
От орла - лишь орлиный помет, да и тот - результат анаши.
Чтобы редкий читатель не ржал, объясняю, что так, мол, и надо:
Мол, нарочно пишу лабуду, заступая нередко за грань.
Ясно даже дремучим ежам – это чистая ложь и бравада,
На которые честно иду, несмотря на случайную брань.
Только в массе читатель наш добр и не станет швырять помидоры,
Потому что частенько и сам покосить под поэта не прочь,
Потому что запомнил по гроб, нет в законе статьи, по которой
Угрожали б повалом лесам «сукин сын» или «сукина дочь».
Потому что плохие стихи не наносят здоровью урона,
Тормозя у фатальной межи, обходясь несвареньем простым.
Не желая считаться плохим и надев шутовскую корону,
Арлекино по кругу бежит, ну а я вот, похоже, застыл.
45. Ты явно не был космонавтом
+-
На 16:
"Блуждая в темном лабиринте(...)
И даже если боги внемлют(...)
Разверзнет под ногами землю
Так кстати взявшийся сезам(...)
И не сказать, что это - финиш,
Но и другого не сказать."(с)
Ты явно не был космонавтом
И чужд тебе Станислав Лем...
Куда забрел ты, бедный автор?
И, главное, скажи- зачем?
Пошто с наивными глазами
Рисуешь из себя раба?
Пошто ты пишешь о Сезаме?
Ведь ты же не Али-баба...
И даже если боги внемлют
И ниспошлют тебе тюрбан,
Вернись скорей на нашу землю,
Пока не вскрылся твой обман.
Брось рифмовать - ты явно клинишь!
Тебя побьют отец и мать,
Ведь эти вирши - полный финиш.
И по-другому не сказать.
46. В ожидании чуда
+-
Вариация на тему Произведения 28
Тема: Изображение № 3
Но апрель примеряет маски...
Каждый год ожидаю чуда,
А годков-то уже немало.
Вот не думал, каким я буду,
На излёте, за перевалом.
Задыхаюсь, хочу вцепиться
В уходящее – хоть ногтями,
Забываю маршруты, лица
И запутался с именами,
Напридумывал разных сказок
Неизвестно, – на что надеюсь?
Поменял миллион повязок
Я на ранах от лиходеев.
Что-то зажило и забылось,
Что-то всё ещё кровоточит,
Только жизнь пока не постыла –
Этот гомон её сорочий,
Это буйство огней и красок,
Эти вечные передряги,
Эта смена цветов и масок,
Притяженье листа бумаги,
Звук дождя и синкопы джаза,
Мирозданья метаморфозы
И открытость финала сказок,
И ошибочность всех прогнозов...
Да, сбываются редко сказки,
Очевидцем пока что не был.
Но апрель примеряет маски,
И становится выше небо.
Каждый раз ожидаю чуда -
Вдруг нетленку сварганю сдуру.
Очевидцем навряд ли буду,
Но такая, видать, натура.
В суматохе движений быстрых,
Уходящих годов на склоне,
Забывает менять регистры
Грамматических рифм поклонник.
Напридумывать сказок - просто,
И сюжет зафигачить - тоже,
Но банальность цветет коростой,
А катрены ей служат кожей.
Что-то вроде и как бы где-то,
Вижу ясно и мыслю верно,
Но постыла душе поэта
Общих мест неизбежных скверна.
Это буйство сплошных повторов,
Дикость красок и ударений,
Лист бумаги, покрыть который
Норовлю покрывалом хрени.
Мирозданья метаморфозы
Вызывают в стихах синкопы.
Неокрепшим умам угроза -
Эти штуки, пошлю их в баню.
Да, в башке как всегда опилки.
Накопилось их выше крыши.
Но кричалки - тире - вопилки
Неустанно писатель пишет.
47. Лапша
+-
Вариация на тему Произведения 29
Тема: Изображение № 3
Пеннивайз*
«…я тебе представлюсь. Я, Джорджи, Боб Грей,
также известный как Пеннивайз, Танцующий клоун.
Пеннивайз, познакомься с Джорджем Денбро. Джордж Денбро,
познакомься с Пеннивайзом. И теперь мы знаем друг друга.»
«Оно», Стивен Кинг
Почтенная публика, где ваши руки?
Встречайте, внимайте! Проездом из Канн
Для вас на арене любимец округи,
Паяц Пеннивайз – балагур и болван.
Полно у меня всевозможных запасов:
Пластмассовых чувств, погремушечных слов,
Картонного секса, стеклянных алмазов...
Ну как не порадовать местных ослов -
Берите, хватайте подарочки эти
И смейтесь хитро над наивным шутом,
Забыв объяснить одураченным детям,
Что все это – фальшь, бутафория, лом.
Когда надо мной вы натешитесь вволю,
Я брошу кривляться и маску сниму.
И вы задохнетесь бессильем и болью,
Увидев за маской бездонную тьму.
Ах, как я вас сделал! Легко, по науке
Обул, объегорил, развел дурачьё.
Побить бы меня, так ведь заняты руки,
А выбросить жалко, поскольку – своё.
Фортуна вам нынче – старуха глухая…
Любуйтесь, глупцы, как на ваших глазах
Всё то, что цвело, на корню засыхает,
А то, что засохнет, рассыплется в прах.
Надменно и глупо вы пялились в бездну –
И бездна зловеще взглянула на вас.
Ну, что же вы? Смейтесь!.. смеяться полезно…
Я – Клоун танцующий, я – Пеннивайз.
--------------
* Пеннивайз – злодей в обличье клоуна из романа «Оно» Стивена Кинга
... В кипящий бульон кладём нарезанный картофель,
через 10 минут добавляем лапшу и пассерованные овощи.
(Из рецепта приготовления лапши)
Товарищи граждане, где ваши уши?
Встречайте в своей захолустной глуши
Паяца, который принес вам покушать -
Большую кастрюлю свежайшей лапши!
К лапше прилагается соус, томатный,
Маслины и специи, сыр пармезан.
Кто это увидел, тот вмиг автоматом
Все пальцы - и рук, и не рук - облизал.
Однако хватать не спешите халяву.
Особенно шустрых прогоним взашей.
Маслины и специи можете хавать,
И сыр, если что, а лапша – для ушей.
Ее я варил по инструкции строго:
И время засек, и бульон подсолил.
А сам параллельно попробовал грога -
Для бодрости духа и свежести сил
Ах, как я готовил! Легко, по науке:
Завязка, интрига, развязка, финал…
Побить, говорите вы? Коротки руки!
И сам я могу вам повесить фингал.
Что смыслят плебеи в колбасных обрезках?
Что ведают смерды о свойствах приправ?
Да, я выражаюсь достаточно резко,
Но, ежели вникнуть, то в сущности прав.
Ах, как это глупо – сердиться на кока,
Досуже галдя о безвкусной еде!
Судьба вас за это накажет жестоко,
Когда кое-где просидите весь день.
48. Не стреляйте в сизых голубей
+-
Вариация на тему Произведения 30
Птицы летят просто. Следом за головами…
Птицы летят просто. Следом за головами.
А люди глядят косо. Кроют мне вслед словами.
На птиц посмотреть: нет краше, чем эти пернатые лица.
А на людей – страшно. Страшнее всего – продавщицы.
Глядят на тебя из засады, как будто им что-то должен,
как выровненные фасады их выкрашенные рожи,
в которых тепла не видно, не говоря – ласки,
там нет вообще либидо. Но это такие маски.
Идёшь куда ведают ноги, те две, что Создатель вручал
(штаны, по примеру многих, себе уже сам выручал),
и знаешь, что не обезьяны мы были когда-то, а птицы
(если не верите – зря вы, спросите у Очевидца ↑).
Но стал человек – кривляка; лживей он сделался, злей.
И появилась макака. И родилось шимпанзе.
И хочется сбросить рыло уверенного мужчины.
Пусть бы пером покрыло умеренные морщины.
Хочется снять маску, и всю остальную одежду,
и не вогнать в краску тех продавщиц, в надежде,
в уверенности, что так же сделают и продавщицы,
что где-то под макияжем окажется лик птицы,
которая просто уснула, которая не виновата,
что чуть было не утонула под фартуком голубоватым.
Вслед за моим клювом (и он не учует фальши),
мы полетим к югу, или ещё дальше.
Птицей и Богом быть просто. Летишь среди стаи птиц,
летишь, отмеряя вёрсты, лицо обратив ниц,
и машешь крылом часто, а взмах для того и част,
чтоб обозначить счастье, которое здесь и сейчас.
Родился вроде мужчиной - по паспорту и по полу.
Но - старым стал, в морщинах, не щегольнуть голым.
Посмотришь вокруг – жутко: враждебные все лица...
Вот и решил я в шутку в голубя превратиться.
У них, голубей, нравы - мирные до предела.
И в этом они правы – спокойней душе и телу.
Невзрачен и сиз с виду, зато и морщин не видно.
К тому же, теперь либидо – рассказывать даже стыдно.
На жердочке - как на троне, в мешке затаилось шило...
Намедни пристал к вороне – чуть либиды не лишила.
Да, есть и у нас изъяны - не ангелы мы, и все же
В двуногие обезьяны вернуться – себе дороже.
Ведь стал человек кривлякой, макаки юрче и злей -
От чукчи и до поляка. Завидуют шимпанзе.
Опять же, могут и в рыло запросто двинуть мужчине,
а голубок сизокрылый вспорхнул - и нету в помине.
И масса преимуществ других, неизведанных прежде:
можно пудрить голубкам мозги, не снимая одежды,
или же взять, например, накапать на продавщицу,
избегнув ответных мер – ну что вы возьмете с птицы?
Которая просто летела, которая не виновата -
На это небесное тело ворчать - несколько глуповато.
И щелкай спокойно клювом (искренне и без фальши).
Услышал критику – плюнул и лети себе дальше.
Не нужно для сна мне койки, ибо ни шатко, ни валко
сижу на своей помойке, и мне ну ничуть не жалко
исчерканной вдрызг тетрадки - единого слова ради…
Но чую, убьют – из рогатки, на головы чтоб не гадил.
49. Я была вне себя, или Исповедь блондинки
+-
Вариация на тему Произведения 31
Тема: Изображение № 4
Я была голодна
Я была голодна. Я его собирала по крошкам,
Выжимала по каплям, пытаясь прорваться сквозь темень,
Воевала с перинами в поисках мелких горошин,
По сусекам скребла - может, где-то отыщется?
Время
Юрким мартовским кроликом прыгало в норы подвалов,
Я бежала за ним, задыхалась и сохла от жажды,
Натыкалась на стены, но всё же бежала, бежала
По траве, по асфальту, по лужам и снегу...
Однажды
Оказалась в лесу. Тишина непривычна для уха.
У пенька притулился горшочек коричнево-рыжий.
Тут, как водится в сказках, из зарослей вышла старуха
И, взглянув на меня, приказала: "Горшочек, вари же!"
И кипящее время на листья, на стебли, на прутья
Из-под крышки текло. Остывая, шипело, густело.
Я хлебала его, языком разминая минуты,
Набирала в подол, наполняла карманы...
Груз тела
Исчезал понемногу, стирались следы и границы,
А горшочек варил - я летела всё дальше и выше.
Растворялись в годах и неделях знакомые лица,
Адреса забывались...
Но как-то неловкая мышка,
Пробегая по лесу, случайно задела горшочек,
Он на камень упал - и разбился. Посыпалось небо
Черепками в траву. Лес чернел и плотнел, будто ночью.
Завивались минуты в клубок - не простой, а волшебный.
Я спешила за ним по тропинке к далёкому дому,
Чтобы дверь распахнуть и нарушить застывшую снулость,
Сесть в промятое кресло, листая страницы альбома,
И шептать: "Я пришла.
Вы простите меня.
Я вернулась."
Я копалась в себе и нещадно скребла по сусекам
Лабиринта мозгов, забираясь под самое темя.
Тараканов давила ногтем, не моргнув даже веком,
Ну а больше нигде ничего не нашла - только
Темень,
Непроглядная темень густела, как жидкая сажа,
Я в ней вязла по пояс и пачкала новое платье,
Оптимизм не нуле, самочувствие - гаже и гаже.
Ну а время в часах убивалось об стенку -
Проклятье!
Оказаться вот так вот в башке у себя, у любимой.
И зачем я полезла туда - не пойму, хоть прикончи.
Я же знала прекрасно, что школа протопала мимо …
Лучше в маркет бы местный сходила и скушала пончик.
Жизнь блондинки отнюдь не река, что течет величаво.
Это горный поток, что с высот низвергается бурно.
Я мелю языком - без костей, без конца и начала.
Компостирую людям мозги, выражаясь
Цензурно.
И приличия жизни общественной чтя неуклонно,
Выходя на балкон в неглиже, надеваю халатик.
Если вникнуть в мои разговоры, я - вылитый клоун.
Только мне местный цирк ...
Ни копейки за это не платит,
Нарушая тем самым права человека и женщин,
Игнорируя прелесть моей несравненной фигуры
И тот факт, что ношу я всегда только стильные вещи
И на фоне моем конкурентки – облезлые куры…
Я спешила на кухню - запить раздражение чаем,
От нахлынувших чувств вне себя и буквально немая.
О косяк головой я ударилась больно, случайно
И смекнула – стучат.
- Да иду я, иду!
Открываю!
50. Брошенный город
+-
Вариация на тему Произведения 32
Брошенное время
«Вот ведь как оказывается устроено на свете –
человек, который понапрасну теряет время,
сам не замечает, как стареет».
Е. Шварц
Воздух насытился зноем, колюч стал и вязок
в Месте прошедших историй, несбывшихся сказок.
Люди покинули Место, а Время осталось
память людскую беречь, несмотря на усталость.
Грузом ненужным повисли часы на деревьях.
Важные книги забыты с пророчеством древних.
Брошены старые письма в потертых конвертах,
страшные даты размыты на траурных лентах.
Время печально глядело глазами – часами,
эхо - и то убежало, дразнясь голосами.
- Может быть, выбросить хлам иногда и полезно, -
Время обиделось,- память не может исчезнуть.
- Люди боятся стареть и надеются тщетно,
что, уходя от меня, расстаются с прошедшим.
- Думают, в Месте другом ждет их лучшее Время,
позже поймут, что и там все равно постареют.
Времени древо вздохнуло, и крепкие корни
оси земной колыбели качнули покорно.
Всем посылая попутных, приятных муссонов,
Время часы завело по взошедшему солнцу.
Где это место? Свидетели канули в Лету.
Прошлое Время живет одиноким аскетом.
Плачутся люди в другом обитаемом Месте:
- Времени нет ни на что. Почему - неизвестно.
«Ты один не умывался
И грязнулею остался,
И сбежали от грязнули
И чулки, и башмаки.»
Мойдодыр
Воздух «насыщен» уже во дворе, что под вязом,
в городе, где проживаю с рожденья чумазым.
Люди покинули город, спасаясь от вони.
С ними собаки ушли и скульптурные кони.
С видом понурым вороны сидят на деревьях,
спрятав носы, то есть клювы, в опущенных перьях.
Улицы брошены - нет ни машин, ни прохожих.
Брошены все - даже то, чем бросаться негоже.
Время свалило в туман циферблатом облезлым,
эхо - и то убежало, кричать бесполезно.
Может быть, выбросить хлам иногда и могли бы,
только ведь мусора кучи - уже словно глыбы.
Люди боятся меня и, надежду утратив,
больше не спят у себя по ночам и кроватям.
Думают, лучше уехать им в дальние страны.
Позже поймут, что и там их когда-то достану
и что напрасно уехали, выдернув корни -
лучше бы сразу судьбе подчинились покорно.
Ибо и в странах заморских, где дуют пассаты,
к ним долетят из родимых краев ароматы.
В городе пусто - слоняться желания нету,
вот и живу – на вокзале, бомжом и аскетом.
Люди же плачут, пресытившись жизнью без смысла:
- Вот бы свершилось - и этот грязнуля помылся!..
51. Непризнанный гений
+-
Вариация на тему Произведения 33
Тема: Изображение № 4
Метаморфозы времени
А время не бежит и не течёт,
Не капает процентами на счёт.
Оно висит на веточках масличных,
Не зная, что материя первична,
Прикинувшись потерянным и бренным,
Чтоб вызвать сострадание Вселенной.
У времени капризное лицо
И сущность с откровенной хитрецой.
Оно для размышлений ищет пищу,
Съедая у маслины корневища,
Прикинувшись жестоким и надменным,
Чтоб вызвать уважение Вселенной.
Со временем картина не нова…
Никто его не хочет признавать
Ни другом, ни врагом, ни господином –
Оно в своих обличиях едино.
Прикинувшись невинно убиенным,
Мечтает поглумиться над Вселенной.
Для времени не важен блеск и шик,
Ему не нужен даже часовщик –
Оно детальной точности не ценит,
Ведь у него совсем другие цели:
Бездействовать и, нежась в лунной лени,
Однажды стать хозяином Вселенной.
А мысли, словно мамонты, бегут,
В пустой башке рождая дикий гуд.
Но это ведь ни разу не критично -
Сознание и в Африке вторично.
Материя – в страницах, метрах, литрах -
Нужна для покорения арбитров!
На всякий случай умное лицо
Состроил, с откровенной хитрецой.
Смотрите, и на мысли я не нищий -
У мозга аж до пяток корневища!
И, сам себе придумывая титры,
Смотрю слегка надменно на арбитров.
Картина эта как бы не нова…
Но, блин, никто не хочет признавать -
Ни гением, ни докой, ни пиитом.
Куда ни ткнусь, в ответ одно – «Иди ты!..»
Прикинувшись бесчувственно убитым,
Хочу-таки, чтоб сжалились арбитры.
Ведь должен же быть важен блеск и шик!
И пусть в сухом остатке будет пшик,
У гениев совсем другие цели -
На сборник лабуды наклеить ценник.
И ноты для фанфар – на все пюпитры!..
Вот только б не подгадили арбитры.
52. Водолей, или Автор жжет
+-
Вариация на тему Произведения 34
Тема: Изображение № 4
И все течет ...
И все течет. Откуда и куда?
Нам не дано узнать и удивиться.
Живых мгновений мутная вода
Становится безжизненной водицей,
Процеженной плотиной на реке
С названием как будто теплым – Лета.
Но то тепло не видано никем,
И этот факт – зловещая примета.
Зачахнет все - деревья и кусты -
В бескрайней прилегающей пустыне
И канет в ночь, в бездонность темноты,
И там на веки вечные остынет.
И новый день займется над рекой,
И новый сор в избе копиться будет,
И возглас риторический «На кой?!»
Опять и снова будут множить люди.
Вопросов - тьма, ответов не видать.
Возьми и сам придумай варианты,
Пока отнюдь не летняя вода
Спешит омыть бесстрастные куранты.
Вода, вода - кругом одна вода,
И ноль в квадрате творчества при этом.
Не утруждаясь рыбку из пруда
Хотят таскать отдельные поэты.
Хранят свои таланты в тайнике,
Как будто финикийские монеты.
И там они не виданы никем,
И этот факт – тревожная примета.
Зачахли все – и судьи, и чтецы,
Водой по горло сытые отныне.
А автор - жжет, устроив водный цирк,
И все никак, болезный, не остынет.
Вода в стихах течет уже рекой,
А он все льет – от ночи и до ночи.
Спросить бы разливальщика: «На кой?»
Но вряд ли он ответить нам захочет.
Ответа нет, ни разу – хоть убей.
А может быть, попробовать примочки?
Пока словесный этот водолей
Не утопил тут всех поодиночке.
53. На святки одиночество – подросток...
+-
Тур №3.Произведение 13.
Тема: «Желая снега вместо молока»
На святки
На святки одиночество взрослеет -
Желает снега вместо молока
И, превратившись в местного князька,
Повелевает стуже замыкать
Все двери и ворота от греха.
На окна ставит слюдяные клейма.
Растит сосулек строй на частокол.
Пургой пугает, навевает блажи:
То рисовать на белой печке сажей,
То, замотавшись в шарф из толстой пряжи,
Марать бумагу, веря, что однажды
Согреет чьё-то сердце твой «глагол».
Идёт на вы и лязгает кольчугой,
Сплетённой из нулей пустых надежд.
Нет жизни с одиночеством, хоть режь!
Оно и режет. Подними мятеж
И правдой бей в глаза, а можно меж…
Но ты дрожишь и жмёшься в пыльный угол,
В забытый красный угол, где висят
Погасшие старинные лампадки,
А из киота на тебя украдкой
Глядят святые - строго по порядку...
Разгонят морок звонкие колядки,
Очнувшись, тихо шепчешь: "Свят, свят, свят..."
На святки одиночество – подросток.
Но после святок – форменный мужик,
Амбал здоровый, ростом с грузовик,
Сосульки лбом сшибает: вжик-вжик-вжик!
Несет тебе и говорит: «Держи к!».
Красавец, в общем, загляденье просто!
Ему нальешь, как раньше, молока,
А он не хочет: дай чего покрепче!
Сверкнет глазами словно хищный кречет,
Насупит бровь и что-то злобно шепчет.
Вот и пойми такого мужика…
А коли выпьет крепко – жди расправы
И не гляди, что ты невиноват.
Несет пургу, как тот Неадекват,
Ты из угла прошепчешь: «Свят-свят-свят…»,
А он рычит и щурится лукаво.
Совет один: бери скорей ухват
И – ну махать налево и направо!
он всё равно не брат тебе, не брат!
54. У Ханумы забот – невпроворот...
на №34 Ханума
У Ханумы забот – невпроворот:
Спихнуть хурму барыгам из России,
Чурчхелу у Ла-Манша внучка ждет
И быть самой пленительно-красивой.
Атлантов на фасаде веселя,
Резвится ветер с бешенным упором:
Болтает лиф, раздулись труселя,
Того гляди, весь дом утащат в море.
А принца нет, уже за шестьдесят
Парик, и тот протерся на затылке.
Зато честной «архангелов» отряд
Не даст мышам подохнуть в морозилке.
Надежно всё уложено в карман,
Как в Греции и в греческом масштабе.
Всё будет так, как хочет Ханума,
А много ли ей надо, бедной бабе.
55. Когда мой друг женился в третий раз ...
На №12 Неадекват. Вернее,
по мотивам строки о небанальной экзекуции граблями.
«И раздирал ступни о зубья грабель».
Когда мой друг женился в третий раз,
Я в грудь себя неоднократно треснул,
На свой двуспальный новенький матрас
Укладывая мысленно невесту.
Но вспоминая свадебный кабак,
Какой-то мрак окутывал меня и
Вдруг, озадачило - неоднозначно как
Спросил отец, счастливца поздравляя:
«На грабли не приелось наступать,
Мой блудный сын, – любитель фейерверка?»
А он мычал: «Да, перестань ты, бать», -
подтягивая денежку в конверте.
«Так вот в чем, дело», - понял я тогда.
Купил граблей, сколь было в магазине…
Ходил по ним, слезой текли года,
А фейерверка не было в помине.
Зато всю обувь в клочья изодрал,
Потом – травмпункты, скорые кареты.
Мой друг меня Рахметовым назвал,
Когда ему про грабли всё поведал.
Он мне простил и зависть, и укор,
Поэтому смеялся очень громко.
Потом – визжал… Я слышу до сих пор
Тот дикий ор больного поросенка.
Но видя, как я сохну от тоски,
Открыл мне тайну, поравнявшись с дверью:
«Твоя ошибка, брат, что держаки
Не вставил в грабли… Но в тебя я верю»
56. Любил я - от восьми и до восьми...
Произведение 21.
Тема: «Под памяти неправильный фокстрот»
Последнее танго
Но тут пришла Любовь и сбила с ног,...
*****************************************************
ПАРАШУТКА
Любил я - от восьми и до восьми.
Пахал в две смены, так или иначе.
Любовь – такая тётка, черт возьми:
Как дядька. Только грудью побогаче.
Замучила былых своих мужей.
Еще и стерва. Даже и почище.
Захочешь отдохнуть – она уже
Лежит, насупясь, машет кулачищем.
Уткнешься в стенку мордою лица,
Своё существование облегчить,
А тётка снова, будто полицай,
Кричит: давай, люби! Ещё не вечер!
Метнулся, как запуганный щенок,
К дверям, пытаясь избежать кончины.
Но подошла Любовь. И сбила с ног,
Убив во мне подобие мужчины.
57. Опять икра!
+-
Вариация на тему Произведения 2, третий тур
Повоем...
Опять зима.
Но хочется зимы…
Мороза прошлогоднего взаймы,
Крепчайшего, как старый добрый ром,
Уйти туда, где лес со всех сторон...
Как юный волк, покинувший нору,
Вести свою нехитрую игру:
Выть на луну, смотреть на облака,
Желая снега вместо молока,
А получив, безудержно лизнуть,
И ошалеть, врезаясь в белизну,
Распутать нерв, запутать все следы,
Скулить от счастья, бегать от беды
Туда, где жизнь неспешна и дика,
Где только сосны смотрят свысока,
Где сонный лес от снежности распух,
Лакать неповторимый зимний дух
И, не боясь безбрежности ничуть,
Набегавшись, в сугробе утонуть,
Примять спиной пуховый свежий снег,
Забыв, что ты не волк, а человек…
Но на дворе – распутица и хмарь,
В тепле и смоге мается январь,
Из лужи цедит кислое вино
И смотрит, как нелепо и смешно
Погода жжёт не холодом - дождём…
И нет зимы.
…Повоем… подождём…
Опять икра!
Не хочется икры.
Терпел ее, заразу, до поры,
Но сил моих последних больше нет.
Поесть хотя б каких-нибудь котлет.
Но ты лисой опять несешь в нору
Набившую оскомину икру.
Тут впору волком выть на облака!
Желаю хлеба с маслом, молока!
Увижу если, сразу же лизну
И окунусь усами в белизну…
Натянут нерв ввиду плохой еды,
Уйди, прошу, подальше от беды!
Туда, где жизнь приятна и легка,
Где хлеб пекут и много молока,
Где на лугу от сна уже опух
Среди коров пасущихся пастух.
С утра зашел в продмаг и общепит,
Теперь уснул и сладко так храпит,
Примяв спиной тюфяк из свежих трав.
И в этом он на 100% прав!
А тут песок, соленая вода.
Ты ходишь все куда-то не туда.
Павлины сонно квохчут под окном.
А я мечтаю только об одном -
Чтоб молоко закапало дождём
И хлеб пошел.
…Повоем… подождём…
====
Выбираем до 11 безобразий. Самому ужасному можно дать 1-е место.
Поздравляю!!! Особенно Светика - дралась как лев со скопищем НБСов)))
)
, Светик - тебя особенно поздравляю
Вариация на тему Произведения 14
Тема: Изображение № 2
Сто четвёртый
"Вместо дождя послал на них град,
палящий огонь на землю их."
Псалтирь, Псалом 104
Я Ангел-104 — дайте связь!
Оставлен материк и главный сервер,
Холмы над магмой плавятся, дробясь,
И Мобулы* летят на дикий север.
Утрачен уникальный лабиринт,
Погиб отряд рабочих попугаев,
И стены, как горячий стеарин,
В пучину опадают изгибаясь.
Ошибка та же, что и на Земле —
Разорван слой небесного озона.
И там погибло в огненной смоле
Всё сущее от белок до бизонов.
Снижаю влагой градуса на три,
Наземный воздух огненный и спёртый...
Эх, поздно! Жаль, крыло моё горит...
Не поминайте лихом, Cто четвёртый.
* – Мобулы (лат. Mobula) — род хрящевых рыб семейства орляковых скатов, способны совершать прыжки над водой.
над всякими соображениями, и он дает себе волю
и говорит горячо и страстно."