БЕСПРЕДЕЛ-6. 3-й паратур: Вечер в Палате №6, или Маразм крепчал
Как обычно, во время прохождения ВПК-6 проходит и параллельный турнир по тем же темам, что и основные туры.
Тему и задание 3-го тура можно посмотреть здесь.
Конкурс анонимный, просьба до завершения голосования работы под своим именем не публиковать. Работы могут присылать как жители Пристани, так и прохожие "гости столицы", не говоря уже об игроках команд. Члены жюри тоже могут, ибо тоже люди. Почтовый адрес: vpk-bespredel@mail.ru. Условия два: работа должна быть свежей, написанной специально для текущего тура конкурса и не должна быть в числе участвующих в основном конкурсе.
!!! Напоминаем, что здесь обсуждаются поэтические достоинства или недостатки конкурсных произведений. Любые высказывания о политических взглядах авторов и читателей будут удаляться и переноситься на форум. Поэтому желающим выяснить политические отношения лучше сразу туда. !!!
Картина №1
1.1 Важное
У песни моей – ни поверхности, ни гвоздя,
Ни крепкой пеньки зацепиться за шею дней,
Ни залитых улиц в тайфунной бадье дождя,
Ни скупости зимнего солнца в твоем окне.
Что солнца не будет – а нужно ли прежде знать?
Не думает ветер, метёт по предзимью сор…
У песни моей – ни глубокого дна, ни сна,
Ни громкого старта, ни финиша: «вот и всё».
Ни Евы с Адамом, ни формулы «Аз воздам»,
Ни Бога, ни демона, дерева и т. п.,
Ни вихрем подхваченной в небо ладьи гнезда
С трёхдушием птиц – или ангелов? – в скорлупе.
Но тень корабля и тумана седая взвесь
Однажды настигнут, как всякий вопрос – ответ,
И ты вдруг поймёшь: что-то важное в песне есть,
Пока я пытаюсь придумать, чего в ней нет…
1.2 Иллюзия полета
Гнездо, сорвавшееся с ветки, воображает, что летит.
На стрежень облака стремится летучий, якобы, вельбот.
В скорлупках будущие детки нагуливают аппетит
И предвкушают выход в птицы, который должен быть вот-вот.
Вот-вот свершится - и пробьется на волю крохотная рать,
А там уже не за горами пора заоблачных утех.
В потоке радостных эмоций никто не мыслит умирать,
Никто не думает о драме - в виду у этих и у тех…
В краю бескрылых тот же принцип и те же яйца, но анфас.
Подошвы ног на те же грабли нанизывая по пути,
Стремятся нищие и принцы на выход в люди всякий раз,
А их сорвавшийся кораблик воображает, что летит.
Картина №2
2.1 Неисправимое
Он стал птицеловом ради одной из птиц –
из всех, что искусно пели, и всех, кто тих,
из всех, что под самым солнцем в лучах парили:
она за его любовь, за тепло и кров
ему принесла бы вольницу всех ветров
и синее небо – синим пером на крыльях.
из всех, что искусно пели, и всех, кто тих,
из всех, что под самым солнцем в лучах парили:
она за его любовь, за тепло и кров
ему принесла бы вольницу всех ветров
и синее небо – синим пером на крыльях.
Но только однажды в сумрачной тишине
он понял, что неба нет, и свободы нет,
не радуют слух ни трели, ни свист, ни клёкот.
Сжимаются стены, хочется улететь,
и вроде, прекрасны птицы – да всё не те.
Открыл птицелов все клетки, замки и окна.
он понял, что неба нет, и свободы нет,
не радуют слух ни трели, ни свист, ни клёкот.
Сжимаются стены, хочется улететь,
и вроде, прекрасны птицы – да всё не те.
Открыл птицелов все клетки, замки и окна.
Забросил силки и прочее на чердак,
ушёл на рассвете и не сказал, куда,
а с ним – все грачи, дрозды, соловьи и славки.
Не резали воздух над головой стрижи,
не стало кукушек, чтобы гадать на жизнь.
Из диких – остались чайки кричать да плакать.
ушёл на рассвете и не сказал, куда,
а с ним – все грачи, дрозды, соловьи и славки.
Не резали воздух над головой стрижи,
не стало кукушек, чтобы гадать на жизнь.
Из диких – остались чайки кричать да плакать.
Жестокий сапсан над сёлами не кружил –
закладывал кочет пО двору виражи,
орал по утрам, покачивал алым гребнем.
Бесстрашно квохтали куры, индюк бубнил –
в спокойную жизнь вливались за днями дни...
закладывал кочет пО двору виражи,
орал по утрам, покачивал алым гребнем.
Бесстрашно квохтали куры, индюк бубнил –
в спокойную жизнь вливались за днями дни...
А в клетках на чердаке умирало небо.
2.2 Десять граммов
Ходят обычные вроде люди:
Смотрят обычные вроде фильмы,
На выходные меняют будни,
Ставят привычно на шесть будильник.
Папы с детьми зависают в чайной,
Мамы усиленно драют рамы –
И совершенно не замечают,
Что похудели на десять граммов.
Чтобы спокойно поспать, покушать
Вкусно без шума и лишней пыли,
Людям душа не нужна, и душам
Вдруг показалось, что их закрыли.
Очень скучали по воле души –
Бились о прутья телесных клеток,
Выли, а ночью пролезли в уши,
Вырвались и убежали в лето.
Люди освоились понемногу:
Баба, мол, с возу – кобыле легче!
Жаль, только радоваться не могут,
Да и печалится тоже.
Нечем...
2.3 Белая ворона
Уныло шло к закату дело,
А день был скучен и тягуч.
По небу облако летело
На фоне мрачных серых туч.
Оно пыталось разобраться
В преобладающих тонах
Текущих грозных ситуаций,
Где тучи шлют друг дружку нах.
Зачем они так страшно серы
И так единодушно злы,
И грозами, не зная меры,
Соседей мочат - до золы?..
Но тучи жестом оборонным
Щиты достали и мечи,
Чтоб эту белую ворону
Из серой стаи исключить.
Сейчас же взяли на заметку,
Явив решительность и жесть.
И вот уже бедняга в клетке -
На небе тоже тюрьмы есть.
Пойдет преступница на дыбу,
Смутьянам древности под стать,
И надо будет делать выбор -
Исчезнуть или серым стать.
Картина №3
3.1 Глаголитерра ждёт Прометея
Её зовут - Глаголитерра – она - Формула апологии огня.
...по красной поутру, или желтовато-бурой посреди дня, железистой глине,
идут огненные глаголы,
и из этой зыбкой мокрой глины выжигают терракотовую твердь,
Острова Небесного Огня.
...слышу их шаги, звонкие отголоски глаголов.
Мать-Тьма беременна временем
Отмечена не человечным -
Огнём в драконовом семени.
Ты помнишь его дыхание
Керосина и Хиросимы -
Ты замерла в ожидании.
Тебе (бог в помощь) нирвана
И ворон из Неверморе -
Он знает имя титана.
Тебе наперёд раскрыто
Содеяное Прометеем -
Твой крик - зов камеры пыток.
Тебе наперёд прощаются
Три точки слёз на платочке -
Но дети не возвращаются.
Лишь в смерть, как в мокрую глину
Уверенно вросшее дерево -
Таков закон, жертва сыном.
...и шепчет она не ребёнку
В глаза смотри, говори -
Соврёшь - сожгу воронёнка.
А ворон молчать умеет
Нельзя им смотреть в глаза -
Он ждёт. Живот отвердеет
Тьма выпустит Прометея.
Картина №4
4.1 Пир духа
Однажды время остановилось,
Потом и пуще того – спеклось.
Подняли звери его на вилы,
На вилки то есть – и вол, и лось,
И важный гусь, и свинья в ермолке,
И зайцы с утками, и слоны.
А где-то рядом бродили волки
В пальто с подтеками от слюны.
Косили куры слегка под леди,
Индюк под сэра вовсю косил.
Претендовали на вкус медведи
Из всех наличных медвежьих сил.
Сначала было все очень чинно,
И, против истины не греша,
Сходились следствия и причины
И выпивали на брудершафт.
Подпивший филин задорно ухал,
Баран копытом стучал в тамтам.
И пир звериный был пиром духа,
И перегара – чего уж там.
В экстазе еж обронил иголки,
Блоха плясала под стук подков...
Ну а в итоге явились волки.
И просто слопали едоков.
4.2 Время лечит?
Мы делили циферблат.
Он большой, и каждый рад
отхватить себе кусок
торта в образе часов.
И задумался я вдруг,
время – это что за жук?
Кто кого жуёт сейчас?
Мы – его, оно ли нас...
В нашей норке номер шесть
съели все часы уже.
Ел и кролик, и баран,
нам сказали докторА –
время лечит! Но увы,
не оздоровились мы...
Я немного пожевал,
а потом переживал,
что от кармы прилетит,
и умерил аппетит.
В животе мечты урчат...
Где ты, вечное сейчас?
Этот опус мой к чему?
Извините, не пойму...
Завершаю как-то стих.
Как могу.
С приветом,
Псих.
Картина №5
5.1 Четырнадцать
Четырнадцать бабочек – летящий аккорд,
Собрать их на ниточки, увы, нелегко.
Мне б синее платьице, и в небо бежим!
Палаты больничные – не смерть и не жизнь.
По нитям от капельниц пульсирует боль,
Четырнадцать бабочек – наверное, Бог?
Порхают и кружатся в больничном окне,
Четырнадцать бабочек привиделись мне.
Мне крылья не вырастить – иная судьба,
Играет на скрипочке невидимый Бах
Чакону адажио… под сказочный сюр
Четырнадцать бабочек меня унесут.
Любуйся же, мамочка, окончен урок,
И светятся нА небе четырнадцать строк.
5.2 Чудо в перьях
Вот и ноябрь до точки дошагал.
И снег упал на вишни, на мангал,
на розы, что цвели ещё недавно.
А я глотаю кофе у окна,
решительных движений лишена…
Дедок декабрь торопится недаром,
уже за поворотом дует в ус.
Его мороз, ментоловый на вкус,
лежит в кармане птушкой леденцовой.
Его пока не видно за окном.
А я горюю только об одном:
нескоро лето к нам вернётся снова....
И снег упал на вишни, на мангал,
на розы, что цвели ещё недавно.
А я глотаю кофе у окна,
решительных движений лишена…
Дедок декабрь торопится недаром,
уже за поворотом дует в ус.
Его мороз, ментоловый на вкус,
лежит в кармане птушкой леденцовой.
Его пока не видно за окном.
А я горюю только об одном:
нескоро лето к нам вернётся снова....
И падает на сердце мокрый снег.
Я иногда летаю…но во сне,
на бабочках своих воспоминаний.
Мне память дарит в прошлое билет.
А серый город смотрит мне во след
и пропадает в розовом тумане.
И я лечу.
И жизнь моя летит.
Лечу –
и собираю по пути
букет из незабудок и ромашек.
Мне так легко, как может быть легко!
И лето – чудо в перьях облаков –
Мне крыльями расправленными машет.
на бабочках своих воспоминаний.
Мне память дарит в прошлое билет.
А серый город смотрит мне во след
и пропадает в розовом тумане.
И я лечу.
И жизнь моя летит.
Лечу –
и собираю по пути
букет из незабудок и ромашек.
Мне так легко, как может быть легко!
И лето – чудо в перьях облаков –
Мне крыльями расправленными машет.
5.3 Параллельные миры
Сжимая цепко стропы строк,
Она летала по ночам,
И пребывал ее мирок -
Возвышенный - то тут, то там:
Ступив босой на млечный мост,
У Лиры трогала струну…
Касалась пальчиками звезд…
Качала сонную Луну…
А город шпилями качал,
Затих под рокотом, потух,
И прятал в недра при свечах
Детей, иконы и старух.
Он содрогался тут и там,
Но, слыша в небе свистопляс,
Года счастливые листал
В стопервый раз, в стосотый раз…
Картина №6
6.1 Параллельное
Мы друг другом отболели на краю большой игры
И ушли на параллели, в параллельные миры.
С той судьбой, нам Богом данной, нас развёл какой-то шут.
Ты скользишь по Магаданной, я – по Питерской шуршу.
И ушли на параллели, в параллельные миры.
С той судьбой, нам Богом данной, нас развёл какой-то шут.
Ты скользишь по Магаданной, я – по Питерской шуршу.
Время вкалывает жёстко, нам прокладывая путь.
И не видно перекрёстка, влево-вправо повернуть.
Нам теперь терпеть и слушать гул вращения земли.
Столько дел и безделушек между нами пролегли.
И не видно перекрёстка, влево-вправо повернуть.
Нам теперь терпеть и слушать гул вращения земли.
Столько дел и безделушек между нами пролегли.
Может, рано или поздно под давленьем Высших Сил
Шут признается, что просто неудачно пошутил.
И настанет день недели, многозначен и глубок,
И сойдутся параллели, и смотаются в клубок.
Шут признается, что просто неудачно пошутил.
И настанет день недели, многозначен и глубок,
И сойдутся параллели, и смотаются в клубок.
Без обиды и без лжи мы обойдёмся в этот раз.
Чем же были одержимы? Как мы выжили без нас?
После всех скитаний жутких, пережив и мрак, и боль,
Плюнем мы на злые шутки.
И останемся с собой.
Чем же были одержимы? Как мы выжили без нас?
После всех скитаний жутких, пережив и мрак, и боль,
Плюнем мы на злые шутки.
И останемся с собой.
6.2 Космошут
По скользкой шахматной доске
Исчезнувших минут
Спешит, сжимая мир в руке,
Неумолимый шут.
За ним бездонна ночь планет,
Судьба метёт снежком,
Но только мёртвый чёрный свет
Над светлым сапожком.
Куда бежать, когда везде
Один незримый взгляд?
Лежит перчатка на узде,
Галактики печать.
Примерить призрачный костюм –
Что в кожу Бога влезть.
Пока произносил «изюм»,
Часы пробили шесть.
Нет ни секунды у меня,
Лишь вечный водоём
Всё пожирающего дня…
Идём, дружок, идём.
6.3 Божественная комедия
Печальные твари на хмурой планете устали бояться,
А также молиться, башку расшибая, всесильному дяде,
Который на деле работает как бы обычным паяцем
И спит по ночам безмятежно и крепко, намаявшись за день.
Нормальные боги без шума и пыли наводят порядок,
Ранжируя вещи и кашу варя в подходящей посуде,
И переживают за солнце, и воздух, и воду для грядок...
С паяца же взятки, естественно, гладки, ведь он неподсуден.
За то, что на поле, к примеру, растут не арбузы, а танки,
А на тротуарах воронки ворон подменяют упрямо.
За то, что детей в беспросветных подвалах рожают гражданки,
А граждане роют таким же, как сами, могильные ямы.
За то, что кровав ежедневно закат и бескровны рассветы,
И каждый нормальный в конечном итоге душевно изранен.
За то, что не просит никто друг у друга прощенья за это,
За то, что надежда давно укатила - наверно, в Израиль.
Паяц в тронном зале своем отдыхает - без шума и пыли,
Пока подопечные пробуют как-то поесть и согреться.
А этот бесстрастен, безлик и местами прозрачен навылет -
В районе груди, где должно бы работать без устали сердце.
Картина №7
7.1 Повезло
Невыносимо тяжело грустят больничные палаты,
Смердит хроническое зло в нездравых помыслах людских.
А мне безмерно повезло – ведь я катаю циферблаты
Вперёд, вприпрыжку, наобум по мановению руки,
Да не одной! Покорны мне все половины, четвертины,
Часы подпрыгнут: «Иго-го!», и время двинется вперёд.
Уже не суть, какой там год и месяц, главное - картина
Пуста, чиста, и два куста на ней засохли итого.
А ну-ка, птицы, разойдись, открыты времени палаты,
И сердце-маятник в груди – да кто сказал «секундомер»?
Долой сомнений спам и дым, я улечу на циферблате
Капризным звёздам диктовать восход и выход в полутьме.
Босой ногой по ободку верчусь-кручусь почти как белка,
И хорошо – часы не куб, ансамбль зубчатых шестерён.
А кто рассыпал по песку металлолом, смешной и мелкий -
Мне знать не впрок и недосуг, лети, колёсико моё.
Перепугалось вороньё – им невдомёк, зачем крутиться.
Пусть светит солнце, дождик льёт, летят обрывки микросхем,
Я – циферблатный бог и йог, его весомая частица,
Пока звонок не позовёт к столу, в палату, насовсем…
7.2 По четвергам
По четвергам что-то вдруг прорывается изнутри,
Некому высказать – всюду ноябрь и мрак.
Свернутый лист винограда ещё горит,
Словно эмодзи в конце сообщения: всё, пора…
Задник заката опять заливает багровый свет,
Солнце утонет, тебе подмигнув: плыви!
Кто-то счастливый как прежде беспечно-слеп,
Кто-то везучий уснул, напитавшись букетом вин.
Острые руки часов не бегут, вразнобой летят,
Руки – ты знаешь? – невыросших крыльев снасть.
Кем-то в часы упакована жизнь-театр
Или тоска в ожидании вечной дороги сна.
У ноября по утрам неопрятный бомжовый вид,
Небо бросает снежинки – где сон, где явь?
По четвергам я пишу тебе о любви –
По воскресеньям, ты знаешь, мне некогда – дом, семья…
Картина №8
8.1 Осенята
У осени много малюсеньких осенят.
Один – словно рыжий лисёнок, смешной, игривый,
шуршит желтопёрой листвой под плакучей ивой
и верит, что жизнь – это праздничный листопад.
Другой – бука-букой, он любит фокстрот дождя,
мохнатый туман с темнотой депрессивной ночи,
которая в мысли вольётся и не захочет
обратно уйти восвояси – хандрит, зудя.
А третий – обманщик, пронырливый вечный шут,
меняющий лица и маски, не очень милый.
Он знает дорогу в опасное междумирье,
в котором ушедшие души уставших ждут.
Четвёртый, как соня, ленив. Не тревожьте! Тсс!
Ни солнце, ни ливень ему нипочём. Философ
лежит на боку и не мучает жизнь вопросом:
зачем? Только слушает песни затейниц-птиц.
Какого ты видишь в своих очумелых снах?
Не спят осенята, пока не хрипят морозы.
Я раньше их видела часто, но в эту осень
ни звуки, ни шороха…
тишь…
пустота…
война.
8.2 Просто осень
Просто осень. Просто стон
мёртвых листьев под ногами...
... души - птицы-оригами,
улетают. И никто
не спасёт. Внутри меня
заблудившиеся дети
спят и видят сны о смерти,
зайцев плюшевых обняв.
Просыпаясь, вразнобой,
то кричат, то тихо плачут,
в их глазах пустых, незрячих,
что-то злое... Чья-то боль...
Тошно, мерзко. Голоса
шепчут, воют - падай... Падай!
За кладбищенской оградой
можно жизнь переписать
начисто. В черновике
понаписано такое...
Вместе с кожей маски смоет
дождь. На небе-потолке
нет ни трещинки, лови
рыжих бабочек охапку.
Мир, поëживаясь зябко,
непрощением кровит.
Просто осень...
8.3 Под маминой юбкой...
Под маминой юбкой уютная гавань,
в краях кринолиновых тихо, тепло.
Сидим в уголочке с соседкою Клавой,
а мама шинкует морковку на плов.
На улице холодно, тёмная вьюга
метёт под окном, наметая занос.
А я шоколадку жую, у подруги
вареньем вишневым измазанный нос.
У мамы под юбкой коллекция марок,
гербарий, открытки, из папье-маше
старинные куклы, под ёлкой подарок,
с зелёным резным абажуром торшер.
Вот так бы сидела у мамы под юбкой...
но дочка проснулась, квартирный вопрос
ребром, и несёт по течению шлюпку
на рифы проблем... А букетик из роз
я снова несу в тишину твоих будней,
подолом шурша...собирается дождь...
Любимых твоих голубых незабудок
в осеннюю пору нигде не найдёшь.
8.4 Давай напишем
Ходит время по стеклянному кругу.
Тает память ледяной карамелью.
А давай с тобой напишем друг другу?
Или, знаешь, приезжай на неделю.
Я окутаю теплом и уютом,
островок мой небольшой обитаем.
Станем осень мы цедить по минутам
и на небе всех цыплят сосчитаем.
Что нам эти холода-непогоды,
если всё же довелось повстречаться?
Мы отпустим улетевшие годы
и поймаем прилетевшее счастье.
Будут новые дела и законы,
что случайности легко перевесят.
Соберём к себе друзей и знакомых.
И растянется неделя на месяц.
Не заметишь, как нагрянут метели.
Что за зверь такой – зима, что за птица?
Журавли уже давно улетели.
А синицам-то куда торопиться?
Тает память ледяной карамелью.
А давай с тобой напишем друг другу?
Или, знаешь, приезжай на неделю.
Я окутаю теплом и уютом,
островок мой небольшой обитаем.
Станем осень мы цедить по минутам
и на небе всех цыплят сосчитаем.
Что нам эти холода-непогоды,
если всё же довелось повстречаться?
Мы отпустим улетевшие годы
и поймаем прилетевшее счастье.
Будут новые дела и законы,
что случайности легко перевесят.
Соберём к себе друзей и знакомых.
И растянется неделя на месяц.
Не заметишь, как нагрянут метели.
Что за зверь такой – зима, что за птица?
Журавли уже давно улетели.
А синицам-то куда торопиться?
Нас никто не обличит, не осудит,
Ты мне станешь и дороже, и ближе.
Если ж будет одиночество сутью,
я сама в себе себя не увижу…
Ты мне станешь и дороже, и ближе.
Если ж будет одиночество сутью,
я сама в себе себя не увижу…
Только осень наши души размыла.
Только дождик барабанит по крышам.
Ты забыл ко мне дорогу, мой милый?
Ну, давай хотя бы…
просто напишем.
Только дождик барабанит по крышам.
Ты забыл ко мне дорогу, мой милый?
Ну, давай хотя бы…
просто напишем.
8.5 Алиса в стране кленовых листьев
Алиса падала в нору
Немыслимых затей,
Кружило платье на ветру,
А в это время в ней
Алиса падала в нору,
И листьев хоровод
Кружил осеннюю кору
И бесконечный год.
И маска в поднятой руке
Отставлена – гляди! –
И только небо вдалеке,
И кролик впереди.
Ломались ветки на ветру
Под резкий крик совы.
Алиса падала в нору
Из золотой листвы.
Как различить, где свет, где дно,
Где ключ и где замок?
Алиса падала давно,
Не чуя рук и ног.
Ах, Белый Кролик, твой брегет
Стоит который год.
В твоей дыре спасенья нет.
Алиса упадёт.
Лишь ворох платьев будет нам
Напоминать о том,
Как ночь шуршала по углам,
Стучала в каждый дом.
Возможно, снова будет март,
И снова стук в груди.
Бросай свою колоду карт.
Алиса, уходи.
8.6 Спасти единорога
- Выдумки это, приди в себя!
Мне же обратно надо!
Солнце в паучьих тугих сетях новому дню не радо.
Крестовики захватили власть, скачут, плюются ядом,
Я отступаю, боясь попасть в логово шелкопряда.
Заросли тёрна - единорог схвачен, стреножен, спутан.
В узкую впадину, под горой, где зацвела цикута,
Тихо спускаюсь, едва дыша, в страхе задеть случайно…
Небо взрывается, свист в ушах…
Господи, это чайник…
Тащит за ворот меня супруг - стынет на кухне ужин,
Кот выбивает планшет из рук, ором терзая уши...
Дети притихли, не голосят, маму сейчас не трогать…
Выбраться, выбраться из себя ради единорога!
Картина №9
9.1 Полиглот-лингвист
“…когда туман сгущается и грусть..."
Н.Рубцов
С тобой мне было хорошо молчать,
Считать на пальцах облачных барашков,
Смеяться незатейливым вещам
И быть экстравагантной «crazy Russian».
Не понимая — не нажить обид,
Но в чувствах все внезапно не по плану,
Так оказалось, что любовь в кредит
Проходит. И обычно слишком рано.
Вскрываются, коробя, смыслы фраз
И, недовольный точным переводом,
Ты понимаешь — лодка терпит крах,
А на борту — два полных антипода.
И что теперь? Друг другу каждый чих —
В печенках, по утрам — длиннее тени.
А стрелки мечутся, a механизм стучит,
A циферблат чумеет от делений!
Я буду первой, смелость мне к лицу —
Расставлю точки над … Bye-Bye. Свободен.
Кто следующий? Испанец? Грек? Француз?
… Китайский (между нами) нынче в моде!
9.2 Остановить мгновение
Был жарким день, и ночь была
такой же жаркой между ними,
под шелест волн и чаек крик
на самом краешке земли,
когда, забросив все дела
любви нечаянной во имя,
они вдыхали каждый миг
и надышаться не могли.
Качался маятник чудно,
и в нем нескромно отражались
два гибких тела нагишом
в потоке ветреных минут,
в совместных думах об одном
и том же – мол, какая жалость,
что этот миг уже прошел …
да и другие все пройдут.
Качнется маятник назад,
иуды всякого почище,
туда, где темень и тоска
непроницаемо густы.
Остынет лоб, потухнет взгляд,
и днем с огнем любви не сыщет
желающий ее сыскать
в барханах чувственных пустынь.
Картина №10
10.1 Идущий
Не пан, не пропал – я всего лишь иду вперёд,
Туда, где закат, словно знойный коньяк, тягуч.
Оттуда, где утренний свет щекотал живот.
И всё, что увижу, ко мне подбирает ключ.
Туда, где закат, словно знойный коньяк, тягуч.
Оттуда, где утренний свет щекотал живот.
И всё, что увижу, ко мне подбирает ключ.
Когда замечаю, что старый сосед исчез,
Что возле подъезда пустует его скамья –
Мне грустно, и я открываю калитку в лес,
Нехоженый , пасмурный лес в глубине меня.
Что возле подъезда пустует его скамья –
Мне грустно, и я открываю калитку в лес,
Нехоженый , пасмурный лес в глубине меня.
Бывает, что ветер пыльцу на рукав принёс –
И вот я уже на поляне – духмяней нет!
Там в розовом клевере дремлет ушастый пёс,
Которого я заведу через десять лет.
И вот я уже на поляне – духмяней нет!
Там в розовом клевере дремлет ушастый пёс,
Которого я заведу через десять лет.
Случаются ночи, когда не хочу спешить.
Сижу возле моря, и вечность во мне горчит.
Забыв о несложных дорогах своей души,
К проталинам звёздного неба ищу ключи.
Сижу возле моря, и вечность во мне горчит.
Забыв о несложных дорогах своей души,
К проталинам звёздного неба ищу ключи.
Влюбляясь и плача, я просто иду за тем,
Чего ни тебе и ни мне избежать нельзя –
Чернильные тени, сползая с шершавых стен,
На два оборота закроют мои глаза.
Чего ни тебе и ни мне избежать нельзя –
Чернильные тени, сползая с шершавых стен,
На два оборота закроют мои глаза.
10.2 Сейф
Ты – мой мужчина. Мой. Мой человек. Один-единственный в целой жизни всей.
Все, что в ней было и горького, и прекрасного. Все самое важное!
И полночь без звёзд. И горяченное светлое солнце. Неприступный – как сейф...
Сейф Путиловского завода. И глаза твои... мои омуты... две бездонные скважины,
которые видят и ждут. Терпеливо ждут – ну когда же я отыщу к ним ключи?
А те на виду. Дотянись – между м-раком и полднем к стене со стальными птичками.
А я... А я плачу. И трогаю твои веки пальчиками. И начинаю лечить.
И словами, и поцелуями...и царапаю наверное, в нутро пробираясь с отмычками...
И довожу тебя вновь и вновь. До стона. До дрожи. До белого каления иногда.
Так что твои бронированные бока превращаются в крепость без входа и выхода.
Но когда я почти сдаюсь и готовлюсь совсем уйти, вдруг мне слышится эхо: "да"...
И что-то щелкает... и твое сердце открывается с полоборота. Каким-то чудом.
На выдохе.
Картина №11
11.1 У...В...Ч
...утром скворец Заратустра
серчально заметил по поводу моего лица:
- Вы думаете, это и есть искусство,
пародия на господина скворца?
...утро туманное, утро седое
я бы сказал - утро масти коня троянского.
- Вы думаете, я из-за Вас расстался с бородою,
не потому, что она закрывала погоны капитанские?
...утрирую, да, немного, привычка
новая для меня, перед дождём в четверг побриться.
- Вы думаете, если научитесь говорить по-птичьи,
то из Вас Вольфганг Амадеус Моцарт может получиться?
...утраченное ощущение аминалона
напоминающее избыток адреналина в утреннем кофе.
- Вы думаете, если Сизиф уснул в каменоломне,
(где-то в Коломне), то всем, кто не на Голгофе - по фиг?
...утроенное ощущение андроида
птиц-отец, птиц-яйцо, птиц - дух Джонатана Че.
- Вы думаете, если стучите в грудь, птенца беспокоите?
О, простодушный, снимите наушники, окончена терапия УВЧ.
...У...тром
...В...ылетело
...Ч...то-то
Остановись, мгновение!
Но не раньше субботы,
а то сегодня поницшенное давление.
11.2 Птице
Здравствуй, птица! Устала? Я тоже.
Постоим, помолчим – отдохнешь.
Только знаешь, полёты итожа,
Грустью сердце своё не тревожь.
Были взмахи и были промашки,
Стали серыми крылья потерь.
Мы с тобою две сирых монашки,
За которыми заперли дверь.
Чай, не рай: за тишайшей оградой
Плети веток внахлёст – та же клеть…
Полно, птица – печали не надо.
Помолчим, да и примемся петь.
Холодок проникает под кожу:
Перья тонкие – нет, не броня.
Мы с тобою до боли похожи –
Посмотри, посмотри на меня.
11.3 Привязанность
Если зеркало разбилось – жди беды. Соль рассыпал – неминуемый скандал.
Он сердился, распекал на все лады. Мол, кормил её поил, оберегал.
А она чего удумала - летать! Засиделась на перинах да в тепле?
Променяла на химеру благодать. Может зря неблагодарную жалел?
Что же делать? Невозможно отпустить и удерживать насильно не резон.
Он испытывал подавленность и стыд. Понимал, что он упрямей, чем бизон,
Что за всё с ним расплатилась и сполна, что у каждого из них своя стезя,
Что ей больно, одиноко, что она и хотела бы остаться, да нельзя.
Без него ни сил, ни крыльев, ни небес. Без неё в груди большущая дыра.
И не важно, где, кого попутал бес. Он не верил ни себе, ни вечерам,
Выходил гулять ночами на карниз, повторяя ну и ладно, ну и пусть,
Но безмолвно умолял её: «Вернись!». И услышал: « Обещаю, что вернусь…»
11.4 Мы нужны Ему
В наших венах благородная кровь —
Это гены древней птицы Додо!
Демон Беку, Эдгар По, Гумилёв
Нас любили (кстати, как и Барто).
В этом мире слишком много табу,
Рамок, правил, скреп и прочей фигни.
Если ты избрал особенный путь,
То иди уж до конца, не стони!
Жизнь — подарок, а не тяжкий недуг.
Все мы твари и любимы Творцом
(Ты ж не думаешь, что Он криворук?),
Мы нужны Ему — затем и живём.
Не печалься, мой прекрасный сынок,
Красота у всех созданий своя.
Если б душу разглядеть кто-то мог...
(Жаль не видят они все ничего).
11.5 Ворон
Выглядишь лордом, но был и остался вороном.
Воронов тянет на падаль, на блеск обманный.
Шляпа с пером, кружева… Oтпускай хоть бороду —
Пусто в груди у бездушного истукана.
Столько стараешься стать человеком, выскочка,
Только вот чары сильны, никуда не денутся —
Души вернуть нелегко, шанс — один на тысячи.
Медленно мелют, но мелют небесные мельницы.
Мечешься, жрёшь мертвечину, плюешься мясом.
Сколько их нынче, отвергнутых да затоптанных?
Сколько их нынче, отвергнутых да затоптанных?
Имя мне — месть. Пусть лица не припомнишь сразу,
Вижу, по вкусу пришлись колдовские опыты.
В замке-гнездовье сердцами углы завалены —
Тычешь их в рёбра, грохочешь бессильно шпорами.
Нет подходящего. Бьётся зрачок эмалевый —
Вороном-вором как был, так и сгинешь вороном.
***
Cыплются на пол надежды, мечты-горошины.
Время топор наточило, глядит опричником.
— Я не сдаюсь, я ищу их, моя хорошая…
— Знаю, любимый… — в ответ щебечу по–птичьи я.
Картина №12
12.1 По канату
Эй, повеса –
что за дело тебе до каната?
Он натянут откуда-то до куда-то.
К балансиру канатоходца
прицепили два веса –
балансируй теперь, как придётся!
Как идётся?
Как пряжа прядётся:
бесконечная нитка плетётся –
в безнадежное малая лепта.
Что же выберешь, то или это:
томно нА сердце – думы о разном
(классно смотрится серое с красным).
Беспросветность от рая до рока –
для чего тебе эта морока?
Для чего тебе эта дорога?
Много воздуха, смысла немного.
Выбор маленький: тяжесть и тяжесть.
Что на чаши весов твоих ляжет?
Под ногами натянутый глянец:
Встать бы нА землю, нА небо глянуть,
К звёздной замети память примерить –
И поверить.
В себя и поверить.
12.2 Между сердцем и разумом
Когда неровно, сбивчиво дыша
пойдёшь по зыбким, ветреным дорогам,
смотри, не пей из звёздного ковша,
а то, случится, станешь козерогом.
Чужая пыль посыплется в глаза,
все беды по рогам ударят разом.
И если сердце требует: «Дерзай!» –
послушай разум.
Когда же сердце бешено стучит,
а разум шепчет: «Не ходи, не надо!
Гораздо лучше, сидя на печи,
жевать калач. Подумаешь, награда:
любовь! Туфта! Ей разве будешь сыт?
Пустое дело. И не думай даже!»...
Послушай сердце, бросив на весы -
оно подскажет.
12.3 Над пропастью не ржи (Сел инжир)
Крепчал маразм, наглели дураки,
что к осени жирнее уток стали.
Не спал на облаках товарищ Сталин,
мечтал вернуться, карме вопреки.
А дураки играли в докторов
и резали живое по-живому,
видавший виды вождь свалился в кому,
дурдом увидеть не был он готов.
"Кругом враги, и мир по швам трещит" –
кричали заклинатели здоровья.
"Подпишем договор, и крестик кровью
поставь за упокой своей души.
И не дыши! Не пей, не ешь, не ной!
Мы знаем, что тебе так будет лучше.
Не пререкайся (да, тяжёлый случай),
вперёд и с песней, в смысле – чёрт с тобой..."
И я попался в этот передел:
мне мыли мозг, скребли в душе лопаткой,
я притупился, став ужасно г(л)адким,
и лес души изрядно поредел.
И вот иду над пропастью и ржу.
Взывает мозг – врагов зажарим с перцем!
Как быть? У сердца мнение спрошу...
ах да, забыл...
мне ж вырезали сердце.
Картина №13
13.1 Лестница в небо
Совсем не важно, кто ее построил и кто ее обслуживал потом.
Вполне возможно, что святые трое, соединясь уживчиво в одном.
Важнее то, что с самого начала и до конца, неясного пока,
Она дорогу в небо означала - не только присно, но и на века.
И каждый смертный шел по той дороге, как только срок наземный истекал.
Она видала несказанно многих, будь то ребенок или аксакал.
И, ход вещей ни разу не нарушив и не явив избытка чувств ничуть,
Идущий нес в руках свою же душу, искусно выдав ношу за свечу.
До сей поры плетется вереница в надежде, что и примут, и поймут.
И свечи скромно освещают лица, под тик и так отмеренных минут.
Исход процесса этого неясен, сказал бы всякий, кто здесь побывал.
Бывает, что обратно восвояси уходит путник - в сумрачный подвал.
Не всем дано пройти ворота рая, идя у темных сил на поводу…
Но все же чаще свечку забирают и превращают в новую звезду.
13.2 Ступени
Шаг за шагом навстречу мутной лени, что вниз несёт,
Я бреду по ступенькам будней в мир, где возможно всё.
Через тернии сожалений — падаю, но иду.
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы зажечь звезду?
Я бреду по ступенькам будней в мир, где возможно всё.
Через тернии сожалений — падаю, но иду.
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы зажечь звезду?
Год за годом сквозь пыль и пепел, через снегов пласты
Рвусь наружу ростком из склепа внутренней темноты.
Смена принципов, поколений, крах и опять прогресс...
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы достичь небес?
Рвусь наружу ростком из склепа внутренней темноты.
Смена принципов, поколений, крах и опять прогресс...
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы достичь небес?
Жизнь за жизнью, но как впервые — будто из крепких пут,
Вырываюсь из энтропии и продолжаю путь
Вдоль обломков чужих вселенных, взрывов чужих светил.
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы себя найти?
Вырываюсь из энтропии и продолжаю путь
Вдоль обломков чужих вселенных, взрывов чужих светил.
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы себя найти?
=====================
Здесь читаем и обсуждаем, а голосуем тут.
=====================
(2)
Свидетельство о публикации №:
15053
Рубрика:
Прелестное стихотворение. И вправду осенью настроение меняется по несколько раз на дню. Такая пора. Мне понравилось очень. На технику не смотрела.
После духа запятая лишняя. Ай-яй-яй! Или ух!
Туда, где закат, словно знойный коньяк, тягуч.
Оттуда, где утренний свет щекотал живот.
И всё, что увижу, ко мне подбирает ключ.
Что возле подъезда пустует его скамья –
Мне грустно, и я открываю калитку в лес,
Нехоженый , пасмурный лес в глубине меня.
И вот я уже на поляне – духмяней нет!
Там в розовом клевере дремлет ушастый пёс,
Которого я заведу через десять лет.
Сижу возле моря, и вечность во мне горчит.
Забыв о несложных дорогах своей души,
К проталинам звёздного неба ищу ключи.
Чего ни тебе и ни мне избежать нельзя –
Чернильные тени, сползая с шершавых стен,
На два оборота закроют мои глаза.
Тает память ледяной карамелью.
А давай с тобой напишем друг другу?
Или, знаешь, приезжай на неделю.
Я окутаю теплом и уютом,
островок мой небольшой обитаем.
Станем осень мы цедить по минутам
и на небе всех цыплят сосчитаем.
Что нам эти холода-непогоды,
если всё же довелось повстречаться?
Мы отпустим улетевшие годы
и поймаем прилетевшее счастье.
Будут новые дела и законы,
что случайности легко перевесят.
Соберём к себе друзей и знакомых.
И растянется неделя на месяц.
Не заметишь, как нагрянут метели.
Что за зверь такой – зима, что за птица?
Журавли уже давно улетели.
А синицам-то куда торопиться?
Ты мне станешь и дороже, и ближе.
Если ж будет одиночество сутью,
я сама в себе себя не увижу…
Только дождик барабанит по крышам.
Ты забыл ко мне дорогу, мой милый?
Ну, давай хотя бы…
просто напишем.
из всех, что искусно пели, и всех, кто тих,
из всех, что под самым солнцем в лучах парили:
она за его любовь, за тепло и кров
ему принесла бы вольницу всех ветров
и синее небо – синим пером на крыльях.
он понял, что неба нет, и свободы нет,
не радуют слух ни трели, ни свист, ни клёкот.
Сжимаются стены, хочется улететь,
и вроде, прекрасны птицы – да всё не те.
Открыл птицелов все клетки, замки и окна.
ушёл на рассвете и не сказал, куда,
а с ним – все грачи, дрозды, соловьи и славки.
Не резали воздух над головой стрижи,
не стало кукушек, чтобы гадать на жизнь.
Из диких – остались чайки кричать да плакать.
закладывал кочет пО двору виражи,
орал по утрам, покачивал алым гребнем.
Бесстрашно квохтали куры, индюк бубнил –
в спокойную жизнь вливались за днями дни...
И снег упал на вишни, на мангал,
на розы, что цвели ещё недавно.
А я глотаю кофе у окна,
решительных движений лишена…
Дедок декабрь торопится недаром,
уже за поворотом дует в ус.
Его мороз, ментоловый на вкус,
лежит в кармане птушкой леденцовой.
Его пока не видно за окном.
А я горюю только об одном:
нескоро лето к нам вернётся снова....
на бабочках своих воспоминаний.
Мне память дарит в прошлое билет.
А серый город смотрит мне во след
и пропадает в розовом тумане.
И я лечу.
И жизнь моя летит.
Лечу –
и собираю по пути
букет из незабудок и ромашек.
Мне так легко, как может быть легко!
И лето – чудо в перьях облаков –
Мне крыльями расправленными машет.
Сейф
И ушли на параллели, в параллельные миры.
С той судьбой, нам Богом данной, нас развёл какой-то шут.
Ты скользишь по Магаданной, я – по Питерской шуршу.
И не видно перекрёстка, влево-вправо повернуть.
Нам теперь терпеть и слушать гул вращения земли.
Столько дел и безделушек между нами пролегли.
Шут признается, что просто неудачно пошутил.
И настанет день недели, многозначен и глубок,
И сойдутся параллели, и смотаются в клубок.
Чем же были одержимы? Как мы выжили без нас?
После всех скитаний жутких, пережив и мрак, и боль,
Плюнем мы на злые шутки.
И останемся с собой.
Между сердцем и разумом
Когда неровно, сбивчиво дыша
пойдёшь по зыбким, ветреным дорогам,
смотри, не пей из звёздного ковша,
а то, случится, станешь козерогом.
Чужая пыль посыплется в глаза,
все беды по рогам ударят разом.
И если сердце требует: «Дерзай!» –
послушай разум.
Когда же сердце бешено стучит,
а разум шепчет: «Не ходи, не надо!
Гораздо лучше, сидя на печи,
жевать калач. Подумаешь, награда:
любовь! Туфта! Ей разве будешь сыт?
Пустое дело. И не думай даже!»...
Послушай сердце, бросив на весы -
оно подскажет.
Я бреду по ступенькам будней в мир, где возможно всё.
Через тернии сожалений — падаю, но иду.
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы зажечь звезду?
Рвусь наружу ростком из склепа внутренней темноты.
Смена принципов, поколений, крах и опять прогресс...
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы достичь небес?
Вырываюсь из энтропии и продолжаю путь
Вдоль обломков чужих вселенных, взрывов чужих светил.
Сколько нужно пройти ступеней, чтобы себя найти?
Сколько их нынче, отвергнутых да затоптанных?
А тут-то повеселей, чем в основном...
Не хватило мне шорта
Вот и мне так показалось - я мельком чла, пока там правили разбивку, так сейчас понимаю, что даже как-то больше понравилось, чем в основном.
Не, ну вот жеж! Тут уже репортаж, и коняжки во всю скачут - а я их ещё ваще не знаю, ни одной... Надо срочно идти в пара составлять шорт
А пока - даже незнакомым ещё коняжкам, вообще всем! - скачите, тыгыдык
Крикну - а в ответ тишина, снова я останусь одна, сильная женсчина... и далее по тексту
Пока тишина в эфире, репортажики не выставлены, желающие (и не желающие) не высказываются - пробегусь-ка я быстренько по паратуру, дабы скоротать время, пока оно есть в размере часика, да и с лошадками познакомиться пора уже (озвучивать буду только по тем, которые предположительно в шорт, или чем-то зацепят)
Ну, вдвоём веселей :)
О! Я снова радая! А тебе тихо-спокойно не болеется, вернее, ты своих не бросаешь
поболеть всегла успею
1.1 Важное
Ха, а с самого начала вполне так ничего себе так пошло
Начала песня нравиться с самого начала, с этой "шеи дней", и - до Евы с Адамом, гду уже показалось, что перебор пошёл с этим перечислением отсутствия ("ни"), но финал всё сгладил, классные две финальные строки 
Единственно, на мой вкус, не вписывается в общую тональность стиха строчка с ответом, сухая какая-то она, канцелярская:
"Однажды настигнут, как всякий вопрос – ответ,"
Вот ещё б её покрутить как-то - и вообще будет отличный стих.
Я так думаю, там проблема не потому, что сухая, а потому, что амфиболия, это тормозит.
"и тэ пэ" наверное, лучше, а то некрасиво.
Мне треття строфа кажется вообще лишней: она ничегт ге добавляет эмоционально. Для финала и первых достаточно, имхо :)
Страницы