Беспредел-2. Конкурс беспредельных пародий

Пародия на:

1.4. Что скрывает брюнетка?

с  лисичками жевали мы омлет…
я, глядя на тарелку, понимала,
что нужно срочно изменить сюжет-
на всех омлета явно будет мало….
на стол я положила коробок,
лисичек мотивировав   умело…
омлет то я доем само собой,
у нас давненько  море не горело)))

Пародия на

6.3 (Когда будильник заведён на шесть)

Когда от пополудни сколько-нить,
И плещутся внутри остатки водки,
Вопрос вселенский – пить или не пить
Терзает глотку.

Припав к рассолу, мозгом тусклым я
Считаю горячительное. Мало!
Да что там мало... Вовсе ничего!
Куда пропало?!

Неужто чувство меры я попрал?
Нет, на меня ни капли не похоже!
Тогда с чего бы выпал я в астрал –
Не дай вам боже?!

Поправиться бы – в недрах жжёт призыв.
Поймал себя на мысли, рвущей крышу:
В дому быть должен «Хеннесси» пузырь,
И он не вышел!

Вдруг вспомнил (молодец-мужик! Зачёт!)
Про мини-бар (полезная приблуда!)
Нашёл там непочатый коньячок.
Решил – не буду!

Расстаться мне с Дионисом пора! –
Стал, колбасы поев, мечтать о вечном.
О радость – трезвым агнцем до утра
Считать овечек!

Пародия на

6.3 (Когда будильник заведён на шесть)

Когда будильник заведен на шесть,
но в полночь организм уснуть не хочет,
вопрос вселенский: есть или не есть?
терзает очень…(с)
когда   соседи улеглись давно,
ведь завтра  утром на работу надо...
полтретьего… на улице темно….
а ты - поддатый
колонку водружаешь на окно
и на компе включаешь караоке…
с улыбкой Лещенко берешь ты  микрофон…
берешь неплохо…
и пусть топтался по ушам медведь,
и ты порой совсем не в такт икаешь...
вопрос наивный:   петь или не петь
не возникает….)))

Пародия на

3.1. На грани

Пародия на

1.7. Олень

Она артисточкой была,
со всеми трепетно-мила,
добра со всеми.
Она любила погулять
и мужиков имела рать,
в любое время.
 
И только мужа-алкаша
не подпускала ни шиша
к губам, коленям.
Я, мол, крутая! Я - звезда!
И почему-то иногда
звала оленем.
 
- Ты за меня пошла зачем?
Не на моем ли ты плече
когда-то грелась?
- Тогда казалось, ты - орёл!
Меня у друга вон увёл -
какая прелесть!
 
- Я и сейчас еще орел,
и не смотри, что я тяжел -
хожу неплохо.
Мне все проблемы по плечу.
Вот разбегусь, и полечу!
Смотри, дурёха!
 
Он припустил, что было сил.
Разбег! Отрыв! Да, лихо взмыл!..
Но как-то косо...
 
Стоял погожий майский день.
Летел стремительно олень...
на землю носом...

На 2.4. Старуха и рыбка

 
Думает бабка-дура, старая истеричка:
Лучше принес бы куру, чтобы снесла яичко.
В этом яичке - сила, нужный виток сюжета:
Я бы его разбила о головенку деда,
Чтоб ни следов, ни пыли, чтобы всё шито-крыто,
Только мозги - навылет, прямо на дно корыта.
Что мне его рыбалка, фигли с того улова?
Деда ничуть не жалко: сразу найду другого,
С домом и мерседесом, важного и при чине.
Буду ходить принцессой, в норке, а не в овчине,
с сумкой из леопрарда, шариться по Мальдивам,
Буду платить по карте, недругам всем на диво...
 
..Поздно метаться,  поздно... Рыбка глядит сердито.
Бабка роняет слёзы...
прямо на дно корыта...

На 6.2. Кадавр жрал...

Вы нам тут это. Не вносите смуту.
Мы не поверим сплетням никогда.
Рассказывайте сказочки кому-то,
но мы-то знаем – создан был кадавр
по спецзаказу и нарочно лопнул,
оставив всюду кляксы нечистот.
Был пульт дистанционный в доле лобной –
инфа прошла с шифрованных частот –
готовился терракт. Картина маслом.
И верный знак – дрожание в ноге (С),
того, что был врагом коварно заслан
в НИИЧАВО пронырливый агент.

Увы, контора наша проморгала,
в досаде сельдь я сам теперь сожру:
шпион и дубль профессор Выбегалло
работал на МИ-6 и ЦРУ

на 3.5. Гармонист

...Не догнал, пошёл назад, сел под яблоней,
Накатил ещё сто грамм чудо-снадобья.
Не попался мне, зараза! Уж я бы не
Отпустил без покаяния гада бы –

Пусть он пел бы, а я с физией каменной
Равнодушно не показывал вида бы,
Что душе тепло… довёл до греха меня!
В этом что-то есть ужасно обидное.

Я свой гнев и горечь вылью на Пристани –
Растекаются пускай едкой щёлочью.
Не общайтесь же, народ, с гармонистами,
Вечно портят настроение, сволочи.

на 5.3. Не судьба

Признаюсь, не люблю давать советы –
легко «смотри» советовать слепому?
Но вам готова я прийти на помощь.
Молчания пора нарушить вето.

Вы так стремитесь тяжкую обузу
широким жестом с плеч усталых сбросить.
Загвоздка  только в простеньком вопросе –
ваш взгляд на земноводных слишком узок.

Не медлите избавиться от жабы –
оставьте её в первом же болоте,
сказали сами  «дух важнее плоти»,
так оцените перспектив масштабы:

прекрасные, как радуга большая –
простёрлись разноцветным коромыслом…
Но почему вы смотрите так кисло,
теперь-то что вас душит и мешает?

 Гармонист

Дремлет яблоня, снежком припорошена.
И внутри, и за окном сорок градусов.
Замирая, жду чего-то хорошего,
На душе пропащей тихо и радостно.

Где-то ходит гармонист в теплых валенках,
Заполняет мир мелодия чистая.
Каждый был когда-то добрым и маленьким,
В детстве все мечтали стать гармонистами.

Он закончил, повернул, начал заново
Что-то модное, совсем неудачное.
Я вскочил и с криком: – Мать твою за ногу! –
Долго бегал с топором между дачами.

Что снаружи, что внутри – одинаково.
Вот лежу в снегу, тихонько кумекая:
«Отчего же гармонист так бестактно-то
Старомодный битый час тянет «Реквием?»

Сам не знаю, что на даче я делаю?
Минус сорок на душе моей градусов.
Пропадаю! Вот и глыкаю белую,
Чтобы стало хоть немножечко радостно.

Припорошен  даже нос уже аленький,
А мелодия слышней ненавистная.
Если были б у меня сейчас валенки,
Погонял бы с топором гармониста я!

на Гармонист

Дремлет яблоня, снежком припорошена.
И внутри, и за окном сорок градусов.
Замирая, жду чего-то хорошего,
На душе пропащей тихо и радостно.

Где-то ходит гармонист в теплых валенках,
Заполняет мир мелодия чистая.
Каждый был когда-то добрым и маленьким,
В детстве все мечтали стать гармонистами.

Он закончил, повернул, начал заново
Что-то модное, совсем неудачное.
Я вскочил и с криком: – Мать твою за ногу! –
Долго бегал с топором между дачами.

Дремлет яблоня, снежком припорошена.
Задремать бы мне, спокойно и радостно,
Но ворочаюсь, как принц на горошине,
Встали колом поперек сорок градусов.

От жены я в глушь сбежал бессознательно,
Гармонист в глуши орать расповадился.
Вспоминаются жена с её матерью -
То мелодия вторгается в градусы.

С топором за ним гонялся, а толку-то!
Всё одно свои горланит страдания.
А на босу ногу валенки колкие.
Паганини на меня ноль внимания.

Разолью-ка самогонку в стаканчики,
Зазову на чай, призывно и весело.
Разомлеет, захрапит на диванчике.
Наконец-то отосплюсь я без песенок.

на 2.4. Старуха и рыбка

Море гудит натужно - видно, запор у моря.
Нет ни хрена на ужин. И бесполезно спорить.
Бог ниспослал денечек – очередной, рыбацкий.
Камни в отпитых почках. Может, стишок забацать?
«Радость» рифмую с «ярость» - аж самому противно.
Рифмы иссякли. Старость. Форменная скотина!

В сетке прогнили нити. Рыбку такой не словишь.
Держится дно в корыте только на честном слове.
Жалобно и тоскливо плачу, а в горле сухо.
Вот бы послать за пивом в роли гонца старуху!..
Хоть и желанно это, но под большим вопросом -
Старая прошлым летом в море ушла, с утеса.

В сердце то стук, то тихо. Печень цирроз замучил.
Не поминайте лихом.
Мне удавиться лучше.

на 1.1. Обелиск

Хоть и бывает разным –
белым, цветным, пушистым,
пафос клеймить обязан,
ну, например, фашистов.
Это ж такие гады!
Это ж такие суки!
Гадов к ответу надо -
Ноги отбить и руки!
Нужно на конкурс если,
срочно сгущаем краски.
Только вперед и с песней!
В танки садимся в касках
и, поддавая газу,
гневом исходим черным -

Аж закипает разум,
праведно возмущенный!
И под напором стали,
в нашем огне сгорая,
падают с неба стаи
немцев и самураев.
Ангелы смотрят дико,
в море смолкают рыбы -
станет любой заикой,
волосы встанут дыбом …
Тычутся в харю фразы -
тупо, в упор, нахально.
Пафос бывает разным,

но никогда – стихами.

На 4.1 Ле...

Не камень, не вода и не желе,
Ни холод, ни огонь - посередине.
Без разницы, что вплавь, что на дрезине,
Что с паночкой на сломанной метле.

Вам "по" - клянусь, совсем не так, как мне.
Мне "по" - на всё давно и абсолютно,
Ответственно, навечно, поминутно,
Что там в Иране или на Луне.

Мне искренне, монументально "по".
Мне единично "по" и многоцельно.
Мне громко "ПО", мне "по" членораздельно.
И да, по-братски "по" на Лимпопо.

И ты, судья, глотая божоле
Поспешных строк из грубого бокала,
Пойми, мне -"по". Не вынимай стрекало.
Я мог бы и не так, но как-то ле…

Вся жизнь моя – одно сплошное «по».
Встречаю с «по» по-братски каждый день я,
И сам себе я «по», причём с рожденья,
А это круто, братцы, и не спо...!

Давно мне «по»  когда, куда и с кем,
А также «по» кого, зачем и сколько,
Мне «по» на кухне, в сауне и в койке,
Мне «по» в воде, на льду и на песке.

И вы мне «по», как «по» мне всё и вся,
А если вы судья – мне «по» в квадрате,
Ваш приговор мне «по». Такой характер:
Мне «по», когда меня и так и сяк.

Мне «по» слащавой лести крем-брюле,
Да что там «по», мне даже «на» местами.
Ещё мне «по»... пожалуй, перестану.
Я мог бы продолжать, но как-то ле...

на 3.3. Про...

Я ненавижу! Не-на-ви… свой лепет, сбивчивый и пылкий,
твоё лицо, вальяжный вид, вихор, торчащий на затылке. ©

Я ненавижу свой вихор. Вот, прям, проснусь - и ненавижу.
И с ранних самых, детских пор не мил мне свет, и снег, и лыжи …
В контакты смарта у меня навечно вписан парикмахер.
И каждый месяц, рок виня, я этот срам срезаю, на хер.
Его сто раз видал в гробу и матом крыл - отборным, пылким.
У всех людей вихры на лбу, а мой, представьте, на затылке!
В смятенье вся моя семья, в слезах и мебель, и посуда.
Но, хоть убей, не знаю я, как он попал туда, паскуда.
В быту немерено проблем, но намбер ван - вот эта лажа,
Я с горя пью, а после ем –
и в брюки
кое-чем
не влажу.
От злости аж знобит нутро!
Совместно прожитые годы
я ненавижу! Будь ты про…
Пойду утешусь бутербродом.

на 3.4. Зверь

Уже не раз один вопрос
Врачей больниц оставил с носом:
Корректно ли считать поносом
Словесно-буквенный понос?

Бежит стихийная волна,
Забыты сон, обед и завтрак.
Не до того - дотошный автор
Из мухи делает слона.

Потом ведет его в поход -
Ползком, в укромной тихой сапе.
Смотря на это, даже запил
Араб, что только кофе пьет.

В своей растрепанной чалме
Ушел пешком молиться в Мекку,
А Грека снова лезет в реку
С условным раком на уме.

В трудах проходит день за днем,
Недели, месяцы и годы …
И только полные уроды
Критично думают о нем.

Мы ж от претензий далеки.
Ведь все же смог сказитель … классный
В пятнадцать (!) авторских катренов
Ужать простые три строки.

на 3.1. На грани

Сейчас взорвусь, как триста тонн тротила.
Но не от злости вовсе - от стыда.
Как тут надысь подметила Tortila,
Штамповщик я - и в том моя беда.

В поту лица рифмуют человечки,
Но у меня надежней результат.
Они-то пляшут каждый раз от печки,
А я пляшу от штампов и цитат.

Но эту тайну мастерски скрываю.
Пускай свежи преданья, но верны:
Я подхожу к чужому караваю
Неслышной сапой с тыльной стороны.

Но даже мне стеснительно, однако,
Не лезет в горло стянутый кусок,
Когда Тень Ветра видит Пастернака
В одной из явно вымученных строк.

Бывает, пью - безмолвно, безнадёжно,
То робостью, то ревностью томим …
Поскольку мне свое придумать сложно,
Как, впрочем, вам понятно и самим.

На 4.3. Полуденно-клетчатое

Мне б пожить хоть немного пушисто да кучеряво,
Надоело всю жизнь колбаской катать губу.
Я себя распускаю, как старый носок дырявый.
А зачем я себе, если дырка на самом лбу?

Был когда-то я сплошь из ангоры да из мохера,
Плотно вывязан мамой за много ночей и дней.
А теперь вот истёрся, сносился… Какого…фига?
С каждым днем всё страшей, худосочнее и бледней.

Лучше б шарфиком был я, сидел бы на шее гладкой,
Грел бы душу и щёки какой-нибудь даме грёз…
Мне ведь каждый чудак норовит в душу тыкнуть пяткой,
И ни разу никто не воспринял меня всерьёз.

Да, я был просто тряпкой, в плену у судьбы неловкой,
Жизнь швыряла меня то на полку, то под софу.
А теперь распускаюсь. Наверно, сплетусь верёвкой
И повешусь от горя… в большом платяном шкафу.

на 7.2. Непостоянное

На 1.3. Нечеловечески человечье

На 5.3. Не судьба

    Что я творил, едва подушку обнял
    и сон смежил завистливые очи!
    Уснула жаба – вечный мой пособник
    и стал я бескорыстнее и кротче.

    Не жалко стало чайные сервизы,
    и холодильник с очень вкусной снедью,
    отдал кому-то стул и телевизор,
    не понимая, брежу или бредю.

    Наручники просил надеть мента я
    и на этап отправить даже, вроде.
    Проснулась жаба, молнии метая.
    Она сильней. Ну, как могу я против?

   На 7.3. Философия страсти

    Мне  расхотелось умирать,
    Да и зачем, а?
    Безгрешных душ гуляет рать
    В садах Эдема.

    А мне, ты только зацени,
    Почти с рожденья
    Красотки стелют простыни
    На загляденье.

    Ты зря считаешь за изъян,
    Стрелу Амура,
    Что так торчит, как бедный Ян,
    Середь фигуры.

    Любая Инь и день и ночь
    В пылу кан-кана
    Со мной мечтает изнемочь
    При этих данных!

    С годами стихнет мой гормон,
    Придёт подагра.
    Но «Аликапс» изобретён,
    И есть «Виагра»!

    Пока стрела та не дугой,
    Я всё бесценней.
    Пусть всё же кто-нибудь другой
    горит в геенне.

На 7.5. Не Ланселот 

Ниточка жизни вьётся еще. А толку?
Стынет спина в объятьях радикулита.
Внучка жужжит расхлябанной кофемолкой:
«А расскажи мне, деда, о Дракулито!».
 
Жил-был парнишка, который ночами шастал,
Где-то в антверпене, пензе или калькутте…
Был он лохмат и чёрен, а пасть – клыкаста,
Женщин-вампиров страшно любил, до жути,
 
Даже совсем прогнивших и чуть подгнивших,
Пил с ними кровь, мешая с вином и пивом.
Звали его Володя. А может, Миша…
А Дракулито - кличка. Зато красиво!
 
Рылся в помойке часто, весёлый парень,
Верил в людскую дружбу, такой наивный!
Съели его бомжи, на обед зажарив…
 
…Да не жужжи ты, внуча! И так противно…
 

на Ведьмино из параллельного

на 4.3. Полуденно-клетчатое

на 2.3. Брат

1.5. За двоих

на 1. Вилка ( 2-й Паратур Беспредел-2)

Весь день, и ночь, и даже утро
Валялась вилка под столом.
Съесть пасту ложкой - хитро-мудро,
Как...воду в ступе потолочь.

А вилка, как звезда экрана,
Поди, единственной была.
И посетитель ресторана,
Голодным встал из-за стола.

Осталась целой панна котта,
Лазанья (так была свежа!).
Обида, дёргая икотой,
Желудок режет без ножа.

Не распечатано Бароло,
Ризотто, бедный, высох весь.
Эх, заказал бы лучше роллы:
Их можно палочками есть.

Оригинал:1.3. Урожайное

Все мы не Хиггсы и не бозоны толком,
Только об этом - тихо! Одним лишь ёлкам
Можно поведать в острую благодать,
В щедрую блажь синергии их рогаток,
Что, обскоблив тебя с головы до пяток,
Разбалагурят шишками, так сказать.

Лезешь к верхушке, в гневе собрав иголки,
было березово, стало чего-то ёлко.
Отхохотав, отплакав, полезешь вниз.
Эта стезя жестока, щедра, ревнива.
Прямо под ёлкой, помню, росла крапива - 
Тот еще вздорный, гневно-колючий приз!

Вниз навернёшься, за уши, за позвоночник,
тянешь себя из крапивы душистой срочно,
выйдешь уродцем гордым на божий свет.
Если тотчас никто не прибьет уродца,
можно стихами к конкурсу приколоться,
Капельки мулить, почувствовать, что - поэт.

На 5.2. Мамочка, мама

На 5.2. Мамочка, мама

На 5.2. Мамочка, мама

На 12-4 Душа поёт

На 1.2 Полынь

душевный отклик на 5.1. Чайная пара

на 4.2. Няня

Эта стезя капризна, щедра, ревнива,
Стоит взойти на ниву – надсадит нива,
Захомутает, вынудит созидать.
Слово уронишь – проклюнется строчек ворох.
Сложишь неловко в строфы – родится морок,
Тлен синергии, гневная благодать.

Что в ней ни сей, умножит посев безмерно.
Бросишь любовь – плодятся печаль и скверна.
Ткнёшь добродетель – скопом растут грехи.
Тянутся мысли, вьются лозой построчно,
Крутишь, ломаешь, правишь им позвоночник,
Но с урожая снимешь недостихи.

Хитрые, злые, вздорные – всякого сорта.
Если дозрели, за уши тянешь гордо
К небоосёдлым жителям напоказ.
Сердце ознобко и елко от счастья бьётся,
Вырвешь уродца в люди – добьют уродца,
Разбалагурят, определят в запас.

Отхохоча, отплача, поймёшь о многом:
Все мы бозоны Хиггса, частицы Бога,
Знаки в узоре, взбалмошные стихи
От словоморья до самого древоречья,
Капельки-мульки в облике человечьем,
Ну и отчасти круглые дураки.

Если приходит голод, и сохнет глотка –
Тянутся мысли, рты открывая кротко;
Кожа да кости,  ломкие позвонки.
Слово уронишь – наполнить пустое брюхо,
Звуки развеет ветер – суха краюха,
Рёбра наружу, высохли кулаки.

К югу кочуют тучи – ни шатко, ни елко,
Недостихия – с вечностью мелкая сделка.
Небоосёдлость – мнима, себе ни лги.
От словоморья до самого древоречья
Сердце напитано горечью, злобой, желчью –
Рифма с просодией проданы за долги.

Маковы зёрна истин горчат палёным,
Отбалагурили в роще берёза с клёном –
Еле живые ёрзают языки.
Глухо внимая зову немого Стикса,
Калинов мост освещают бозоны Хиггса,
Редкий протон долетит  до смысла реки.

На 1.1. На станции Вшеноры

Стоят унылые столбы
вдоль тихой станции Вшеноры*.
Кукушка время теребит,
а сумрака сердитый норов
несносен, и в преддверьи дня
и вечерами - одинаков.
К фонарному столбу она
идёт, представив - к Пастернаку.
Упрямства ей не занимать,
легко вышагивая версты
по сырости, идёт в туман,
с ней лист - осенний перевёртыш.
У дуба силы наберёт,
наполнясь верой с каждым вздохом,
и по платформе взад-вперёд
ступает, шарф прикрыв ладонью.
Ей это нужно, может быть
в письме к нему найдёт опору.
Грустят унылые столбы
на тихой станции Вшеноры.

на 1.2. Полынь 

Пока не пройден собственный зенит,
И колокольчик во поле звонит,
Но не по нам – мы ветрено-беспечны,
Все кажется, закаты далеки,
И не с руки нам черпать из реки,
Что памяти уносит человечьи.

Пока горчит обыденность в ночи,
А бес в ребре тревожит и кричит,
Нам хочется забраться в Антарктиду,
На Атлантиду, к чёрту на рога,
Перелистав моря и берега,
Взлететь над суетой, пропасть из виду,
Взглянуть на бег по кругу свысока,
Глотнуть небес, потрогать облака,
Сорваться вниз и падать, падать, падать -
Сквозь боль и радость, счастье и беду,
И отразиться звёздами в пруду,
Самим себе за мужество в награду...

Но нам назначен выверенный срок,
И мы пройдем сквозь глину и песок,
Иного мира прошеные гости.
Когда же он, безжалостный на вид,
Нас всех удочерит-усыновит,
Мы прорастем полынью на погосте.

Пока зовёт к обеду бригадир
Мой глаз упорно пялится в надир,
Где, словно бог с половником - Светлана!
Что мне рагу, солянка и компот,
Когда нутро давно сжигает пот,
Спасти от мук любви не сможет ванна.

Куда бежать, к чему доминикан
Искать душе, звенящей, как стакан,
Пока вино страстей краёв не знает.
И как понять, каких заради тайн
Я был судьбой пристроен на комбайн,
Хотя мне жизнь назначена иная.
Я мог бы стать глотателем ножей,
Мог в Антарктиде разводить ежей,
Мог фараоном быть в истоках Нила.
Но, разменяв на сюр мечты свои
Я сам пошёл, как заяц в пасть змеи,
Когда Светлана взглядом поманила.
Всё довелось мне: трогал облака,
Хоть не с руки, но небо мял в руках
И, как варяг, вовсю стремился в греки.

Беспечность, плиин, немаленький порок
И отмстит неслабо - выйдет срок
Черпать руками огненные реки.

на №9. Снегурочка

Горит костёр, чадит, клубится, косматый дым – на сто аршин. 
Шумит народ, умолкли птицы, и мрак выходит из лощин. 
Мне душно – воздух пересушен, стою у лютого огня. 
Вдали, над лесом, чьи-то души. Я вижу их, они – меня. 
Молюсь. Тревожно. Сердце ноет. Ладони сложены крестом. 
Сбивая пламя смоляное, мелькают люди над костром. 
«Довольно стыть, айда за нами!» – подруга милая кричит. 
А я дрожу… И вижу маму у жарко пышущей печи, 
её опущенные плечи и голубиные глаза. 
Горят оплавленные свечи, ложится тень на образа, 
мурлычет кошка на полатях, висит засушенная сныть. 
Я слышу строгий голос тяти: «Иди, погрейся, хватит стыть!» 
В окне закатный луч алеет, макушки сосенок медны… 
И мне всё горше и больнее – здесь, в полушаге от беды, 
где выжжен снег, растоплен иней, где чумовая толкотня. 
В пылу, в костровой сердцевине я вижу смерть, она – меня. 
Я всем чужая – это страшно. Насмешки слышу за спиной. 
Бегу к огню… И веет с пашен благословенной тишиной.

Едва переставляя ноги,
Иду с работы поздно я.
И тишина...А вдоль дороги
с косАми мёртвые стоят.
И я застыла, как трусиха,
Смотрю на мертвых сквозь кусты.
И вдруг один бормочет тихо:
«Иди к нам, доча, хватит стыть».
Боюсь, но вглядываюсь в рожи.
Вдруг… вижу пьяного отца.
Я: «Тятя, тятя! Сколько можно?
Ты стал страшнее мертвеца!»
А он косой призывно машет
И говорит мне не тая:
«А знаешь, что твоя мамаша -
голубка дряхлая моя -
обозвала меня дубиной,
сказала, я - сплошной изъян.
Моргнула глазом голубиным -
и стал я вдруг мертвецки пьян...
Чего не сделаешь по пьяни?
Вот, не во сне, а наяву
беру косу, иду к поляне 
косить, как заяц, трын-траву.
А всё голубка виновата
в том, что я – выкидыш семьи!
И не один я: вот ребята
еще, соратники мои…»
И впрямь: стоят мужчины с краю,
забыв родные адреса,
косят под жмуриков… страдают 
за голубиные глаза.

на номер раз Спецтура: Снежная баба

Пригорюнилась снежная баба у замшелого старого пня.
Бабе избу горящую кабы да летящего птицей коня...
Да и пень бы чуток помоложе - развалился на старости лет,
Пожелтела корявая кожа от избытка дрянных сигарет.
 
Непослушный с рождения волос на макушке давно не живет,
Свой надсаженный внутренний голос демонстрирует дряблый живот.
А у бабы изъела прическу вездесущая белая ржа.
Затянувшейся черной полоской жизнь прошла, гомерически ржа.
 
А казалось, не будет предела соловьиным залетным ночам.
Два сплетенных в объятиях тела звездный вальс до рассвета качал.
«Навсегда» принималось как дата под шальные куранты копыт,
И не верилось в то, что когда-то их стреножит безжалостный быт.
 
Но сбылось - до обидного скоро, отменили начальный маршрут.
Апогеем немого укора - зеркала, что ни капли не врут.
И питаются кормом подножным неуемные в прошлом мечты.
Невозможное стало возможным для обычной семейной четы.
 
Ни надежд, ни особых хотений не положено бабам таким,
Под глазами повесились тени на веревке зеленой тоски.
Незаметные прежде ухабы спотыкают по сто раз на дню…
Загрустившая снежная баба притулилась к замшелому пню.

на номер дыва Спецтура: Просто представь!..

просто душевный отклик:

Представь на минуту, что бойкое лето
в открытые окна вливает жару,
что в сумочке ждут отпускные билеты,
а в гнёздах под крышей стрижата орут.
Что море шуршит, набегая на берег,
и шепчет: "ссскорее сссюда поспешшши..."

Что в старом фонтане, ничуть не робея,
резвятся, в восторге визжа, малыши.

А ты, вся изящна, легка и воздушна,
вот-вот оторвёшься от пут бытовых
и, вместо давно надоевшего душа,
нырнёшь в ароматы зелёной травы,
соснового леса и дынного юга,
где море сверкает, как чудо-кристалл...

За окнами снова беснуется вьюга.
Укутайся пледом - и просто представь...

душевный отклик на номер тыри Спецтура: 1984, 404

душевный отклик на номер чытыри Спецтура: Эльф

5.4. Марья теперь у пристани.

на 4. Эльф

на номер 7 Спецтура. Круговорот

Я поняла: ты болен булимией,
когда ты съел мой шелковый халат
и был так рад.
Но сотню раз подряд
еще чихнул. Ты не здоров, мой милый!
Потом ты съел мои часы и бусы,
и - главное - мой новый кошелёк.
Ну как ты мог?
Там деньги! Как ты мог?!
А ты сказал: он яблочного вкуса...
Теперь сидишь, смеешься без причины,
сосешь сосульку (что еще сосать?)…
Твою жеж мать!
Ты начал грызть кровать!
Твердишь: она так пахнет капучинно…
Тебя люблю, жалею я, конечно.
Но ты, родной, бессовестный всежуй!
Какое жуть!
Я тихо ухожу.
Ведь ты сказал, я пахну огуречно…

душевный отклик на номер 12 третьего паратура:  Свет стучит по темени...

Свет стучит по темени
Каждый божий день,
Не хватает времени,
Боже, для идей.
Слезы порастрачены,
Выстужен покой…
Ну и где ты, сказочка,
Вздуманная мной?
Падаю с усталости,
Радуюсь – поесть.
Пять минут до старости…
Для чего я здесь?         
Бытом пообвычена,
Вымучена ждать,
Запропала женщина…
Женщина-мечта.
Никуда не денешься,
Не смеши народ,
Сердце, может девичье,
Дел невпроворот,
И сама то, ладно уж!
Но и не дурна.
Жизнь не шоколадная,
Только и смогла…
Быть добра уютами,
Сумками, едой…
Быть добра – заботами,
Взглядами, собой...
Уберечь спокойствие
И здоровье всем.
Всё обычно, просто всё,
Правильно и с тем…
Не хватает времени,
Боже, для души…
Не хватает пламени, 
Чтобы согрешить.

На 4.4 Мурашный стих

на 1.2.    незримое

На 1.2. Персей (3й тур)

Говоришь, за смертью пришел моей?
Так Харон на лодке её увёз!
Не смешил бы лучше меня, Персей,
А то прям до коликов, прям до слёз.

Не мечтай: не вызреет, не взойдёт
в парнике иллюзий геройства сад!
Я то камень стылый теперь, то лёд.
Оцени, на свой искушенный взгляд!

Не по зубу кус! Не по прыти цель.
Отдохни - умаялся - мой совет.
Гермий дал для серпентов кадуцей?
Постеснялся? Шансов тогда и нет.

Легче Оссу вскинуть на Пелион!
Оседлай вот Цербера, например...
Хитроходких стынет здесь - легион,
Интерьером стали моих пещер.
.....
-Это ж надо, так помелом чесать -
Что сирена! Яд по ушам течёт!
И мужей отважных сгубила рать.
Вот и думай, парень, почём сей мёд.

Для царя бы надо придумать слов...
Баба - бабой... серпенты токмо - жесть! -
Осмотрелся, сплюнул. Трофей готов.

На 6.5.    Аffectum feline (3й тур)

Кошки во мне проснулись, скребут, скребут,
ноют на непогоду и просят есть.
Сердце в часах умолкло на пять минут.
Я перед дверью замер и вышел весь.

Вышел. Смотрю напротив себе в глаза
и говорю – не смей никуда ходить.
Тень в уголке сюжет начала вязать
чёрный такой, как день у меня в груди.
 
Бросила резко под ноги мне клубок.
Сдуру за ним погнался на красный свет…
Визг тормозов… Я неба схватил кусок
и полетел, хоть крыльев в помине нет.
 
На перекрёстке ветер из лужи пьёт
рдяную боль и тихо мурчит, мурчит…
Я, в коридор квартиры упав с высот,
снова в себя вошёл, обронив ключи.
 
Кошки наелись вдоволь и мирно спят.
Дождь ре-минорит тихо остаток дня.
Книгу листая, в угол бросаю взгляд:
тень с обожаньем пялится на меня.

Пародия на 5.3. Ночь (третий тур)

пародия: (кроме замены первого слова на *** не изменено ни буквы)

на 1.6 3-его тура О ней